"Мне бы очень хотелось встретиться с этими учеными", - сказал я.

В тот же день меня повезли в большое учреждение в центре Праги. Это был межцерковный центр - штаб-квартира всех протестантских церквей в Чехословакии. Моей первой реакцией было изумление при виде огромных размеров здания, в котором размещались самые различные службы. Меня провели по офисам, где ученого вида люди в черных костюмах сидели за толстыми томами и кипами бумаг. Мне сказали, что эти люди работают над новым переводом Библии. Все это произвело на меня сильное впечатление. Но постепенно начали выявляться некоторые удивительные факты. Я спросил, можно ли посмотреть черновики нового перевода, и мне показали внушительную и тяжелую рукопись.

"О, перевод еще не издавали?" - спросил я.

"Еще нет, - ответил ученый. Его лицо казалось опечаленным. - Он готов еще со времен войны, но..." Он взглянул на руководителя группы и не закончил предложения.

"А что с Библейским словарем? Он уже готов?"

"Почти".

"Но что толку иметь Библейский словарь без Библии? А есть предыдущие переводы?"

Ученый снова взглянул на руководителя группы, словно пытаясь решить, что можно сказать.

"Нет, - наконец пробормотал он. - Нет, все это очень сложно. Сегодня очень трудно найти Библию".

Руководитель группы решил на этом закончить наш разговор. Меня вывели из здания, больше не дав возможности задавать вопросы. Но все было ясно. Я понял, в чем весь фокус. Новый режим не стал откровенно противостоять этому благочестивому народу, а предложил поиграть в прятки. Правительство готово было оплачивать труд по переводу Библии, которая никогда не будет издана. Оно оплачивало создание нового Библейского словаря, но без Библии он ничего не стоил.

На следующий день я попросил нашего гида отвезти меня в межконфессиональный книжный магазин на улице Юнгманова, 9. Я хотел увидеть, действительно ли трудно приобрести Библию. В магазине было много музыкальных произведений, канцтоваров, картин, статуэток, крестов, книг, более или менее относящихся к религии. В любом подобного типа магазине в Голландии обязательно был отдел, заполненный самыми разными изданиями Библии.

"Можно посмотреть Библию со словами Иисуса, выделенными красным?" спросил я продавщицу. К тому времени я понял, что, разговаривая на немецком или английском, я не буду иметь особых проблем с пониманием.

Продавщица покачала головой: "Сожалею, сэр. Сейчас таких Библий в продаже нет".

"А есть Библия с обычным текстом?"

Но и это издание, как оказалось, временно отсутствовало.

"Мадам, - сказал я, - я приехал сюда из Голландии специально, чтобы посмотреть, как живет церковь в Чехословакии. Вы что, хотите сказать, что в самом большом религиозном магазине страны нет ни одной Библии?"

Продавщица извинилась и исчезла за занавеской. Послышались приглушенные взволнованные голоса, сопровождавшиеся шелестом бумаг.

Затем появился менеджер, несущий обернутый в коричневую бумагу сверток.

"Вот, сэр". Я поблагодарил его. "Библии стали редкостью, потому что мы готовим новый перевод, - сказал менеджер, - и пока он не выйдет, старые версии просто не печатают".

Наступил последний день нашего пребывания в Праге. Для нас была подготовлена большая программа: сначала поездка за город на экскурсию в образцовый колхоз, после обеда пресс-конференция, а потом прощание с Прагой.

Может быть, ради приличия я и высидел бы все эти мероприятия, если бы не одно обстоятельство - это было воскресенье, то есть мой последний шанс преклонить колена в молитве с чешскими верующими без контроля со стороны руководителя группы.

Я планировал свое бегство в течение многих дней. Я заметил, что у задней двери нашего туристического автобуса испорчена пружина. Даже в закрытом состоянии там оставалась щель шириной в ногу. И вот, сдерживая дыхание...

