Когда оборонявшиеся попытались избежать вражеских бомб, они столкнулись с мобилизованными в Хену резервными подразделениями. Эта концентрация войск была прекрасной целью для бомбардировщиков. И Калверт сразу начал штурм.

До Хену тянулись облака густого дыма, скрывая поле битвы. Землю покрыли тела мертвых и раненых. Санитары «чиндитов» помогали своим бойцам.

На достаточном удалении от "Белого города" был устроен перевязочный пункт. Там работал доктор Коплин, который после первой операции не расставался с «чиндитами». Кто-то прибил на столб перед его операционной палаткой самодельную вывеску "Искусная мясная лавка д-ра Коплина Первоклассный сервис — Готовится к скорому открытию филиал в Токио".

Когда Лирсон попал туда, бой почти закончился. Японцы спрятались в Хену. К самому этому городку «чиндиты» не испытывали интереса. Они овладели железнодорожной веткой и высотами вокруг населенного пункта. Этого было достаточно. А японцы понесли такие потери, что не смогли бы убрать заграждения "Белого города", заблокировавшие рельсовый путь. «Чиндиты» решили заблокировать дорогу еще в нескольких местах дальше на север — на всякий случай. Калверт уже отдал приказ готовиться к маршу и выступить не позднее, чем через три дня. В "Белом городе" он хотел оставить только одну команду.

— Батюшки! — таким был первый комментарий д-ра Коплина, когда перед ним появился Лирсон. Коплин как раз пил кофе после нескольких часов кровавой работы. — Что ты поймал?

Они были уже достаточно давно знакомы, чтобы общаться без лишних формальностей. Как и во всех армиях мира, под воздействием тяжелой фронтовой нагрузки строгие военные формальности смягчались и уступали место товарищеским взаимоотношениям.

— Пуля попала в икру, — прорычал Лирсон. — Сперва допей свой кофе.

Д-р Коплин, потный и обрызганный кровью, метнул критический взгляд на ногу Лирсона:

— Если ты еще можешь ходить, тебе, наверное, повезло. Кость повреждена?

— Я здесь док или ты? Я жду от тебя приказа, чтобы меня прямо сейчас понесли!

За прошедшее время у Лирсона выросла рыжая борода, что придавало его ухмыляющемуся лицу выражение фавна, каким его рисуют в детских книгах сказок.

— Я позабочусь о том, чтобы рядом с тобой положили японскую гейшу, пошутил Коплин. — У тебя есть сигареты? Лирсон дал ему свою пачку «Вудбайна». Пока он вдыхал дым, доктор показал на икру Лирсона и потребовал закатать штанину. Пуля попала в мышцу. Коплину нужно было извлечь ее.

— К сожалению, — сказал врач. — Ложись на первые нары справа в палатке. Сначала смой кровь, там лежит тряпка. И пусть санитар тебе сделает укол.

Он с удовольствием докурил, пока Лирсона в палатке готовили к операции. Жара была просто невыносимой. Когда Коплин вошел, Лирсон проворчал:

— Ты пожалеешь, если после этого я буду бегать хуже, чем раньше!

Коплин только кивнул. — А теперь заткнись. Я сегодня отпилил двадцать семь ног, восемнадцать рук и копошился в кишках у почти сотни человек. Успешно или нет, будет ясно позже. То, что произошло с тобой, просто шутка, а не ранение. Если бы у нас здесь был ученик, я бы попросил его сделать это, и даже не присматривал бы.

Он сделал надрез, выудил пулю, положил ее Лирсону под нос и посоветовал всегда носить ее как амулет. Затем он закрыл рану и посыпал на нее обязательным порошком сернокислой соли. Санитар наложил повязку и лаконично заметил:

— Если начнет свербеть, то ты либо выздоравливаешь, либо в ране завелись черви из джунглей.

К своему удивлению Лирсон вскоре опять смог ходить, а рана затянулась без осложнений.

Для «чиндитов» Калверта перерывов не существовало. "Белый город" оставался в их руках и тогда, когда основные силы Калверта двинулись на восток в направлении Могауна и Мьичины. Они заблокировали дорогу еще в нескольких местах. На тот случай, если японцам удастся расчистить путь в одном или другом месте.

