«Доктору. 31. 07. нахожусь в районе станции Тлуц (35 км северо-восточнее Варшавы)… Ухожу в лес южнее местечка Вышкув. Овод».

В конце августа в районе Цеханува разведчики взяли языка. Он рассказал много интересного. Оказалось, группа «Овода» вышла в тылы 2-й полевой армии вермахта.

«Доктору. Пленный сообщил, что среди гитлеровцев, прибывших из Германии, распространяются слухи: личный состав ВМФ и морской пехоты Германии переводится в сухопутную армию; в Германии создалось критическое положение с ГСМ. В тыловых городах почти нет автотранспорта с бензинными двигателями. Овод».

«Доктору. Польские друзья из Журомин и Рыпин сообщили: 30. 09 в Рыпин из Бродница прибыло одиннадцать эшелонов с живой силой и техникой дивизии «Герман Геринг», переброшенной из Германии. Овод».

В тот же день, когда была передана эта радиограмма, группа получила незабываемый подарок: самолет Си-47, стартовавший с аэродрома Брест-Мелышевичи, десантировал на площадку, подготовленную разведчиками, три грузовых мешка, два мешка сухарей и одного человека. Им оказался старый знакомый, боевой товарищ Владимир Бояринцев, он же «Боцман». Братчиков не раз просил Центр вернуть в группу «Боцмана». И вот теперь Владимир в объятиях товарищей. Он привез письмо из Москвы, из Разведуправления: «Действуйте и дальше так, как вам подсказывает ваше русское сердце. Всей вашей работой доволен… Будьте бдительны… Вы делаете великое дело. Доктор».

Такое письмо стоило всех мешков с сухарями.

…Оберштурмбаннфюрер Шенкендорф прибыл в радиодивизион функабвера, который дислоцировался в Серице. Его сопровождал майор Шварценберг.

Вскоре командир дивизиона объяснял высокопоставленному эсэсовцу принцип действия их установки.

— Антенна точно указывает географическое направление радиопередатчика. А на карте, в точке пересечений нитей — место, где работает русская рация. Сегодня мы запеленговали их на берегу Вкры, оберштурмбаннфюрер.

— Вот так все просто? — удивился Шенкендорф, который впервые побывал у абверовских «слухачей».

— Так точно! — рапортовал Шварценберг.

Оберштурмбаннфюрер побагровел:

— Тогда какого же черта? Все гениально просто, а русская разведка до сих пор на свободе. Накрыть их в этой точке.

— Да, но, господин оберштурмбаннфюрер, накрывали. Но к тому времени они оказывались в другом месте.

— А расшифровка радиограмм?

— Мы обращались к лучшим специалистам рейха…

— И что же?

Майор Шварценберг лишь пожал плечами.

— Слушайте меня внимательно, майор — устало сказал эсэсовец. — Пеленгаторы работают днем и ночью. Ввести режим полного радиомолчания, разговоры по телефону ограничить и пользоваться кодом.

Шенкендорф резко встал и обрушил кулак на стол:

— Мы начинаем операцию «Черная нора».

Оберштурмбаннфюрер взялся лично за подготовку этой карательной операции. Уж он-то захлопнет русского «лиса» в этой норе.

Для проведения операции была создана специальная команда из шестидесяти восьми человек. Шенкендорф лично отбирал людей. В нее вошли самые верные сыны рейха — костяк из ветеранов карательных операций против партизан в тылу группы армии «Центр». Почти все награждены Железными крестами. Солдаты штурмовой группы — осужденные браконьеры, охотники, контрабандисты. В команде много знающих русский и польский языки. В подкрепление — кинологи с собаками, обязателно в намордниках, чтобы лаем раньше времени не выдали себя.

Поведет ягдкомманду опытный лесник, давний агент гестапо. Техническую поддержку осуществляют пеленгаторы радиодивизиона функабвера.

В октябре 1944 года на хуторе Залесский в бою с окружившими их карателями были убиты два советских разведчика. В ногу ранен командир группы. Но «лис» и в этот раз ускользнул из рук эсэсовцев.

Немцам стало известно, что в ходе преследования русские уничтожили в болоте свою радиостанцию «Север» и два комплекта батарей к ней. Но 5 октября фашистские пеленгаторы вновь перехватили новую радиограмму, которую, как и прежние сообщения, им не удалось расшифровать.

