И уж совсем недостойно поступил выродок, взявшись на руках перенести Шука в катер. Муа, оберегая честь касты, даже лакомую упаковщицу не обнял бы так. «На Небе нет каст», — так это в Пятикнижии сказано о равенстве людей перед законами Судьбы! а контуанцы заповедь до отговорки низвели.

Эну, позёвывая, плелась следом, подворачивая кнутри ступни с поджатыми пальцами — то-то, срамница, задумаешься другой раз босиком по камешкам ходить!..

Катер поднялся, выбирая направление, и полетел вдаль от надвигающегося рассвета.

«Снова лечу куда-то наобум... » — Форт сердито всматривался в карту, по которой ползла зелёная звезда. Перспективы рисовались самые причудливые — маскарад, знакомство с белодворцами... как себя вести в толпе туанцев? Путешествие на грани разоблачения... Опять же автомат. Чертовски жаль расставаться с верным пауком, батареи на замену ещё есть — но не ходить же с ним по улицам! в рюкзак его не спрячешь, крупноват. Разве что найти приют на окраине, а паучину спрятать невдалеке за городом.

И ещё — скверно быть неграмотным. Цифры, их буквенное выражение до сорока и принцип написания чисел Форт кое-как усвоил, но язык, язык!.. Благодаря врачу стала понятна символика пульта, но читать её он не мог. Ло, ти, ми, ог, ал... в туанском алфавите букв ощутимо больше, чем в линго. Стоит плотнее ознакомиться с их жизнью — когда больше знаешь, меньше ошибаешься, а ошибок и так наделано сверх меры.

Муа жевал пилюли. Слабонервный всё-таки народец; чуть что — за таблетки.

— Эй, Муа, подойди-ка.

— Слушаюсь, господин Фойт.

— Из радио-видео здесь хоть что-то встроено? Не связь, другое что-нибудь — например, новости.

— О, есть видео!

«Да-а, богаты воры на КонТуа, — позавидовал Муа, понемногу выходя из страха. — Державной электроники знать не хотят, подавай им чужепланетную — варскую, форскую!»

— Покажи, где, — не мешает ещё раз проверить его на правдивость. Как выглядит передатчик катера, Форту показывал врач, но Муа этот блок не тронул, ткнул в другой.

Экранчик объёмного видения открылся прямо на лобовом стекле, слева, чтобы не мешать вести машину. Отличный ракурс — приземистые, сплюснутые авто неслись в ночи по ярко освещённой трассе; вместо знакомого рёва слышался басовитый, переливчатый рокот; бряцало подобие музыки и частил голос комментатора:

— Вы видите, Смертник обходит Свихнутого, номер 700 обходит 304! они поравнялись, Свихнутый пробует оттеснить Смертника, но есть, есть достаточно места до ограждения, чтобы пройти Смертнику, и он проходит! он проходит!!

— Гонки, — констатировал Форт. Приятно узнать, что кос в чём культуры Федерации и ТуаТоу схожи — скажем, в упоении риском сломать шею на крутом вираже.

— Отборочные. Великая Белая Дорога.

— Покажи мне другой канал.

Картина сменилась: необычайно пышноволосый — куда курчавее, чем Эну! — туанец с парными четырёхлучевыми синими звёздами на щеках обонял крупный, как блюдечко, цветок. Артист был в просторном балахоне почти до пят, тело терялось в складках, на виду оставались лишь лицо и ладони. Обмирая от запаха, он лепетал:

— Это пахнет густой нежной ночью, это пахнет лунной синевой западного ветра, в котором идёт муууууу...

— Мууууууу! — сладостно замычало за кадром.

— Реклама? — не оглянувшись, полюбопытствовал выродок.

«И телевидение державное они не смотрят. Ничего нашего не признают. Правильно, что их бесстыжество запрещено транслировать», — как-то машинально проскочила в голове Муа благочестивая мысль, после чего он зачем-то подумал о приставках, позволяющих ловить контуанские передачи. Говорят, там показывают людей голыми, совершенно без всего. Конечно, после такого звёздные не понимают наши ночные развлекательные программы для взрослых.

— Это им, господин Фойт, — с неловкостью ответил Муа.

— Что значит — им?

— Эротическое шоу.

— Сильная у вас эротика, однако. Зачем у него герб на лице?

— У неё, господин Фойт...

«Неплод, одно слово. Он и не знал-то никогда, что значит — запах».

— Сразу не разберёшь.

— ...и это не герб, — Муа слегка бесило чванливое невежество выродка. Понавезли отсталых «родственничков» из затерянных колоний!

— Как же? двойная синяя звезда, знак ТуаТоу.

— Этот знак... он значит — наилучший, самый лучший.

— Пусть так. Ещё каналы есть?

— Конечно, есть.

Изображение запрыгало, потом кадр выхватил выпуклые фиолетовые тела на сером плиточном полу: застывшие позы, пятна крови, тут же брошен ручной пулемёт Motararms. «Ба! опять наши пушки на службе у туанцев... » — Форту это напомнило дневную хронику преступлений по Сэнтрал-Сити.

— Эти двое неизвестных, — докладывал скороговоркой диктор, — сегодня под видом сотрудников погребальной службы проникли с автоматическим оружием в храм Облачный Чертог, город Гигуэлэ. Оба убиты при невыясненных обстоятельствах. Сообщники их скрылись, выбив врата храма катафалком. В связи с этим олх-настоятель Олу Омании заявил...

В кадре возник важный туанец в белом одеянии, без маски.

— Мы вынуждены отложить назначенное на утро самооправдание Уле Эмэнии...

«Уле Эмэнии... — память подсказала Форту, где и когда он слышал это имя. — Уле Эмэнии?!!»

— ...преступные действия, направленные против убежища, каким является Облачный Чертог, вынуждают нас принять на себя ответственность за судьбу укрывшихся в храме. Все они получат приют в надёжных местах, называть которые мы временно воздержимся. Новый срок самооправдания пока не определён; процедура будет предоставлена видеосети только в записи. Мы сделаем всё, чтобы никто из укрывшихся не пострадал. И да поможет нам Небо.

Экран быстро показал нарисованное лицо Уле вместе с десятком строк текста.

«Выходит, его в покое не оставили. Тёмная история там случилась, в этом храме... Значит, теперь белодворцы его прячут».

Экстренные новости перешли на следующую тему, но Форт не слушал. Горы и рассвет приближались с разных сторон.

«Кто и за что мог прицепиться к моему врачу? не узнаю, разве что увижу запись».

Так думал он, не ведая, что ждёт его за горами.

Чуждый мир звёзд жёстко прикоснулся к Муа; ссадины и ушибы от его хватки обещали ещё пару недель напоминать о себе саднящим жжением и тупой болью. На какое-то время волнение, спешка и страх позволили забыть о содранной коже на запястьях и кровоподтёках от падения, а сейчас отбитые места плотно отекли, осаднения запеклись песочной коркой, и по ним словно скребло напильником. Дыхание отдавалось в боку болезненными волнами, похожими на взмахи маятника. Но и теперь он не мог думать о своих телесных повреждениях. Перед глазами маячила широкая спина выродка, и мысли тревожили, не отступая, — мысли о биологических продуктах, которые изготовляют из живых людей. С точки зрения подпольной медицины человек — кладезь гормонов, литры крови и лимфы, квадратные футы кожи и внутренних оболочек, печёночный экстракт, мышечная суспензия и прочие ценности.