— Не совсем, — произнес репортер, вежливо поклонился Берил и направился к двери. Уже выйдя на улицу и направляясь к поджидавшему его экипажу, он проворчал:

— Ну, истратил ты четырнадцать шиллингов на поездку, Джошуа… Когда ты будешь подавать счет в бюро, тебе скажут, что ты ничего не видел, кроме ногтя мистера Фридмана. Ты уже попал впросак. Особенно, если вспомнить, что этот ноготь, который тебе хотелось видеть, скрыт под чехлом…

Джошуа сел в автомобиль, высунулся из окна и сказал шоферу:

— Поезжайте обратно через Гаммерсмит! Я думаю, так поездка обойдется на полшиллинга дешевле…

Несмотря на то, что Джошуа Гаррис и инспектор Баррабаль никогда не встречались, между ними установилась переписка. Знакомство началось с того дня, когда репортер написал подробный отчет об убийстве в Эрмонтоне. Баррабаль послал ему любезное письмо. Два раза пытался Джошуа навестить инспектора, но ему было в этом отказано. Баррабаль был очень осторожен и нелюдим. И все же, несмотря на эти качества, надо заметить, он вскоре выдвинулся. Его недюжинные способности были замечены, и он был назначен начальником одного из отделов Скотленд-Ярда.

Впрочем, и тут его страсть к затворничеству осталась прежней.

…Однажды поздно вечером Баррабаль сидел в Скотленд-Ярде. Перед ним лежал протокол по делу об убийстве Ларри Грема, отпечатанный на шести страницах. Этот документ не представлял для него ничего нового. И все-таки… Вошел инспектор Эльфорд. Баррабаль сосредоточенно, уже в который раз, перелистывал протокол.

— Я нашел квартиру Ларри Грема, — сообщил Эльфорд, — у него было несколько комнат, и…

— Вы обыскали его квартиру? — поинтересовался инспектор, не поднимая головы.

— Да, но там ничего особенного не было. Он все уничтожил заблаговременно, а свои пожитки сложил в два чемодана в тот же день, когда был убит. Билет для поездки в Германию он взял в бюро путешествий. Чемоданы мы нашли в багажном отделении на станции «Виктория»…

Баррабаль откинулся на спинку стула и потянулся.

— Какой же недалекий человек был этот Грем! — с досадой произнес он.

Эльфорд погладил бороду и подошел к окну.

— Когда я заглянул сегодня утром, то на столе у вас лежал желтый конверт с надписью «частное». Не новые ли это штучки «Доносчика»? — спросил он.

— Да, и очень интересные, — ответил Баррабаль.

Он направился к большому сейфу, вынул какую-то бумагу и показал ее помощнику.

— Это та же бумага и написана на той же пишущей машинке, — сказал Баррабаль.

Эльфорд был близорук. Низко наклонясь к лампе, он внимательно рассматривал бумагу. Там сообщалось:

«Три брошки с алмазом, четыре кольца с алмазом и смарагдом, семь пар серег (алмаз) похищены сегодня вечером из ювелирного магазина Венера. Завтра будет сообщено, где их найти».

— Это означает, — сказал Баррабаль, что «Доносчик» сейчас предлагает кому-то продать эти вещи. Пока он ведет переговоры. Если же вещи станут его собственностью, мы ничего больше не узнаем о них…

…Баррабаль работал еще целый час, потом надел шляпу, поднял воротник пальто и скрылся в темноте ночи.

На берегу Темзы он увидел человека, стоявшего около фонарного столба, и когда инспектор повернул налево, незнакомец направился к нему. Хотя Баррабаль и не мог видеть лица этого человека, он знал, что неизвестный смотрит на него, и он все ниже опускал лицо, чтобы скрыть его в поднятом воротнике. Ему показалось, будто незнакомец хотел ему что-то сказать. Однако тот, видимо, передумал и неожиданно исчез. И все-таки Баррабаль узнал его. Когда он оглянулся, то заметил, что человек пересек улицу и стал удаляться в направлении Вестминстер-Бридж.

Баррабаль остановил знакомого сыщика, и они вместе поспешили через улицу. Баррабаль снова увидел этого человека.

— Последите за ним, — приказал он коротко сыщику, — я хотел бы знать, где он живет и чем занимается. Можете позвонить мне по телефону завтра утром в половине восьмого на квартиру.

