— Хм.

— Чтобы прописаться, понятно?

— Вот ты все там им и скажешь. На суде.

— Когда это ты подала в суд? Что придумываешь-то?

Видно было, что он именно этого и боится — но надеется, что Леля, как всегда, делать ничего такого не станет. Он прекрасно знал ее характер и то, как она всегда подчинялась обстоятельствам.

Леля промолчала. Она действительно в суд не подавала.

Никита ушел, грязно выругавшись и прихлопнув на прощание дверь. Леля присела на кухне.

Что-то за этим должно последовать. Никита выглядел ужасно.

Не дай Бог, если он решится на что-то. Наймет убийц? У него нет денег. Сестра ни при какой погоде не даст ему взаймы, мать тоже.

Другой вопрос, почему он не ест и не пьет в их доме? Речь не о том, что он не хочет объедать детей, прекрасно не так давно объедал.

То, что Никита психически болен, Леля заметила уже давно. Эти беспричинные вспышки злости, даже бешенства, какие-то нелепые подозрения и не менее странные попытки связать между собой нечем не связанные события (Леля купила маникюрные ножницы — стало быть, у нее появились деньги, значит, она «принимает с улицы»… Вот он и сидел вечерами дома, видимо, сторожил. Или просто хотел насолить своим присутствием, выжить).

Он, однако, не знал, что Леля вот уже два месяца подрабатывает. Она, помирая от робости, ночью расклеила объявление о гуляльной группе, что «Педагог с медицинским образованием набирает детей, прогулка и обед, с десяти до пяти ежедневно».

Приводили иногда семеро детей плюс имелось своих двое, довольно много.

Два часа в любую погоду она болталась со своим детским садом в соседнем парке. Потом приводила весь выводок домой, разогревала их питание прямо в баночках, ставя посуду в кастрюлю с водой, и дети ели своими ложками из собственных баночек. После чего Леля с ними рисовала и немного занималась английским, в пять их разбирали.

Свои дети чувствовали себя среди детского коллектива прекрасно.

Леля даже устраивала дни рождения с песнями, подарками и конфетами. Что пригодилось, так это старое пианино Никитиной бабки. Лелю, как каждого интеллигентного ребенка, учили музыке.

Единственное, чего Леля не позволяла родителям — это оставлять детей после пяти, ни под каким видом.

Отставшего ребенка она тут же везла к нему домой.

И заранее предупредила, что это стоит как день пребывания, такое было поставлено условие, и детей разбирали дружно.

Никита не должен был знать о группе. Мало ли что придет сумасшедшему в голову.

Свои дети быстро привыкли к новому распорядку, в холодильнике даже была специальная коробка под названием «на сладкое», куда Леля складывала сушки и карамельки для общих чаепитий. Свои дети знали, что оттуда брать ничего нельзя.

Тем не менее, хоть Леля и существовала в постоянном напряжении, но жизнь как-то организовалась.

Изо дня в день — дождь ли, снег ли, вереница детей переходит улицу по тоннелю, выныривает с той стороны и бредет в парк на игровую площадку. Там горки, карусельки, там дети играют и бегают, там беседка, где можно укрыть их от дождя. Илюшка вечно дерется, у него постоянно мокро под носом, Мефодий часто рыдает — ангел с льняными кудрями, Кирюшу приводят на час позже прямо в парк и с сумочкой с обедом в виде подарка Леле, она с этим делом вынуждена таскаться по парку. На первое ему дают суп из пакетиков, на второе рыбные консервы с порошковым пюре (всегда), на третье яблоко, хлеб положить забывают. Был праздник, когда Кирюше сунули котлету. Ребенок всегда рад простому чаю с сахаром и сушками.

Леля устраивает чаепитие в полпятого с чем-нибудь, что положили родители, плюс добавляет простые сушки с маком из коробки «на сладкое». Ребятки любят угощаться чужим.

Глеб и Анечка, собственные дети, помогали Леле, да и ребята, все до единого, аккуратно закрывали крышечками свои пустые после обеда банки и убирали их вместе с ложками в собственные пакеты.

Перед Новым годом они даже выучили английскую сценку (Little mouse, little mouse) и разыграли ее перед папами-мамами-бабушками.

