— А теперь, когда мы разобрались, кто кому здесь подчиняется, можете подняться. — Космические десантники встали, а сервиторы снова подняли коммодора. — Вы здесь, потому что, прежде чем в точности исполнить мой приказ, мне нужно, чтобы вы кое-что усвоили.

Всеобщее внимание сосредоточилось на ней. Перевертыш ощущал, как от смертных исходит напряженность и неуверенность. Даже космические десантники не сводили с инквизитора глаз. Абордажный коридор заскрипел, когда один или оба корабля чуть качнулись.

Перевертыш отметил своевременность появления Малькиры. Инквизитор просчитала каждую деталь их встречи, чтобы лишить присутствующих авторитета и власти. Они стояли нигде, буквально между двумя точками, по той причине, что так захотела она. Это был тщательно продуманный урок, понял Перевертыш: теперь вы мои, и будете делать так, как я сочту целесообразным.

— Дело вот в чем, — произнесла она. — Собранные здесь силы — это все, что у нас есть. Больше ждать мы не можем. Вас привели сюда клятвы и пакт, заключенный вашими предшественниками и генетическими предками с людьми вроде меня. В некоторых случаях эти клятвы были даны мне лично сотни лет назад. Я знаю… — краешек ее губ скривился, — …прошедшие годы нас пощадили. Но клятвы были даны, поскольку существовала возможности того, что происходит сейчас.

Она вздохнула, и пластины ее экзокорпуса сдвинулись.

— У нас действительно нет времени, чтобы углубляться в историю, как и в причины. Достаточно сказать, что старое зло возвратилось в место, которое его породило. Мы не знаем, что оно замышляет, но нам и не требуется. Наш ответ — и наш долг — ясен. Мы должны уничтожить зло любой ценой. — Она замолчала, и ее глаза вдруг стали усталыми. — Враг, с которым мы встретимся, сотворен Империумом. Когда-то они были подобны вам. Когда-то они были воинами. Пусть это вас не остановит. Они хуже предателей, они — чудовища. Смерть для них — милосердие. Бесконечные муки должны стать их участью, но выживание значит больше, чем отмщение. Вот чему мы служим. Человечество должно выжить, и ради этого враг должен сгореть.

Все взгляды были прикованы к Малькире, каждый орган чувств и каждый разум впитывали ее слова. Перевертыш ощущал приближение момента, которого он ждал.

— Отсюда мы направимся к миру, который называется Просперо, — сказала Малькира, — и когда мы достигнем его, то свершим экстерминатус. Какова бы ни была цена, это должно быть сделано.

Умиэль первым сжал правую руку в кулак над сердцем.

— Нашей кровью и волей Императора — так будет!

Он склонил голову. Четверо других космических десантника повторили его жест.

От лица коммодора отхлынула кровь, но он кивнул, а затем отдал честь.

— Мы сделаем, как вы прикажете, леди, — напряженным голосом сказал Исхаф.

Перевертыш чувствовал, как в сердце и словах человека решимость смешивается с ужасом безысходности. Смертный знал, что грядущие события означают смерть для него и его команды. Они теперь — оружие Инквизиции, и коммодор был достаточно умен, чтобы понимать: только немногие переживают подобную службу. Неведение защищало царство людей. Даже если суждена победа, все они ступили на путь погибели.

— Хорошо, — произнесла Малькира, развернулась и направилась обратно, к дальнему концу коридора. — Будьте готовы к варп-переходу в течение часа.

Сервиторы с паланкином поспешили следом.

Перевертыш задержался.

Умиэль и другие командиры Космического Десанта стояли еще секунду, после чего двинулись в противоположную сторону. Коридор между двумя кораблями уже содрогался, готовясь к отсоединению. Смертные офицеры заторопились за коммодором.

Перевертыш потянулся сознанием, и каждый проходящий миг стал подобным круговороту работающих шестерней. Каждый взгляд, каждое движение и каждый звук — он чувствовал их все и знал, что ни смертные, ни космические десантники даже не взглянут в его сторону. Он стоял в идеальной слепой точке — пересечении, в котором его срез вселенной был укрыт абсолютно от всех.

