Эта информация буквально повергла Ришара в шок. Как Луиза только могла допустить этого? И самое главное, что по этому поводу думает Агнесса? Неужели, она и сама любит королевского прокурора, или просто продается ему? Этого просто не может быть! Она не стала бы так поступать. Как же инспектору не хочется верить в слова мальчишки, как же он надеется, что все это ложь. Мерзкая, грязная и подлая детская ложь! Но какой резон ребенку врать про свадьбу собственной сестры?

Ришар, потерявший дар речи после этой новости, молча, отпустил мальчишку, который на прощание улыбнулся сквозь грусть. Теперь все вокруг полицейского изменилось: звуки утихли, краски поблекли, и мир перестал его интересовать. Инспектор побрел в неизвестном направлении, и лишь потом заметил, что пришел к зданию суда, где служил королевский прокурор. Неужели, сам черт притащил его сюда? Или это были его собственные ноги, которые просто несли его в эту сторону?

Какая-то невидимая сила пробудила в его разуме неконтролируемый приступ ненависти. Но ненависть ли это была, и на де Вильере ли направлены были эти чувства? Скорее всего, это была ревность, которая разъедала Ришара изнутри мучительнее, чем серная кислота. А имел ли он право ревновать Агнессу, не зная, что она на самом деле чувствует к прокурору? Нет, не имел, но ничего не мог поделать с собой, с сердцем, разрывающимся от любви к этой девушке, и с разумом, неспособным остановить его мечты и желания.

Не подумав, он зашел в здание и направился к кабинету королевского прокурора. Что он сейчас скажет, если зайдет к своему непосредственному начальнику? Как объяснит то, что собирается высказать ему? Что будет с ним потом? Но, когда полицейский задавал себе эти вопросы, было уже поздно, так как он стоял под дверью кабинета де Вильере. Выхода нет, отступать - некуда. И то ли от безысходности, то ли от желания ударить что-то или кого-то, Ришар постучал в дверь. Никто не открыл. Он постучал еще раз - никто не вышел. Вскоре, устав от попыток достучаться до прокурора, инспектор решил, что тот уже ушел со службы. Но если так, то где де Вильере? У Агнессы?

Ришар, встревоженный этой мыслью, вышел из здания суда, решительно направившись в сторону дома красавицы. Почему-то он был уверен, что прокурор в данный момент находится именно у своей невесты. Проходя по площади перед собором Парижской Богоматери, инспектор случайно подслушал разговор двух женщин. Одна была высокая белокурая и молодая, а другая - низкая рыжая и практически была ровесницей своей собеседницы.

- А вы слышали, моя дорогая Роз, очень интересную новость? - прошептала светловолосая мадемуазель, боясь, что их кто-нибудь услышит.

- Что за новость, Мэри, неужто, революция началась? - с усмешкой спросила рыжая.

- Нет, - улыбаясь, произнесла блондинка, - господин де Вильере, самый завидный кавалер в Париже наконец-то решил жениться!

- Да вы что? - удивилась Роз. - А на ком?

- Это пока неизвестно, - Мэри мечтательно закатила глаза, - но ходят слухи, что наш главный прокурор уже несколько дней мучается от любви к этой девушке. Говорят, она красива.

- Это просто невозможно! - не унималась рыженькая. - Где же в Париже нашлась мегера достойная де Вильере?

- Ну, говорят, что она не из дворян...

Остальные отрывки из их разговора, Ришар не расслышал. Да и не хотел он больше слушать разговоры об Агнессе. И как можно воспринимать фразу «красива»? Она была просто прекрасна, само великолепие, украшенное невинностью! Богиня, вынужденная жить в этом жалком мире. А как они ее назвали, «мегера»? Как же можно так предвзято судить о девушке, которую они ни разу не видели?

Хотя, похоже, это предвзятое мнение зависело от отношения парижан к де Вильере. Ведь в ужасном городе господин прокурор пользовался репутацией строгого, но справедливого представителя власти, чем нравился отнюдь не всем. Некоторые считали его политиком, опьяневшим от власти, а кто-то - и вовсе развратником, каждый раз ищущим новую жертву своей прихоти. Что-то из этого было правдой, что-то - ложью, но даже каменное сердце де Вильере было способно любить и страдать от любви.

