– Я? Мы? То есть, черт побери, Энди, помоги мне!

– Нет никакой необходимости вытрясать из него объяснения, ваша светлость, – раздался вдруг женский голос. – Я с удовольствием послушала бы их объяснение, но так, как дело обстоит сейчас, пройдут годы, прежде чем они расскажут вам всю историю.

Гарри, все еще продолжая душить Уильяма, посмотрел мимо брата на высокую, стройную рыжеволосую женщину, уже не наивно молодую, которая стояла у входа в кабинет, уперев руки в бока.

– Какого дьявола, вы еще кто такая? – спросил он, забыв свою обычную благовоспитанность, сильно пострадавшую от взорвавшейся «бомбы», которую подложил его собственный брат. – И как, черт возьми, вы сюда попали?

– Мы добавили еще одну карету в конце кортежа, когда возвращались из города, – быстро вставил Энди, почувствовав себя храбрее, когда женщина появилась в комнате. Герцог, вероятно, не пойдет на убийство при свидетеле, в особенности если это тот свидетель, который сумеет обернуть неудачу другого человека в собственное преимущество.

– Ммм-мфф! – промычал Вилли, цепляясь за руки брата, которые сжимали его горло.

– Все это казалось довольно простым, – поспешил добавить Энди, пока храбрость не покинула его, – вы ехали в карете впереди кортежа. Мы полагали, что вы никогда не заметите лишнюю карету. Кроме того, мы упаковали их завтрак, так что они не ели с нами, а извозчику мы приказали подъехать прямо к конюшне, в то время как вы остановились у парадной двери. Вы и не заметили. Не заметили ничего, вот как. Только мы не предполагали, что в карете будет кто-либо еще, кроме мисс Сомервилль, одной мисс Сомервилль.

Герцог проигнорировал объяснение и продолжал смотреть на рыжеволосую женщину, которая теперь праздно прогуливалась по комнате, осматривая книжные полки.

– Повторяю, мадам, кто вы?

– Меня зовут Беатрис Сторбридж, мои подопечные зовут меня Трикси – по правде сказать, ужасное имя, не менее ужасное, чем Беатрис. В течение последних нескольких лет я служила гувернанткой, компаньонкой, в общем, как ломовая лошадь, вынужденная зарабатывать на жизнь, крутясь вокруг молодых девушек, главной целью жизни которых было изводить меня своей глупостью. Вы не знаете меня, но зато я слышала о вас и о вашей ненависти к моему нанимателю, Майлсу Сомервиллю, которого я могу назвать одиозным человеком. Вы можете этого не знать, ваша светлость, но вы – мое спасение, мой освободитель от тяжелой работы со всеми этими жеманными мисс, пока я совсем не развалилась, не износилась и, не оплаканная, не сошла в могилу. Не правда ли, мальчики?

Гарри перевел ошеломленный взгляд с мисс Беатрис Сторбридж на брата, запоздало понимая, что чуть не задушил этого молодого проходимца. Он мягко опустил руки.

– Больше ни слова, Уильям. Дай-ка я сделаю предположение. Не у этой ли дамы был пистолет?

Энди, молчавший намного дольше, чем это было в его правилах, вышел вперед, чтобы рассказать всю историю.

– Она заставила близнецов связать нас прямо на месте, и она придумала самый ужасный план, который можно только вообразить. – Он наклонился близко к герцогу, чтобы шепнуть ему на ухо: – Я не думаю, что она настоящая леди, ваша светлость. Ее ум столь же остр, как бритва, и ее язычок тоже.

– Что же это за план, Энди? – прошептал герцог в ответ, все еще смотря на мисс Сторбридж, которая, казалось, потеряла всякий интерес к беседе и увлеченно разглядывала том Платона. – Как она вынудила вас привезти ее сюда?

Энди закатил глаза, очевидно, задаваясь вопросом, как может такой человек, как герцог, задавать столь глупый вопрос.

– У нее был пистолет, вот что! Припоминаете?

Раздался звонкий смех мисс Сторбридж, которая, как оказалось, не так уж и была поглощена Платоном, как думал Гарри.

