Центр образования и научных исследований

Айронхолд-Сити

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

19 февраля 3060 года

Этьен Бальзак никогда не повышал голоса. Собственно, начальнику касты ученых Клана Нефритового Сокола и не нужно было этим заниматься. За него это могли сделать подчиненные.

Когда Бальзак нагнулся поближе к Пери Уотсон, ей показалось, будто от него донесся едва заметный душок, слабый запах химикатов.

– Эти дети – не ваша забота, так же как и любой другой проект, к которому вы не откомандированы.

Бальзак раздался вширь еще сильнее с момента их последней встречи и стал бледнее обычного – возможно, потому, что редко выходил из Центра образования и научных исследований. Большую часть времени Бальзак проводил в своем рабочем кабинете или в своей квартире неподалеку от него, изучая проекты, над осуществлением которых трудилась каста ученых, одновременно изыскивая дополнительные возможности для упрочения своей власти.

– При всем к вам уважении, я все же считаю, что это моя забота, – сказала Пери. – Генетические материалы Эйдена Прайда не должны использоваться не по назначению, и я полагаю…

– Довольно, Пери Уотсон. Не понимаю, почему вам везде мерещатся заговоры. Ученые разных Кланов не взаимодействуют друг с другом по целому ряду секретных проектов. Мы мало контактируем. Да и то только с целью обмена полезной информацией на открытых симпозиумах. Все наши открытия, которые могут быть полезными для всех Кланов, доступны всем. Ученые Нефритового Сокола работают на благо детей Керенского. Вот и все. Кстати, я понимаю ваше молчание как акт неповиновения.

Он относится к своему руководящему положению слишком серьезно, – подумала Пери. – Даже его кабинет отражает это. Все на своем месте. Письменные принадлежности, расположенные в строгом порядке. На стене соответствующие моменту исторические голограммы. Мебель, больше отвечающая аскетическим запросам воинов…

– Это не есть неповиновение, Генерал-Ученый. Если бы я не была преданной моему Клану научной единицей, то не сидела бы здесь. Как ученый я желаю продолжать служить Соколу. В данный момент я без работы, провожу собственные изыскания, поэтому официально прошу начальство приписать меня к Учебному Центру сиб-группы 111.

Бальзак отвернулся, возвращаясь к своей аккуратной полированной конторке.

– В просьбе отказано. Вы свободны.

Пери отметила про себя агрессивность тона Бальзака. Этот человек был слишком напыщенным, чтобы не сказать больше.

– Какое задание вы бы предложили?

– Вам известны соответствующие каналы. Воспользуйтесь ими.

– Я думала, что…

– Вы ошиблись, – отрезал Бальзак. – Повторяю, вы свободны. Если мне придется повторить это еще раз, то вы будете выпровожены в сопровождении охраны, Пери Уотсон.

– Хорошо, – ответила Пери, понимая, что у нее нет другого выбора.

После того как она ушла, Бальзак долго о чем-то думал, невидящим взглядом уставившись на картину, где была изображена битва при Токкайдо.

Замысел художника состоял в том, чтобы передать напряжение последних мгновений битвы с участием Эйдена Прайда, – той самой битвы, после которой он получил официальный статус героя Клана Нефритового Сокола.

Бальзак сомневался в том, что все выглядело именно так, как это изобразил художник – Эйден Прайд в своем «Лесном Волке», лупящий в белый свет как в копеечку голубыми лучами лазеров и окруженный штабелями поломанных вражеских боевых роботов, выглядел довольно глупо.

Что-то в его «Лесном Волке» было преувеличенным. Машина была чуточку выше и немножечко шире, чем нужно, и вообще…

Ну что же, такова авторская концепция, решил Бальзак и, включив переговорное устройство, вызвал начальника своей охраны Олана.

Высокий и худой Олан стоял по стойке «вольно» перед Бальзаком. Даже в накрахмаленной строевой форме внешний вид этого человека не внушал доверия. Что ж, он действительно какое-то время был бандитом.

– Вам надо будет провести еще один акт нейтрализации, Олан. Я хотел бы, чтобы вы выбрали для этого двоих самых лучших ваших людей.

Олан кивнул. Обычно он помалкивал, а если и говорил, то очень кратко.

– Объект? – спросил он.

– Пери Уотсон.

– Та, что только что вышла…

– Да. Но запомните: ни я, ни каста ученых вообще не должна быть замешана в этом деле. Я думаю, что исполнителям не стоит брать с собой документы – на тот случай, если что-нибудь пойдет не так.

– Естественно.

– Готовьтесь тщательно, но выполняйте поскорее.

– Слушаюсь.

– Можете идти.

Олан молча поклонился и вышел.

Пару секунд Бальзак сожалел о необходимости произвести эту нейтрализацию, но вскоре возвратился к своим обычным служебным обязанностям – тщательной экспертизе научных работ и встречам с учеными, работающими над различными проектами. Погружение в работу было для него лучшим средством избавиться от нежелательных мыслей, и к концу дня он совсем позабыл о Пери Уотсон.

Умение расставлять все по полочкам было главным коньком Главного Ученого, помогло ему посредством подковерной борьбы добиться своего поста и помогало жить дальше.

Мало кому из его предшественников удавалось оставаться пожизненно на этом посту. Бальзак давно понял, что в касте ученых добиться успеха можно только интригами, и в этом ему теперь не было равных – настолько, что едва ли кто-нибудь когда-нибудь мог уличить его в нечестности.

И все же эта Пери Уотсон раскусила его, и, когда Бальзак это понял, женщине был вынесен приговор.