Он рассеялся. Там, где стоял лейтенант Кордат, поднялась спираль света.

Перевертыш выждал еще секунду — пока Умиэль, замыкавший свою группу, не оглянулся.

Он стал полосой огня и попал космическому десантнику в левый глаз. Он прожег хрусталик, стекловидное тело и мозговое вещество прежде, чем Умиэль успел издать хотя бы звук. В плоти воина вспыхнул огонь, сжигая ее в дым.

Пальцы доспехов Умиэля на мгновение сжались, а затем замерли.

Перевертыш в мгновение ока заполнил пространство внутри. Форма и лицо не были совершенными, но этого и не требовалось. У него было время, прежде чем придется снять шлем.

— Умиэль, ты чем-то встревожен? — раздался из встроенного в шлем вокса глухой голос.

Перевертыш узнал его по воспоминаниям, которые принадлежали Умиэлю три секунды назад. Это был Кастиор, капитан Пятой роты Черных Консулов. Остальные космические десантники замерли в пяти шагах от Перевертыша. Они что-то услышали или заметили, как дернулись руки Умиэля?

Перевертыш покачал головой, не поворачиваясь лицом к Кастиору. Расплавленная глазная линза успела срастись обратно.

— Нет, брат, — сказал он голосом Умиэля и пошел за Черным Консулом. Они направлялись к ударному крейсеру, ждавшему в конце абордажного коридора. — Все так, как и должно быть.

Первый корабль спустился, когда солнце начало клониться к горизонту Просперо. Он прибыл один, прошив атмосферу. За ним последовал еще один, и еще, и еще. Ариман следил за ними, чувствуя разумы внутри — знакомые и пока нет.

«Добро пожаловать, братья, — хотелось сказать ему. — Добро пожаловать домой».

Но он не посылал никаких сообщений, сохраняя сознание в покое и безмолвии, и просто ждал. Пока первые посадочные и боевые корабли все еще были тепловыми полосами в небе, успело прибыть еще больше судов.

Круг ждал рядом, разделяя с ним молчание, но не спокойствие. Тревога гудела внутри каждого, будто статический заряд. Ариман почувствовал, как разум Киу начал формулировать вопрос.

+Мы ждем+, — послал он, прежде чем тот успел его задать. +Что они замышляют?+ — поинтересовался Гаумата.

+Не знаю+, — ответил Ариман, не сводя глаз с неба. Десантно-боевой корабль ринулся к ним. Жар озарил его крылья, и выхлопы двигателей развернулись позади реющими прапорами. Машина шумно загудела, и вслед за ней прокатился рокот, когда она взмыла над разрушенным городом. +Дружественный+, — послал Ктесий.

Десантно-боевой корабль развернулся на очередной заход. Другие корабли были теперь прямо над городом, сверкая ярче заходящего солнца.

Ариман послал мысленный импульс, и воины Рубрики как один пришли в движение по всему городу. Вдоль пространств, где когда-то располагались улицы и площади, возникли линии. На мгновение Тизка появилась снова, вычерченная светящимися глазами рубрикантов. Десантно-боевой корабль пролетел на малой высоте, и Ктесий ощутил внутри него разумы, прочесывающие город. Остальные посадочные корабли приземлялись по всей Тизке или на ее окраинах.

+Ничего не говорите+, — послал Ариман.

Боевой корабль резко затормозил над развалинами площади Оккулюма и завис, ревя двигателями. Спутная струя, пока он садился, заставила воздух под ним поплыть и замерцать. Теперь Ктесий увидел цвет корпуса — сине-серебряный и покрытая вмятинами бронза. На бортах горели символы, смысл которых менялся на глазах. Рампа корабля опустилась, и по ней сошло несколько державших оружие наготове фигур, от которых исходила опаска. Их посеребренные доспехи покрывали гравировки бронзовых птичьих когтей и изумрудные глаза. Всего воинов было двенадцать, и Ариман узнал одного из них. Остальные были родом из других легионов. Фигуры в серебряных доспехах остановились.

+Ариман?+ — послал тот, что находился в центре посеребренной команды.

+Кред+, — отозвался колдун.

Разум Креда вспыхнул, его свечение то тускнело, то разгоралось.