…Задача сыщика, казалось, была необыкновенно легкой. Но вскоре он убедился в обратном…

По южному берегу Темзы проходил трамвай, и незнакомец вскочил в него. Сыщик последовал за ним. На перекрестке улиц Элефант и Кэстл трамвай остановился. Сыщик Броун, увидев, что человек продолжает спокойно сидеть в углу, принялся читать газету. Когда трамвай шел полным ходом, сыщик вдруг заметил, что незнакомец исчез. Выпрыгнув, он оглянулся и выругался: этого человека и след простыл! Он стоял в полном недоумении, не зная, что делать. Вдруг кто-то взял его за локоть. Это был Гаррис.

— Господин, которого вы ищете, исчез под землей, — произнес мистер Гаррис весело, — он спустился в подземку и поехал дальше.

— Вы с ним знакомы?

— Отчасти. Я даже считаюсь его другом, но только теперь он меня рассердил.

— Кто же он? — спросил сыщик Броун.

Гаррис сделал вид, будто не слышит.

— Откуда вы знаете, что я его преследую? — удивился Броун.

— Потому что я следую за вами, — объяснил Гаррис спокойно. — И за вами вскочил в вагон. Удивляюсь, как вы меня не заметили…

У Фрэнка Суттона была секретарша, которая каждый вечер ужинала в ресторане на улице Хашмаркет, а потом, по обыкновению, отправлялась в кино и закусывала вторично где-нибудь в дешевом кафе. Мисс Милли Треннит была большой любительницей кино. Обо всем этом знал Гаррис. По опыту он заключил, что симпатичные мужчины лет шестидесяти с хорошими манерами имеют иногда большой успех, чем молодые люди. Но хотя он и поджидал секретаршу Суттона у ее дома до полуночи, Милли Треннит так и не появилась…

На следующее утро Милли Треннит рассказала Лесли, что была в оперетке на премьере, но тот не заинтересовался этим. Она обычно болтала по утрам за чтением корреспонденции, и Лесли привык делать вид, будто слушает, хотя думал о своем.

Ей было сорок четыре года, она имела приятную внешность: красивые глаза, здоровый цвет лица и пышные рыжие волосы. Она была, наверное, в молодости красавицей.

— Удивляюсь, что вы нигде не бываете, капитан Лесли. Я вас нигде не встречаю, — не унималась в то утро Милли.

— Что вы говорите?

— Я сказала, что удивляюсь вашему домоседству.

— Я, наверное, говорил вам уже раз двадцать, что не женат, — ответил он невпопад, продолжая читать письмо.

— Тем более это странно, — заметила Милли немного раздраженно. — Для старого холостяка жизнь кажется мрачноватой, как, впрочем, и для старой девы тоже. Потому я непременно смотрю всякие, даже плохие фильмы, которые прибывают из Голливуда. Иногда даже по два раза… И все же приятнее сидеть в своей уютной маленькой квартирке, болтать с кем-нибудь или слушать, что вам рассказывают…

— В таком случае купите себе радио, — посоветовал, не отрываясь от бумаг, Лесли.

— Если вы думаете, что вы единственный, кто мне это советует, то ошибаетесь, — холодно отрезала она. — Это мне уже говорил мистер Суттон, когда я ему жаловалась на скуку в Лондоне.

Лесли положил письмо на стол.

— Вы давно знакомы с мистером Суттоном?

— Четырнадцать лет я служу у него. Я работала у него еще когда он торговал в Рио-де-Жанейро, потом — в Ледзе. Тогда был еще жив его отец — старый Вильям Суттон…

— Старая, добрая фамилия Суттонов, не правда ли? Вам ведь очень нравится мистер Суттон? — поинтересовался Лесли.

Она пожала плечами:

— Ну, я бы не сказала…

— Он даже чуть старше меня, — заметил капитан, — а выглядит очень молодым и в некоторых отношениях почти дитя. Он слушает все, что ему говорят и доверяет каждому, отчего и теряет так много…

Наступило продолжительное молчание, затем Милли заговорила:

— Вы знакомы с районом Ремингтон-Мэншнз? Это — вблизи Хороу-Рид… У меня там квартира. Там очень мило, и я рада, что швейцар не замечает, когда я ухожу или возвращаюсь…