Они маршировали на Хопин. На северной окраине этого города, по другую сторону железной дороги, находился «Блэкпул», новую устроенную подразделением бригадира Лентейна опорную базу с взлетно-посадочной полосой. Отсюда до Могауна, где японцы устроили перевалочную станцию для своих обозов с грузами на север и запад, было 50 километров по прямой. Еще короче было расстояние до промежуточных позиций, построенных японцами против наступающих из Ледо через Шадазуп войск Стилуэлла. построенных очень быстро, как только японцы поняли, насколько велика угроза для северной Бирмы. Оказалось, что расчет Стилуэлла был верен: японская авиация не располагала уже достаточными силами, чтобы помешать союзникам. Нигде не было сомкнутых систем сплошного наблюдения и обороны, а только все более дырявая сеть баз и линий коммуникаций, что оставляло «чиндитам» и другим войскам союзников достаточный простор для действий.

Почти одновременно с «чиндитами» Калверта и параллельно с ними западнее магистрали Мандалай — Мьичина в дело вступило подразделение, которым раньше командовал бригадира Лентейн, теперь сменивший погибшего в авиакатастрофе Уингейта. Солдаты все еще считали его своим командиром, нового большинство из них знало лишь поверхностно. Но он возглавил первоклассную часть. Лентейн целыми днями учил их действовать незамеченными в течение долгих дней, незаметно преодолевать огромные расстояние между войсками противника, а затем внезапно нападать. Японцы уже начали говорить об армии призраков. Теперь часть этого подразделения ставила баррикады на железнодорожном полотне, а главные силы, избегая больших боев, двигались по направлению к «Блэкпулу». Оттуда они должны были идти дальше на Могаун, отправив раненых, больных и погибших самолетами с взлетной площадки «Блэкпула».

Если взять Могаун, рассчитывали командиры подразделений «чиндитов», то до Мьичины будет уже рукой подать. С востока и севера на Мьичину двигались китайцы и воевавшие на стороне союзников качины. С северо-запада шел Меррилл со своими «мародерами» и Стилуэлл с двумя китайскими дивизиями, строя за собой дорогу из Ледо. С юго-запада Фергюссон и Калверт устремились к сердцу японской обороны на севере Бирмы. Стоило взять Мьичину, то сколько бы разрозненных японцев не бродило бы между позициями союзников, северная Бирма была бы освобождена, Китаю ничто бы не угрожало с юга, было бы гарантировано снабжение, а отвоевание южной Бирмы становилось бы только вопросом времени.

Союзники благодаря нетрадиционному ведению войны перехватили стратегическую инициативу. И это уже никак не мог изменить японский удар по Манипуру.

Хотя он и заставил союзников вести тяжелые оборонительные бои, но у них оставалось важное преимущество, потому что чем быстрее возникали в северной Бирме пусть пока отдельные очаги сопротивления, и не функционировала железная дорога на Мьичину, тем быстрее перед японскими войсками, наступавшими из центральной Бирмы на запад, вставала опасность оказаться отрезанными. Потому что наступавшие японские войска в основном перебрасывались и снабжались по пролегавшей южнее части железной дороги Мандалай — Мьичина.

Уинг-коммандер Соундерс вылетел на своем «Москито» на восток, на разведку окрестностей Хопина. Согласно одному из последних сообщений группа Лентейна взяла этот городок, но японцы всеми силами наступают на «Блэкпул» и Хопин. Самолетов у них в этой местности почти не было, полагал Соундерс, потому что до сего момента он не видел вокруг ни одной японской машины. Возможно, нехватка со снабжением стала уже заметной.

Соундерс включил камеру, облетая местность. Японцы забрали с фронта обороны против Стилуэлла, который еще был далеко, тяжелую артиллерию. 75 — мм и 105- мм снаряды били по «Блэкпулу». Взлетная полоса уже была разрушена, оборонявшиеся отступили на пару холмов. Теперь «чиндиты» находились здесь в критическом положении, но прилагали все усилия для победы. Для Соундерса, который лучше мог оценить соотношение сил, эта борьба представлялась бесперспективной.

— Шефа лично! — потребовал он по радио. Лентейн, относившийся к своему бывшему подразделению «чиндитов» как к собственному ребенку, молча выслушал донесение Соундерса.