Раз они опять все уселись - значит, никакого определенного приказа не получили.

11.30. Вернулись к полковнику в разведцентр. Кабинет переполнен. И только что зашевелились, очевидно, кто-то приехал. Мерзавец-секретарь опустил шторы на окно, сквозь которые мы вошли лучом, и все исчезло.

Вот когда мне пригодились способности вычислять в уме. Я считал, как бешеный, и все-таки досчитал, через двадцать минут я вошел лучом в дымоход, заэкранировал камин, ударил лучом в непроницаемый потолок, расстелив по потолку темное поле и опять увидел все сверху.

Наш полковник говорил, рядом с ним стояло несколько генералов, справа и слева виднелись две плеши и две груди, залитые золотом шитья - явные послы.

Полковник читал, подрагивая рукой. Некоторые генералы согласно кивали, другие нет, среди кольца голов, сидящих вдоль стен, не было единодушия,некоторые плечи пожимались, руки сомнительно разводились.

Он окончил, и обернулся в обе стороны, одна посольская голова кивнула. Но наш старый знакомый посол великой державы, не глядя на полковника, наливал и пил из крышки своей фляжки.

Полковник, видимо, обратился к собравшимся, они отвечали по очереди, первый военный согласился, второй неопределенно пожал плечами, третий махнул рукой и отвернулся, четвертый, видимо, промолчал. Тогда полковник на минуту опустил документ, который читал и, опершись на него рукой, сказал несколько очень, видимо, резких и значительных фраз. Вот тогда-то я сверху, сузив луч, кинулся, как коршун, на документ, но успел только прочесть наверху обращение к премьер-министру, дальше все закрыла рука, и только внизу мы успели прочесть: "Исходя из вышеизложенного и согласовав это с мнением наших благородных союзников, я считаю своим долгом рекомендовать немедленное выступление".

Дальше шла подпись.

Черт, даже сфотографировать не успели, как он сложил свой документ, торжественно вложил в папку, папку в портфель и двинулся к выходу.

Посол великой державы не тронулся с места, он положил ноги на соседний стул, поставил перед собой фляжку и явно приготовился к долгому ожиданию.

Молчаливый Вары шагает по мостику и ломает в пальцах спички, потом, резко остановившись, задумался, смотря на меня в упор и, наконец, негромко сказал:

- Вызовите Щербо!

- Зачем? - резко спросил я.

- Вы не верите Щербо?

- Нет.

- Вы верите мне?

- Да.

- Твердо?

- Твердо!

- Так вот, делайте, что я буду говорить. Так нужно. И немедленно! сказал Вары.

Я передал вызов Мюллеру. Скоро появился Щербо. Он, ни к кому не обращаясь, сказал: "Здравствуйте", засунул руки в карманы и уставился в потолок.

- Собрать всех! - сказал Вары.

Скоро явились и встали в зале Мюллер, весь состав нашей группы, внутренняя охрана, не было только Байрона.

- Товарищи!- сказал Вары,- и пристально обвел всех глазами, заглядывая в каждое из окружающих его лиц.- Положение следующее, с минуту на минуту может разразиться война, те, за кем мы наблюдаем, уже стянули к портам войска, готовясь к новой интервенции, к новому десанту. Они могут напасть на нас в любой час, в любую минуту. Мы абсолютно не готовы, больше того, мы совершили непростительную глупость. Занимаясь делами видения на расстоянии, мы ослабили боевую мощь этого аппарата, с которым мы работаем, а приспособить его для военных целей не просто. Состав лучевого пучка, с которым мы сейчас работаем, безвреден. Он может поразить противника только на ближайших расстояниях. Единственное, чем мы можем помогать сейчас своей Родине, это разведка. И это мы должны делать непрерывно. Но с другой стороны, необходимо немедленно восстановить первый вариант, находящийся в университетской лаборатории. Это можно сделать быстро, и он обладает несравненно большей боевой мощью.

- Так вот, кто может это сделать?

Молчание.

- Щербо, если вам сейчас передадим конденсаторы от старого аппарата и все снятые с него части, которые сейчас хранятся здесь, можете ли вы восстановить старый аппарат?

- Могу! - побледнев, сказал Щербо, впиваясь глазами в Вары.- Но...

- Что, но?

