- Каналы нуждаются в очистке, - сказал он. - Пригоните крестьян с полей трех сотен, пожалуй, хватит, - и пусть они займутся каналами.

Люди склонили головы в знак повиновения и разбежались по зеленым полям выполнять приказ.

Чутье подсказало крестьянам, копошивщимся на своих клочках земли, что нужно солдатам, и они попытались спрятаться. Воины отлавливали крестьян одного за другим. Скоро они набрали требуемое количество.

Питканас отдал приказ и постоял, глядя, как крестьяне тянутся к местам работы группками человек по десять. Они с плеском принялись за работу, углубляя каналы, чтобы драгоценная вода текла свободнее. Король собрался было обратно во дворец, но подумал, не стоит ли задержаться, ободряя своим присутствием работающих людей.

Он застыл в нерешительности, выжидательно глядя на изображения богов.

- Лучше останься, - сказала ему Кулитта. - Вид короля, равно как его слова, напомнит работающему о его задаче.

- Благодарю тебя, о Госпожа, за то, что подсказала мне верный путь, пробормотал Питканас. Он подошел к краю канала, чтобы работавшие видели его лучше. Свита следовала за королем; раб держал над его головой зонтик для защиты от палящего солнца.

- Его Величество ведет себя благородно, - заметил Тушратта одному из придворных, низенькому толстяку по имени Радус-Пижама, жрецу небесного бога Тархунда.

Жрец укоризненно хмыкнул.

- Разве ты не слышал, как он отвечал богине? Разумеется, он исполнил ее волю.

Кулитта дала добрый совет: в высочайшем присутствии работа шла быстрее. То здесь, то там кто-нибудь из крестьян разгибал усталую спину или шаловливо плескал мутной водой на соседа, но сразу же возобновлял работу. "Каналам требуется очистка!" - напоминали они себе королевский приказ.

Именно благодаря тому, что богиня повелела Питканасу остаться приглядывать за своими крестьянами, он оказался рядом с местом посадки корабля. Сначала все услышали в небе низкий рокот, похожий на отдаленный гром, - хотя день был ясный и безоблачный. Затем Радус-Пижама закричал, указывая на что-то в небе. Питканас задрал голову.

Он не сразу увидел, что имел в виду Радус-Пижама, но заметил серебряную точку. Она напомнила ему вечернюю звезду в ранние сумерки, но только на мгновение, так как двигалась по небу словно птица, становясь ярче и (он на всякий случай протер глаза) больше. Шум в небе превратился в басовитый рык, от которого закладывало уши. Питканас зажал их руками, но шум не смолкал.

- Нинатта, Кулитта, Тархунд - Властелин Неба! Скажите мне, что означает это знамение? - воскликнул Питканас. Боги молчали, словно не знали ответа. Король ждал, перепуганный, как никогда в жизни.

Но если он был напуган, его подданных охватила настоящая паника. Бултыхавшиеся в канале крестьяне визжали от страха. Кто-то выбрался на берег и пытался спастись бегством, другие в ужасе перед небесным явлением набирали побольше воздуха и ныряли.

Даже члены свиты Питканаса в ужасе бежали. Солдаты, которых собрал Тушратта, тоже готовы были бежать, но были остановлены сердитым криком Стража Ворот:

- А ну стоять, трусы несчастные! Где ваша хваленая смелость? А ну по местам, на защиту короля!

Приказ вернул почти всех солдат на места, хотя пара-тройка все же продолжала улепетывать к городу.

- Что это, мой господин? Птица? - пытался перекричать гром Радус-Пижама. Жрец Тархунда все еще стоял подле короля, указывая рукой в небо. Теперь небесное тело снизилось настолько, что можно было разглядеть пару коротких неподвижных крыльев.

- Скорее корабль, - ответил Тушратта. Годы войн и сражений поневоле сделали его наблюдательным. - Посмотри, видишь по бокам ряд отверстий - они похожи на отверстия для весел у большого речного корабля.

- Но где тогда весла? - спросил Радус-Пижама. Тушратта, знавший об этом не более толстого жреца, промолчал.

- Кто может плавать на корабле по небу? - прошептал Питканас. - Боги.

Но боги не говорили ни с ним, ни с кем бы то ни было, насколько он мог судить по перепуганным физиономиям.

Корабль, если это был корабль, благополучно смял половину пшеничного поля и замер в сотне шагов от короля и его свиты. В лица им ударил порыв горячего воздуха. Грохот стих. Не только придворные, но и солдаты в ужасе закрыли глаза руками, не сомневаясь, что им пришел конец. Не будь подобное поведение ниже королевского достоинства, король, несомненно, последовал бы примеру своих подданных.

Однако Туршратта с любопытством рассматривал диковинные знаки, идущие по бортам корабля под похожими на отверстия для весел проемами.

- Уж не надписи ли это? - произнес он.

- Это не похоже на надписи, - запротестовал Радус-Пижама. Все Восемнадцать Городов долины Тил-Баршип пользовались единой письменностью; большая часть ее знаков до сих пор напоминала обозначаемые оными предметы, хотя от поколения к поколению знаки становились все проще и условнее.

- Есть много других способов письма, кроме нашего, - упрямо сказал Страж Ворот. - Я бился с горными варварами и видел их деревни. Они используют ряд наших знаков, но у них есть и собственные.

- Иноземцы, - фыркнул Радус-Пижама. - Терпеть не могу иноземцев.

- Я тоже, но мне приходится иметь с ними дело, - сказал Тушратта. Иноземцы были опасны. Их боги были иными, нежели в Восемнадцати Городах, их боги говорили на чужих бессмысленных языках. А уж если их голоса становились сердитыми - жди войны.

В борту корабля отворилась дверь. Питканас почувствовал, как забились сердце в его груди - страх сменился возбуждением. А вдруг все боги находятся внутри этого небесного корабля, по одной им известной причине решив навестить Куссару? Какая честь! Почти каждый слышит богов по несколько раз на дню, но видеть их мало кому удавалось. Из скрытого проема выскользнул трап. Король уловил какое-то движение... и все его надежды встретиться с богами лицом к лицу рухнули. Люди, показавшиеся из небесного корабля, были самыми чужеземными чужеземцами, каких ему только доводилось видеть.

Да и люди ли это вообще? Самый высокий из них был на голову ниже обычного куссаранина. Кожа их вместо серо-голубой или зелено-голубой была скорее землистого оттенка, точь-в-точь цвет кирпича-сырца. Один был потемнее, зато другой - совсем золотистый. У некоторых волосы были черными, как и у жителей Восемнадцати Городов, да и любых нормальных людей, но головы других украшали желто-коричневые или даже оранжево-красные шевелюры. А у одного волосы были... на лице!