– Спасибо, Латроп, – Мэриан искоса взглянула на Эрию. – Мы будем работать. Я не уверена, что мы многое умеем… но можем готовить, убирать в доме…

Латроп довольно улыбнулся.

– Отлично, Мэриан. Меня воротит от собственной стряпни.

– Не могу гарантировать, что моя поначалу будет лучше. Я давно не готовила, но постараюсь.

– А Эрия… – Латроп повернулся к девушке.

– Я… не умею готовить, дядя Латроп, – Эрия покраснела. Ни одна женщина ее положения не снизойдет, чтобы дотронуться до сковороды, вертела или кастрюли. Но сейчас мир перевернулся вверх дном, и теперь ее будут оценивать не по умению танцевать на балу или изъясняться по-французски.

– Думаю, Эрия сможет помогать в магазине, – Мэриан озабоченно подалась вперед. – Девочка… хорошо считает, – она бросила на дочь многозначительный взгляд и улыбнулась.

– Да? Это весьма кстати. И торговля пойдет быстрее, ведь смотреть на такое личико гораздо приятнее, чем на мою рожу, – Латроп скорчил забавную гримасу.

Эрия густо покраснела, но не от его слов, а оттого, что пребывание здесь началось с обмана. А ведь она поклялась всегда говорить правду!

– Пора спать, – Латроп хлопнул себя по коленям и встал. – Жаль, у меня нет для вас лучшего места…

– Ничего, ничего, – успокоила Мэриан. – На чердаке нам будет очень хорошо. После двух недель под открытым небом… Только подумай, доченька, настоящие подушки!

Эрия молча кивнула и занялась тем, что стала сгребать в кучу угли в камине, как каждый вечер делала горничная в ее комнате. Присела, зажав между ног юбки, и почувствовала, как лицо обдало жаром. Когда она закончила возиться с камином и встала, Латроп уже ушел в соседнюю комнату. Эрия поймала на себе нежный взгляд матери и, опустив глаза, заторопилась к лестнице, ведущей на чердак.

Наверху пришлось передвигаться согнувшись, поскольку возможности выпрямиться во весь рост не было. Эрия потрогала набитый соломой матрас – тот оказался на удивление мягким. Она застелила его простыней, взбила перовую подушку и раскатала одно из одеял, которые приготовил для них Латроп.

Впервые за много дней распустила шнуровку корсажа, но вдруг навалилась такая усталость, что Эрия едва справилась с таким, казалось бы, простым делом, как приготовление ко сну. Не хотелось ни о чем думать – ни о новой лжи… ни о завтрашнем дне.

На чердаке было тепло, и Эрия разделась до тонкой нижней сорочки. Затем облачилась в просторную ночную рубашку и достала из саквояжа щетку для волос. Мягкая постель так и манила к себе. Эрия расчесала спутанные волосы и легла.

Очнулась, услышав, что ее зовут по имени. Совсем рядом кто-то шевелился. Почувствовав тревогу, девушка с трудом стряхнула с себя сон и приподнялась на локте. На фоне проникающего снизу света вырисовывался силуэт матери.

– Да, Латроп, – негромко говорила та. – Мы проснулись. Сейчас я спущусь.

Эрия откинулась на подушку, чувствуя, как бешено колотится сердце. Мэриан дотронулась до ее плеча.

– Вставай и скорее одевайся. Нужно принести воды.

Эрия села и протерла глаза. Мать, уже полностью одетая, стала спускаться по лестнице. Эрия начала торопливо одеваться и впопыхах больно ударилась о крышу – спросонья совсем забыла, что находится на чердаке.

Внизу поджидала мать, держа в одной руке шаль, а в другой – деревянное ведро.

– Латроп говорит, внизу есть родник, – Мэриан тут же вернулась к очагу, в котором уже начала разводить огонь. Некоторое время Эрия молча смотрела на мать, удивляясь безропотности, с которой та покорилась судьбе, Затем набросила на плечи тяжелую шаль и, подхватив ведро, вышла. Она отыскала место, где из-под земли бил ключ, образуя небольшой ручеек, и, примостившись на камнях, опустила ведро. Каково же было разочарование, когда ведро оказалось заполненным лишь наполовину – родник был недостаточно глубоким.

После минутного размышления Эрия решила спуститься вниз по ручью и действительно нашла более глубокое место. На этот раз она опустилась на колени, найдя, что такое положение более устойчиво, чем на корточках. Еще один урок ждал ее, когда она с полным ведром воды стала подниматься по склону – понадобилась вся ее сила и грация, чтобы нести огромное ведро, не расплескивая ни грамма драгоценной воды. К тому времени, когда Эрия поставила ведро с водой возле очага, появилось чувство глубокого уважения к силе и выносливости служанок, ежедневно таскавших для нее горячую и холодную воду, чтобы госпожа могла удовлетворить свою страсть к чистоте.

На следующий день Эрии предстояло новое испытание. В магазин за покупками пришел живущий на холме фермер, а с ним его изнуренная тяжелым трудом жена. По спине Эрии пробежал холодок, когда Латроп вручил ей грифельную доску и попросил записывать стоимость выбранных товаров, а затем подсчитать всю сумму. Поначалу все шло хорошо – девушка записывала цифры и тут же их складывала, но затем Латроп начал диктовать слишком быстро, и она едва успевала записывать. С каждой новой цифрой усиливалось биение сердца, Эрия с ужасом ждала момента, когда придется подводить итог. Получилось четырнадцать чисел.

Латроп упаковал последний бумажный пакет и подошел к ней, чтобы посмотреть, как девушка будет подсчитывать сумму. Едва удерживая мел в дрожащих пальцах, Эрия принялась делать расчеты. Мало того, что Латроп дышал в затылок, а тут еще фермер с женой не замедлили подойти в качестве наблюдателей. Казалось, она считает слишком долго, а все мысленно подгоняют ее, нетерпеливо ожидая результата и замечая каждую допущенную ошибку. Наконец, Эрия подвела итог. Латроп выпрямился и вопросительно поднял брови.

– Так, что ли? Четыре и семнадцать?

Эрия почувствовала сухость во рту.

– Лучше я все пересчитаю. Мы хотим, чтобы все было правильно, сэр, – она улыбнулась фермеру и принялась нервно постукивать мелом о доску, складывая числа заново. Со вздохом облегчения увидела, что полученная сумма совпала с предыдущим подсчетом.

– Четыре и семнадцать, – Эрия старательно избегала довольного взгляда Латропа. Фермер и его жена тоже казались вполне довольными, по всей вероятности, их устраивала сумма. Но, как оказалось, это еще не все. Латроп попросил вычесть полученную сумму из стоимости зерна и шкур, которые получил от фермера. У Эрии тоскливо заныло под ложечкой. Она вытерла доску тыльной стороной ладони и записала нужные цифры. Что, если предыдущая сумма была неправильной? Что, если она намного больше той, из которой нужно вычесть? Замирая от страха, Эрия принялась делать расчеты под неусыпным взором трех пар глаз.

В памяти всплыли давнишние уроки математики, и через какое-то время была получена нужная сумма. Латроп присвистнул и добродушно нахмурился, бросив взгляд на фермера.

– Еще немного, и я буду разорен. Переминаясь с ноги на ногу, фермер посмотрел на девушку.

– Разве она не будет считать второй раз? Латроп посерьезнел, но в глазах по-прежнему светились веселые искорки.

– Конечно, – он пожал плечами и выжидательно посмотрел на Эрию.

Та вздохнула и опять взялась за расчеты. Удивительно, но и в этот раз все сошлось. Она показала всем результат и порозовела, увидев удовлетворенные улыбки. Фермер был так доволен, что начал прохаживаться по магазину, засунув большие пальцы за ремень. Внимание привлек рулон муслина в голубой цветочек. Он погладил его шершавой ладонью, затем решительно принес на прилавок, положив прямо перед удивленной женой.

– Стоит того, чтобы купить на платье, мэм, – громко промурлыкал фермер, довольный своей щедростью.

Спустя некоторое время супруги погрузили покупки в повозку и отправились домой. Эрию опять стали терзать сомнения, ведь она скрыла правду и не призналась в своих неладах с математикой. Конечно, мать солгала, желая помочь, но все же… Слишком многое в жизни Эрии построено на лжи, и теперь ей претила любая ложь, даже во спасение.

Она подождала, пока Латроп закончит обслуживать двух постоянных посетителей таверны, и подошла к нему с просьбой уделить ей несколько минут.