А наши разведчики докладывали:

«Доктору. 05. 11. Во время карательной операции 28. 10 убит Барс. Гончар тяжело ранен в предплечье. Вальтер Больц ранен в левую ногу… Овод и Озон находятся в болотах реки Вкра в районе Сельдынь. Боцман».

В тот же день в Центре приняли еще одну радиограмму.

«Доктору. 05. 11. Преследуют каратели. Батареи и рация Озона утоплены в болоте. Я ранен, ходить не могу. Овод».

И тем не менее разведгруппа, находясь в критическом положении, продолжала работать. Это подтверждают их радиограммы:

«Доктору. 21. 11. В Рыпине расквартирована дивизия «Герман Геринг» численностью 16000 человек. Овод».

«Доктору. 21. 11. Выброску груза на переданные сигналы прошу отменить. Преследуют каратели. Овод».

Содержания радиограмм фашисты не знали. Но их передача из глубокого тыла 2-й полевой армии приводила Шенкендорфа в ярость.

В операцию «Черная нора» включались все новые силы. Кольцо карателей сжималось вокруг безмерно уставших, раненых советских разведчиков. Не было еды, питья, батареи радиостанции на исходе. Жать помощи неоткуда.

Убит «Барс», ранены другие члены разведгруппы. Но звезда «Овода» еще светила. Он думал о будущей работе, о борьбе.

«Доктору. 08. 12. Радиста могу поселить на квартиру в Быдгощи. Прошу радиста-мужчину любого возраста, желательно знающего немецкий или польский… Поспешите с выброской… Овод».

Это была последняя телеграмма майора военной разведки Геннадия Братчикова.

…Оберштурмбаннфюрер СС Шенкендорф утром возвратился из Берлина. Он заслушивал майора Шварценберга о ходе операции «Черная нора», а сам в мыслях был далеко от этих мест.

Ему снова мерещился профиль шефа разведки Шелленберга и резкие слова:

— Прекратить болтать. Мы пытаемся сохранить в тайне планы фюрера на Западном фронте, а в вашем районе, где сосредоточено четырнадцать дивизий резерва, уже год сидит этот русский разведчик…

Оберштурмбаннфюрер как мог заверил Шелленберга. Теперь наступил его последний шанс.

— Ягдкоммандо охватывает район расположения русской разведгруппы, — слова майора с трудом доходили до сознания Шенкендорфа. — Вооружение — пулеметы, автоматы, огнемет, бесшумные винтовки, винтовки с оптикой… У всех на ногах плетеные «мокроступы», предназначенные для преодоления болот в плавнях реки Вкры. Для перевозки кладки подготовлены лошади. Начало операции в двадцать три часа. Приняты все меры по предотвращению попыток прорыва разведчиков через наши порядки. База русских окружена стальным кольцом, оберштурмбаннфюрер.

Шенкендорф помолчал и отдал приказ:

— Начинаем послезавтра, одиннадцатого декабря.

«Овод» и «Озон» превратили стог сена в шалаш. Стог находился на небольшом острове посреди реки Вкры. До ближайшего села километров десять. Пустынно, необитаемо. То, что и нужно разведчикам.

«Овод» страдал от раны в ногу. Пытался сам достать пулю, не удалось, засела глубоко. Теперь «Озон» каждый день перевязывал командира.

Наложив покрепче повязку, «Озон» достал радиостанцию, свой любимый «северок», настроился на волну Москвы. «…Вчера войска 3-го Украинского фронта в ходе наступательных боев вышли на южный берег озера Балатон…»

«Овод» тем временем изучал карту. Впереди лежала территория «старого рейха» — последний гитлеровский оплот. Меньше чем через три недели годовщина их рейда по тылам. Братчиков задумался: а ведь дата, что и говорить.

Хаунтштурмфюрер СС, командир ягдкоммандо, отправил одно отделение на хутор Мысьлин, остальных людей бросил на окружение острова.

«Овод» услышал автоматную дробь на хуторе и схватил пулемет. Тут же раздался голос по усилителю:

— Сдавайся, ты окружен.

Над островом взмыли осветительные ракеты. «Овод» ударил по камышам. Штурмовая группа бросилась в атаку.

Утром в Бежуни на главной площади лежало замерзшее тело человека. По приказу немцев труп должен был лежать три дня. Но уже во вторую ночь кто-то унес тело русского разведчика из-под носа полиции. Боевые товарищи, оставшиеся в живых, похоронили близ хутора Мысьлин в одной могиле гвардии майора Братчикова и капитана Чижова.