- Но для этого мне нужны чертежи!

- Вы их получите. Вот чемодан с конденсаторами и всеми снятыми частями,- сказал Вары и вытащил из вспомогательной лаборатории небольшой, но тяжелый чемодан,- вот чертежи,- и он бросил на стол тяжелую папку, опечатанную многими печатями.- Вот ключи от лаборатории.

- Викунья!... Угрожающе сказал я.- Вы сошли с ума! Я...

- Вы будете делать то, что я скажу,- резко, не глядя на меня, сказал Вары.

- Но...

- И без всяких но! Теперь, кто еще может помочь Щербо?

- Ну, хорошо,- сказал я,- тогда я категорически настаиваю, чтобы туда был переброшен Крус.

- Хорошо,- подумав, сказал Вары. - С завтрашнего утра можно бросить туда и Круса. Но сегодня он нужен здесь.

- Кто еще может быть переброшен туда для помощи?

- Мюллер?

- Нет, товарищ Вары. Я без предписаний, прикасыфай - не прикасыфай никута.

- Емельядо?

- Как хотите,- сказал Емельядо,- а только мне кажется - я здесь нужнее.

- А кто из охраны поедет? - спросил я.

- Я позвоню в город, дорога безопасна, а к лаборатории к девяти вечера я распорядился дать охрану.

- Виракоча?

- Отчего ж,- с готовностью откликнулся тот,- там оно лучше. И не сомневайтесь, я понимаю - ни-ни, ни-ни.

Затем Вары опросил всех, но никто не выразил особого желания ехать.

- Так, отлично,- сказал Вары,- выезжать немедленно. Остающиеся - по местам.

Через минуту Щербо с чемоданом и папкой был в машине, с шофером сел охранник с расстегнутой кобурой. Виракоча вместе с Щербо.

- Вары,- в последнюю минуту, когда машина уже готова была выехать, сказал я.- Викунья, ради бога, вы думаете о том, что делаете?

- Молчите,- отвечал он.

Когда машина выезжала, у ворот неожиданно появилась Долорес.

Щербо остановил машину и подошел к Долорес.

- Долорес,- начал он.

- Вы подлец, Щербо,- дрожащими губами произнесла, побледнев, Долорес.

- Долорес, поверьте,- начал опять Щербо,- вы не хотите понять меня, я никогда не был вашим врагом, наоборот, у вас никогда не было большего друга...

- И этот друг крадет у меня письма? Чтобы...

- Поверьте, я только хотел поговорить с вами. Вы должны меня выслушать, вы должны хоть в последний раз послушать, что я вам скажу, письма... письма... неужели вы думаете, что они что-то значат для меня. Я вернул бы их вам все равно. Они лежат, и я их не читал. Но вы должны меня выслушать, и тогда все будет по-другому. А Крусу я все равно ничего не отдам, пусть хоть на метр от земли подпрыгнет. Выслушайте меня, и я сию же минуту все верну вам, каков бы ни был результат нашего разговора.

- Я вас слушаю. Говорите,- сказала Долорес.

- Я не могу сейчас и здесь. Зайдите к себе домой на минуту, не бойтесь меня. Зайдите в ваши старые комнаты, они ждут вас...

Вдруг я ясно увидел, что она заколебалась.

- Ну, вот что,- неожиданно сказал Вары, молча присутствующий при этой сцене.- Время - деньги. Если хотите разговаривать - можете говорить по дороге. Сениора если захочет - может ехать с вами. Можете даже, если хотите, на пятнадцать-двадцать минут зайти на квартиру, она все равно по дороге к университету, для окончания разговора. Конечно, если у вас появится такое желание. Слышите, на пятнадцать-двадцать минут, но не больше. И за работу в лабораторию.

- Ну?

- Ну, хорошо. Я поеду,- вдруг решительно сказала Долорес и села в машину.

Машина тронулась, развила скорость и исчезла за поворотом. Меня всего трясло от возмущения.

- Вары, Вары,- сказал я,- вы или предатель... или вообще сошли с ума.

- А, собственно, почему? - усмехаясь, спросил он.

- Он еще спрашивает! В минуту величайшей опасности все ставите на карту и эту карту доверяете кому? Что за букет из подозрительных фигур вы создали в машине?