Когда в тот последний день автобус тронулся с места, я сидел на заднем сиденье. На каждой остановке перед светофором я пытался незаметно для всех выскользнуть из автобуса. Но все вертели головами, рассматривая достопримечательности. Наконец однажды все глаза напряженно устремились вперед, пытаясь разглядеть бронзовую статую какого-то героя на коне. Я так и не понял, кто это был, потому что, когда гид начал рассказывать о нем, я набрал в грудь воздуха, просочился в щель и ступил на улицу. Заскрипели тормоза, и мощный мотор взревел. Я оказался на улицах Праги один.

Через полчаса я стоял в вестибюле церкви, которую заметил во время предыдущей экскурсии по городу. Я смотрел, как люди заходят внутрь. Мне особенно интересно было узнать, как может функционировать церковь без Библий. Кто-то нес с собой сборник гимнов и очень редко - Библию. Но что удивило меня больше всего, многие приносили с собой тетради. Зачем?

Началась служба. Я сел сзади. С самого начала служения я не переставал удивляться. Почти все оказались дальнозоркими! Владельцы сборников гимнов держали их на расстоянии вытянутой руки, высоко в воздухе. Те, у кого были тетради, делали то же. И только потом я понял: люди, имевшие сборники, держали их так, чтобы другие тоже могли их видеть. А в тетрадках у них были переписаны ноты и слова любимых песен и гимнов. То же проделывалось с Библиями. Когда проповедник объявлял стих, каждый владелец Библии находил это место и высоко поднимал книгу так, чтобы окружающие могли увидеть его. Я наблюдал, как эти люди буквально боролись за то, чтобы быть ближе к Слову, и моя рука крепко сжала Библию, лежащую у меня в кармане. Я всегда считал само собой разумеющимся свое право иметь эту книгу. Я подумал, что теперь никогда не возьму ее в руки, не вспомнив при этом старенькую бабушку, которая сейчас стояла передо мной почти на цыпочках и вытягивала шею, пытаясь рассмотреть слова Священного Писания, которое ее сын держал высоко над головами.

После служения я представился проповеднику. Когда я сказал, что приехал из Голландии специально для того, чтобы встретиться с христианами Чехословакии, он, казалось, с трудом сдержал эмоции.

"Я слышал, - сказал он, - что Чехословакия собирается открыть свои границы. Но я не верю этому. После окончания войны... - он оглянулся, - мы словно находимся в тюрьме. Мне нужно поговорить с вами".

Мы вместе отправились к нему на квартиру. И только позже я узнал, что в 1955 г. это было для него очень опасно. Он сказал мне, что правительство пытается взять церковь под свой контроль. Именно правительство отбирало студентов в семинарии, и туда шли кандидаты, которых вполне устраивал существующий режим. Кроме того, служителю нужно было продлевать свою лицензию каждые два месяца. Его другу недавно отказали в этом без всяких объяснений. Каждую проповедь нужно было писать заранее и согласовывать с властями. Каждая церковь должна была представлять соответствующим органам список своих лидеров. На прошлой неделе в Брно состоялся суд над пятью братьями, потому что их церковь не подала список своих лидеров.

Пора было начинать второе богослужение.

"Вы не хотите выступить у нас?" - вдруг спросил он.

"Это возможно? Мне действительно можно проповедовать здесь?"

"Нет. Я не сказал "проповедовать". Нужно осторожно обращаться со словами. Вы не имеете права проповедовать, поскольку вы иностранец, но вы можете "передать привет" из Голландии. И, - мой друг улыбнулся, - если хотите, можете "передать привет" от Господа".

Моим переводчиком был молодой студент медицинского института по имени Антонин. Сначала я передал привет из Голландии. На это ушла пара минут. Затем в течение получаса я передавал приходу приветствия "от Иисуса Христа". Это получилось так хорошо, что Антонин предложил сделать то же в другой церкви. Всего в тот день я проповедовал четыре раза и посетил еще пять разных церквей. Каждая памятна мне по-своему, но последнГя - особенно. Ибо именно там я получил Чашу страданий.

Было семь часов вечера. Я знал, что к этому времени в группе по-настоящему обеспокоены моим отсутствием. Мне нужно было попытаться найти их.