Был настоящий утренник, пришли родители, из большой комнаты убрали стол, и дети в белых колготках, чешках и в масках выступали.

Им всем были вручены подарки. (Родители принесли пакеты, эти пакеты малышам и вручили, на каждом была карточка с именем).

Только мама Кирилла забыла о подарке, в самый последний момент приволокла ребенка и убежала. Несчастный был не в костюме, и белых колготок у него не оказалось, однако же Глебушка по указанию находчивой Лели быстро дал ему свои запасные, и Кирилл с блеском выступил в роли мыши (из таких полуброшенных детей в интеллигентных семьях часто вырастают таланты).

Дашенька и Клавдия пели песенки, а Илюша, Мефодий, Аня и Глеб водили хоровод.

Сима, вечно заплаканный ребенок, да и Тамарочка, крошка едва 3-х лет, сказали вдвоем стишок по-английски.

Родители были растроганы, некоторые плакали, бабушка Симы, к примеру (в кого внук и удался полностью).

Для Кирюши пришлось срочно делать подарок из подручного материала, из вечных сушек с маком, двух мандаринов и горсти карамели. Неизбалованный Кирюша был зверски рад. Чавкал, глядя в свой подарочный пакет честными маленькими глазками. Глеб и Анечка получили точно такие же пакетики.

Затем все играли в подвижные игры.

Ровно в пять дети пошли домой, за Кириллом явился суровый старший брат лет семи (их там таких имелось в наличии еще трое).

Спасибо, мамы с бабушками перед уходом помогли вернуть обратно стол.

Пришлось мыть полы в срочном порядке.

В половине восьмого ввалился Никита. Вид у него был довольно странный — глаза как-то выезжали в нижнее веко, таращились, как будто Никита боролся со сном.

Дети, лежавшие на диване перед телевизором, быстренько вскочили и пошли к себе в спальню. Никита же встал у них на пути и вынул из своего потрепанного портфеля коробку шоколада:

— Глеб, Аня, вот вам подарочек.

Лицо у него было красное (ниже лба).

Анечка нерешительно и вежливо взяла подарок, положила на стол.

— Ешьте — сказал Никита, — угощайтесь.

Глеб открыл коробку, выудил одну конфету.

— Теперь ты, Анька, — визгливо произнес Никита. Как-то вроде дал петуха.

Аня тоже подошла, получила от Глебушки конфетку и сунула ее в рот.

— И ты, мадам — мотнул головой Никита. — Жри. Твои любимые, с ликером!

— Ой, зачем же ты детям с ликером…

— Пусть привыкают, бабушка у них была алкоголичка!

Доволен был и добавил:

— А мать ихняя проститутка. Так что лопай, не стесняйся.

— Спасибо на добром слове, не хочется.

— Ну я уйду, ты же все доешь, я знаю — слишком громко сказал Никита. Опять у него сорвался голос. Что такое!

— Именно это я и сделаю, но только когда ты уйдешь.

— Ишь ты, она еще шуткует! Голос подает!

Как ни странно, Никита удалился довольно скоро, перед тем пригласив детей съесть еще по конфетке. Дети посмотрели на маму и замялись.

Никита сказал:

— А то не получите от меня на новый год подарочка! Глебу велосипед, а Ане что? Ну что тебе, Аня?

Малютка сказала:

— Не жнаю.

— Тогда берите.

И они взяли еще по конфетке. В коробке осталось восемь штук.

Никита, как ни странно, не задержался. Зорко посмотрев на жену, он быстро оделся и сгинул.

Только за ним захлопнулась дверь, Леля поволокла детей в ванную и дала им выпить по литровой банке воды. Затем она вызвала у них рвоту и дала еще по поллитра. Опять вызвала рвоту. Потом последовало теплое молоко.

Дети после экзекуции легли и заснули. Они были очень бледные. Пульс уреженный.

Надо было бы им поставить обоим капельницы. Срочно в больницу.

Леля быстро-быстро все конфеты высыпала в кулек и положила подальше под ванну. Коробку же сунула в помойку. Стала собирать документы в больницу.

Тут же вернулся муж.

Вошел, не снимая сапог, в большую комнату. Леля успела лечь на диван.

— Эй, тетка! — позвал он.