– Как вы их выносите, ваша светлость? – спросила она, улыбаясь. – Думаю, что для меня будет проще рассказать все, как было. Повторюсь, уж простите меня, мистер Майлс Сомервилль не был хорошим человеком. Он покинул своих дочерей через несколько минут после того, как узнал о вашем прибытии в город, и не собирался вернуться к ним обратно. За городской дом он заплатил арендную плату за два месяца вперед, но больше не оставил нам ни единого пенни. Когда я думала, что для нас все кончено, появились ваш брат и его друг, и оказалось, что мы спасены. Все. Я должна сказать, мой план бесподобен, вот что!

Гарри, прищурившись, посмотрел на женщину.

– Продолжайте, – сказал он ровным голосом, придерживая за локоть брата, который, казалось, сейчас упадет на пол.

– Мой план, ваша светлость? Как я уже говорила, все ясно. За мое молчание вы, ваша светлость, должны подарить мне маленький, скромный коттедж где-нибудь на побережье, так как мне всегда нравилось море, и обеспечить приличным, но не чрезмерным пособием, чтобы поддерживать меня. Таким образом решатся многие из моих личных проблем. Я должна поблагодарить вас и вашего брата за то, что свободно и спокойно смогу провести оставшуюся жизнь, не боясь, что однажды какая-нибудь из моих глупых подопечных вынудит меня совершить насилие – неважно, по отношению к подопечной или к самой себе, не буду даже задумываться об этом. Меня беспокоит участь Елены и Евгении. Я не смогу наслаждаться жизнью, не пристроив их.

– Она говорит, что в противном случае они закончат тем, что будут зарабатывать себе на жизнь не иначе как на спине, – спокойно встрял Вилли. – Хорошо-хорошо, не смотри на меня так, Гарри, – это она так сказала!

– Могу я продолжить? – Мисс Сторбридж вернула книгу на полку и подошла к мужчинам. – Девочек нужно устроить, ваша светлость, после чего я смогу успокоиться. Это то, на чем мы остановились.

Глинд выпрямился. Его внушительный рост и гордый аристократический профиль должны были устрашить мисс Сторбридж.

– Я не знаю, как это сделать, мадам, – холодно изрек он. – Я не понимаю, какова моя роль в вашем жадном, чрезмерно честолюбивом плане.

Она улыбнулась, показывая белоснежные зубы.

– Не понимаете, ваша светлость? Я думала, все очевидно. Ваш брат похитил двух невинных молодых девушек, чтобы вы могли выбрать, которую из них изнасиловать, чтобы отомстить их отцу. – Она встряхнула головой. – Это очень нехорошо, ваша светлость. Осмелюсь сказать, что это даже преступно.

– Но за определенную цену вы, я так понимаю, никому ничего не скажете. Это, за неимением лучшего слова, называется шантаж, мисс Сторбридж, – улыбнулся Гарри.

– Да, ваша светлость, это шантаж. Как мило с вашей стороны указать мне на это. – Она снова улыбнулась. – Однако это не похищение и не изнасилование, не так ли? Ваши действия – преступления, как с юридической точки зрения, так и с моральной. Я объяснила это вашему брату и его другу, и они быстро согласились со мной.

– И они тут же взяли вас, мисс Сторбридж, и близнецов, привезли всех сюда, в Глиндеварон, чтобы я мог заплатить вам?

– Не забудь про горничную, Гарри, – добавил Вилли. – Она ирландка, да еще такая толстая. Мы должны были взять ее с собой тоже, иначе Евгения не поехала бы. Она даже плакала, Евгения, когда мы сказали, что оставим эту ужасную женщину.

– Евгения очень сильно привязана к Лэси, – подтвердила мисс Сторбридж. – По правде сказать, Евгения привязана ко многим вещам – она очень любящее, преданное и заботливое дитя. Возможно, вам лучше обратить внимание на Елену. Эта не очень шустра, но довольно сговорчива.

Гарри был потрясен. Он рассчитывал, что проблему можно уладить деньгами.

– Почему я должен иметь с ними какие-либо отношения, а не подарить им несколько сотен фунтов? – спросил он, ненавидя себя за то, что в его голосе прозвучал вопрос.

Мисс Сторбридж снова улыбнулась, и Глинд понял, почему ему так не нравится улыбка женщины, – это была улыбка с оттенком снисходительности.

– Я думаю, ваша светлость, что это очевидно. Я хочу для моих девочек обеспеченной и счастливой жизни. Что может быть лучше, спрашиваю я вас, чем сделать так, чтобы вы выбрали одну из них и сделали ее своей женой?