– Потихоньку, – довольно ощерился Карташов, щелкая золотой зажигалкой и жадно затягиваясь. – Вчера вот… по узкоглазым чутка поработали. В Сосновой Поляне. Как было заказано.
– Да уж. Наслышан. Во всех местных новостях, первым номером. И даже на центральных каналах. Молодец.
– Стараемся, босс.
– Следов лишних не оставили? – на всякий случай уточнил Рэмбо.
– Обижаете, – фыркнул Карташов. – Не первый раз замужем. С ментами, как обычно, все схвачено. Два куска в зубы – и порядок. Легавые не вмешивались. Приползли в гадюшник после моего звонка подполковнику, когда пацаны уже закончили дело и свалили. Ништяк. Никого реально искать не станут. Так, повоняют, сошьют пару дел на левых дебилов, отчитаются на Литейном и успокоятся.
– Хорошо. Если вдруг появятся сложности, мы прикроем. Главное, чтобы без мокрухи, Стас. Сейчас это ни к чему. Рано. Я еще с Вонгом не общался на предмет пересмотра прежних договоренностей.
– А, – отмахнулся Карташов. – Не думаю что этот хуйвэнбин кривоногий станет быковать, – довольно процедил Фюрер. – Я его лично не видел, но говорят, что Вонг обезьяна неглупая. Должен понимать политику партии. А нет – так напомним, куда он, сука косая, приехал. И кому должен в ножки кланяться за возможность рубить капусту на нашей земле!
О вчерашней показательной акции питерских бритоголовых, поздно вечером ворвавшихся с битами и обрезками арматуры в руках в облюбованное вьетнамцами и китайцами общежитие на южной окраине мегаполиса и устроивших там настоящее побоище, мгновенно раструбили все без исключения СМИ, создавая городу на Неве репутацию центра нового русского фашизма. И лишь немногие умные люди, умеющие анализировать и видеть дальше своего носа, догадывались, что на самом деле за толпой малолетних «скинов» кроется обычный бизнес и банальная борьба криминальных кругов за сферы влияния. И уж вовсе считанные единицы посвященных точно знали, что за кукловод управляет движениями созданной пять лет назад общественно-политической организации «Славянский Союз» и финансирует показательные акции возмездия, направленные против проживающих в Петербурге «цветных» – цыган, азиатов и кавказцев.
– На, держи, – Невский выдвинул ящик стола и бросил на стол пачку долларов. Пресс исчез в кармане кожаной куртки Карташова. – Теперь едем дальше. Ты про Гонгу слышал?
– Да, разумеется, – нахмурился Фюрер. О нашумевшей смерти новой звезды питерского рок-андеграунда Григория Сахалинского главарю фашистов, конечно же, было известно. Как известно было Карташову и то, что именно хозяин «НВК-системы», случайно увидев выступление Гоши в одном из клубов и прибалдев от тронувших душу песен, тут же пригласил музыканта за свой столик, свел с ним знакомство, впоследствии дал ему деньги на выпуск первого диска и нашел толкового продюсера, который сделал из сильно пьющего лохматого парня в потертой джинсе звезду хит-парадов. Но неделю назад произошла трагедия. Вернувшегося с очередных гастролей по стране Гошу Сахалинского друзья нашли мертвым, в его недавно купленной и отремонтированной по высшему разряду шикарной квартире в историческом центре Питера. Экспертиза показала, что музыкант скончался в страшных мучениях, от передозировки некоего неизвестного местным ментам синтетического наркотика. На журнальном столике в гостиной, рядом с трупом, менты обнаружили пакетик с двумя одинаковыми розовыми таблетками. На одной из сторон каждой таблетки было вытиснено изображение древнего оккультного символа – открытого глаза. Об этом событии взахлеб писали все газеты.
– Гоша был не просто мне обязан, он был моим другом, – смерив Фюрера холодным взглядом, процедил Невский. – С моей помощью он стал знаменитым. Стал таким, каким его навсегда запомнили миллионы поклонников.
Невский взял в руку лежащий на столе лист бумаги, пробежал глазами знакомый текст и бросил документ Карташову.
– Мои люди установили, что эти таблетки около месяца назад впервые всплыли в Голландии и Бельгии. И привезли их в Брюссель и Амстердам черножопые. Предположительно – выходцы из Нигерии. Каждую таблетку они толкали по сто пятьдесят евро, но случайно нарвались на стукача, работавшего осведомителем легавых. Обезьян повязали копы из отдела по борьбе с наркотой. Взяли чисто, с поличным, в одном очень известном клубе, где собирается местный бомонд. Отвезли среди ночи в участок. Документов на кармане у ниггеров не было, имен своих они не называли, лишь требовали адвоката. По-английски. В общем, допрос отложили на утро. А утром, когда менты открыли камеру, нашли обоих дилеров болтающимися в петлях. Понятно, что черномазым крепко помогли, дабы те вдруг не сломались и не запели. А так концы в воду. Даже личности жмуриков установить невозможно. Пальцев в базе данных нет. Не привлекались, не засветились. Типичный стопроцентный глухарь. В общем, официальная версия смерти – самоубийство. В состоянии аффекта. Точка.
– Красиво, – присвистнул фашист. – Значит, у их боссов длинные руки. Все схвачено.
– Говорят, что кайф от этих таблеток очень своеобразный. Благодаря принципиально иному воздействию химической формулы на мозг. Совершенно не похожий ни на что известное до сих пор, – продолжил Влад. – Под воздействием этих колес творческий человек может расширить границы сознания и получить возможность творить с недоступной прежде отдачей. Зависимость если и возникает, то чисто психологическая, но – с первого же приема. Потому что творить под кайфом и без него – две большие разницы. В этом отношении очень похоже действуют анаболические стероиды для культуристов. Однажды запуляв допинг, сразу понимаешь, что раньше ты лишь напрасно терял время в спортзале. Дневная доза – всего полтаблетки, один раз. Действие наркотика продолжается около шести часов. Если принять больше, мозг может не выдержать гиперстимуляции. Человек умирает в страшных корчах, что и случилось с Гошей. Короче – мы имеем дело с идеальной дурью для богемы. Для богатых музыкантов, художников, писателей. Для всех тех, кто в погоне за острыми ощущениями и стимулом для создания новых произведений готов максать серьезную цену. Условно эти таблетки называются «Третий глаз».