– До вечера, любимый! Ровно в шесть жди меня здесь! – торопившаяся на репетицию Вера чмокнула Рублевского в щеку и выпорхнула из джипа, оставив после себя в салоне нежный аромат хороших французских духов и косметики. Сергей проводил актрису взглядом до служебного входа, жадно втянул носом витающие в машине сексуальные запахи, улыбнулся, мысленно поблагодарив судьбу за то, что все сладилось, и, включив указатель поворота, отъехал от тротуара.

Теперь за дело, капитан. Седой – он же полковник ФСБ, он же куратор работающего под прикрытием агента Рублевского – будет ждать его в условном месте через двадцать две минуты. Значит, можно не торопиться, времени более чем достаточно. От здания театра, где служила Лиховцева, до точки – от силы пять минут пешком.

Сергей сделал крюк, завернул на ближайшую заправку, где залил полный бак бензина, купил в магазине сигареты и бутылочку минеральной воды, которую тут же выпил, и лишь потом поехал к стоянке возле кинотеатра. Первый утренний сеанс всегда проходил при практически пустом зале. Зрительская аудитория, как правило, состояла из прогуливающих занятия школьников и студентов, праздношатающихся по городу элементов обоего пола и примкнувших к ним редких пенсионеров, из числа «зажиточных». Рублевский купил билет в последнем ряду, с краю, у самого прохода. Оттуда отлич-но просматривался весь партер. Вошел в фойе за две минуты до начала фильма, сразу заметив стоявшего у колонны полковника. