– Можешь сколько угодно высказывать свое равнодушие, Эрия Даннинг, – многозначительно прищурившись, сказала Джилли, – но вне всякого сомнения, твой отец найдет титулованного англичанина весьма интересным.

Эрия стойко выдержала колкое замечание. Между ней и Джилли возникло некоторое напряжение. Но… что правда, то правда. К чему притворяться? Эрия прекрасно знала, что думают подруги и их аристократические семьи о ее отце и его замашках лорда. Одержимость английской знатью и социальным статусом снискала Даннингу прозвище Сквайр. Жителям графства было хорошо известно – Сквайр Даннинг никогда не упустит возможности лишний раз подчеркнуть свою принадлежность высшему обществу и кичится женой-англичанкой.

– Возможно, ты права, Джиллиан Парнелл. Иногда отец ведет себя так, словно у него не больше здравого смысла, чем у тебя, – этим замечанием Эрия несколько разрядила обстановку, и девушки облегченно захихикали. – Я просто умираю от жажды, – с этими словами Эрия встала и быстро пошла к двери.

Переглядываясь и обмениваясь улыбками, девушки последовали за ней, но прежде чем покинуть комнату, каждая приблизилась к огромному овальному зеркалу поправить прическу или похлопать себя по щекам, вызывая румянец. Лишь Эрия проигнорировала зеркало – слишком муторно на душе, чтобы уделять внимание своей внешности.

Хотя вечер только что начался и грозил затянуться далеко за полночь, для Эрии он уже закончился полным крушением надежд. Из-за отца или ее непостоянства, но Томас потерян для нее навсегда. Высокий, привлекательный Томас, с ровным характером… На его трогательные ухаживания так легко отвечать взаимностью.

С ним было так удобно, так надежно… И вот теперь Эрия ощущала себя так, словно у нее из-под ног выбили почву, и самое ужасное, что все приходилось держать в себе… она не могла позволить себе такой роскоши, как поплакать у кого-то на плече.

Эрия спустилась вниз и остановилась, поджидая девушек. Зачем? Ведь уже многие месяцы она не присоединялась к ним на вечеринках. Ее присутствие в обществе подруг вызовет всевозможные толки насчет нее и Томаса Бранскомба. Это равносильно объявлению, что в будущем году в «Королевских Дубах» свадебного пира не будет.

Остро ощущая на себе взгляды присутствующих, Эрия нашла силы изобразить вежливую улыбку и гордо прошествовать мимо красного, как рак, Томаса Бранскомба, чтобы завязать непринужденный разговор с хозяином дома, почтенным и всеми уважаемым сэром Лоуэллом Стерлингом. Ни от кого не ускользнул такой маневр, и как только сэр Лоуэлл повел Эрию в круг танцующих, среди дам начались оживленные пересуды.

Едва закончился танец, как к Эрии подошел Говард Парнелл, отец Джилли, и отвел девушку в сторону. С озабоченным видом он предложил ей выпить немного пунша и в ответ на немой вопрос невнятно пробормотал:

– Твой отец…

Глоток пунша обжег горло, но этот огонь не мог сравниться с тем, который вспыхнул на щеках Эрни. Она поставила бокал на ближайший столик и начала усердно обмахиваться веером, чтобы скрыть волнение.

– Где он?

– В библиотеке, – Говард Парнелл взял девушку за локоть и повел к выходу. – Он слишком много выпил, и когда речь зашла о независимости, в него словно бес вселился. Возникла взрывоопасная ситуация. Кто знает, чем все это закончится?

Эрия торопливо пошла по коридору, подгоняемая гулом голосов, доносившихся из библиотеки. Громче всех звучал хриплый голос отца.

– …Трусы и предатели! – гремел он. – Лишенные чувства долга! Мы прежде всего англичане, Робертсон, англичане, раз и навсегда!

Перед дверью Эрия остановилась и на секунду закрыла глаза. В довершение всего еще и это… Она должна что-то предпринять. Сделав глубокий вдох, девушка решительно открыла дверь библиотеки.

Едва Эрия вошла, как в нос ударил резкий запах бренди, сигарного дыма и мужского пота. Воздух был спертым и тяжелым. Она собралась с духом и изобразила на лице простодушную улыбку, призывая на помощь весь арсенал женской хитрости.

Прошло несколько секунд, прежде чем ее заметили. Некоторые мужчины тотчас же встали и принялись торопливо застегивать атласные жилеты и нахлобучивать парики. Эрия прошла вдоль комнаты, одаривая присутствующих обворожительной улыбкой, но увидев, что Джозеф Раскин удерживает за руку ее отца, не на шутку испугалась и с трудом сохранила способность притворяться и дальше.

– Те, кто называет меня глупцом за мою преданность королю, на самом деле только прикрываются громкими фразами. Трусливые душонки! Неужели вы не понимаете, что алчные жители Бостона играют на вашей боязни. Вас, честных землевладельцев, просто используют! – напрягая связки, орал весь красный от негодования Джордж Даннинг. Тяжело дыша, он смотрел на Лемюэля Робертсона, который тоже отличался горячим нравом.

Мужчины стояли лицом к лицу, разделяемые массивным письменным столом. Робертсон открыл рот, чтобы возразить, но тут, к всеобщему изумлению, раздался мелодичный голос Эрии Даннинг.

– Папа! Здесь никто не сомневается в твоей преданности… разве что твоя единственная и совершенно обделенная вниманием дочь, – с кокетливой улыбкой она грациозно скользнула но темно-вишневому ковру и приблизилась к отцу. По всем статьям девушка совершила неслыханный поступок – ни одна женщина не смела вторгаться в мужское общество, не то, что юная девушка. Эрия надеялась, что ей простят дерзость и не прогонят из кабинета.

– Эрия! – изумление Джорджа Даннинга было настолько велико, что тот забыл о своем намерении сцепиться с Робертсоном. При взгляде на обожаемую дочь он немного остыл, и краска сошла с лица. Раскин с облегчением отпустил его руку.

– Джентльмены, вы должны простить мое вторжение, – прощебетала девушка, игриво стреляя глазами. – У вас стало слишком шумно. И все из-за этой ужасной политики. Не могу понять, что вы находите увлекательного в таком скучном предмете. И это в то время, когда вокруг вас сплошное веселье, – она изящно повернулась к отцу и просунула ему руку под локоть, совершенно не обращая внимания на недовольное выражение его лица. – Ты обещал мне танец, папочка; помнишь? А то я чувствую себя совершенно заброшенной, – проворковала Эрия, Ласково улыбаясь отцу. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем его упрямо сжатые губы расслабленно растянулись в улыбке. Эрия могла праздновать победу.

Джордж Даннинг откашлялся.

– Эти женщины, джентльмены, всегда сумеют найти к нам подход.

– Vraiment, papa, toujours,[1] – весело подтвердила Эрия и повела отца к двери. Это оказалось последней каплей, которая сломила его сопротивление. Джордж заплатил большие деньги за то, чтобы дочь выучилась французскому языку, и теперь радовался каждый раз, когда она применяла свои знания на практике… несмотря на то, что сам не понимал ни слова. Что касается Эрии, та готова была говорить на мелодичном языке часами, если это поможет предотвратить кровопролитие.

Большинство джентльменов, находившихся в библиотеке, – местные плантаторы и землевладельцы, всю жизнь прожившие в графстве Честерфилд и неподалеку от него. Они хорошо знали Джорджа Даннинга, его характер, амбиции и слабость к единственной дочери. Но никогда еще не видели, чтобы он был так вспыльчив. Казалось, достаточно малейшей искры, – неосторожного слова, косого взгляда – чтобы разразился опасный огонь. Конечно, не только Даннинг был на взводе, каждый в эти неспокойные времена чувствовал тревогу и неуверенность в завтрашнем дне.

Джордж Даннинг был одним из самых известных и состоятельных плантаторов на юге Виргинии. Особенно славились его конюшни с беговыми лошадьми и богатые урожаи плодородных земель. Он вовсе не был единственным роялистом в графстве, просто, в отличие от других, слишком громко заявлял об этом. При любом удобном случае Даннинг спешил подчеркнуть свою приверженность консерватизму. Местное общество уже устало от его вечных прокламаций и всячески призывало умерить пыл. Сегодняшний вечер показал, что дело принимает опасный оборот. Это понимали многие, и поэтому покидали библиотеку с тяжелым чувством.