Размышляя над этим, инспектор дошел до дома Агнессы. Посмотрев в ее окно, он стал невольным свидетелем ужасных, на его взгляд событий; Агнесса скромно стояла, прижавшись к стене, а прокурор медленно приближался к ней. Но, как не странно, в ее глазах не было, ни страха, ни тревоги, скорее, наоборот, спокойствие и легкая заинтересованность. Неужели, девушка нормально относится к происходящему: де Вильере вот-вот прижмет ее к стене, и, вероятнее всего, попытается поцеловать.

И вот прокурор сделал последние два шага и обнял красавицу, а затем заскользил губой по ее щеке. Она лишь слабо уперлась руками в его грудь и, закрыв глаза, судорожно сглотнула. Такое поведение де Вильере на самом деле немного настораживало девушку, заставляя порою со страхом надеяться, что королевский прокурор скоро отправится обратно на службу.

Ришар почувствовал, как кровь, словно мощные потоки воды, начала бурлить в его венах. Он ощутил, что еще немного и сойдет с ума, продолжая смотреть на эту пытку красавицы. За что? Она же не игрушка, что прокурор так с ней обращается, кичась своей властью над ней. Сейчас инспектор сравнивал Агнессу с райской птицей, запертой в клетке. А некоторые птицы, если их запереть, постепенно начинают погибать. Сначала такое прекрасное создание страдает от тоски, пожирающей ее в клетке, которая становится тюрьмой. Потом птичка утрачивает свое яркое и манящее оперение, затем ее звонкий голос становится тише, и в итоге она погибает.

Такая же участь ждала Агнессу. Она, рожденная для свободы, вскоре будет вынуждена томиться в плену власти королевского прокурора, не в силах отказать ему. О, лишь одна мысль об этом ужасе, могла повергнуть инспектора в шок! Агнесса станет вещью де Вильере, безмолвной и покладистой...

Не желая больше наблюдать за сценой, происходящей в доме девушки, Ришар направился на площадь. Он надеялся отвлечься от кошмарной мыли о скорой свадьбе красавицы, которую он считал роковым событием в своей жизни. Только довелось ему кого-то полюбить, и судьба тут же отбирает у него это счастье. Разве это справедливо? Больше жизни он любил только службу, родину и Агнессу. Девушку вот-вот выдадут за другого мужчину, родину - превратят в обитель хауса и сердце революции. И в результате, у него останется лишь служба, которой он и посвятил свои лучшие годы. Опечаленный, инспектор брел по улице, все больше погружаясь в раздумья.

А в доме Луизы, в это время де Вильере продолжал играться с Агнессой, как кот с мышкой. Он стоял, прижимая растерянную красавицу к стене, и внимательно всматривался в ее глаза. Девушка же старалась не смотреть на него, то ли от смущения, то ли от волнения. Легкий румянец заливал щеки каждый раз, когда мужчина касался ее талии и проводил рукой линию вниз, или когда его губы начинали требовательно целовать ее лицо и плечи. Но, что происходило внутри Агнессы, когда прокурор намеренно пытался испугать ее, добираясь ловкими пальцами до шнуровки голубого платья. И он получал что хотел, она в страхе слабо пыталась вырваться из его объятий, но это не получалось. Вскоре эта «маленькая игра» закончилась страстным поцелуем, и прокурор отпустил красавицу.

Она, освободившись от его ласк, отошла на небольшое расстояние, опасаясь, что это еще не конец. Мужчина повернулся к ней лицом и просто онемел; она была так прекрасна в лучах дневного солнца, ее глаза сверкали, губы алели, кожа буквально светилась, а подол тонкого голубого платья немного просвечивался, предательски выставляя напоказ ее аккуратные лодыжки и коленки. Де Вильере не мог подобрать слов, чтобы описать те чувства, что вызывала у него эта прекрасная картина. Девушка замерла на месте и, опустив глаза, принялась ожидать, когда прокурор приблизится к ней.

- Богиня... - прошептал он, делая пару шагов вперед.

Агнесса ничего не ответила, лишь глубоко вдохнула, от чего ее грудь слегка поднялась, притянув к себе внимание мужчины. Теперь он еще больше заинтересовался девушкой. Либидо, так страстно желающее вырваться наружу, все труднее было сдерживать. В ее зеленых испуганных глаза отражался хищный взгляд де Вильере, все ближе подступавшего к ней.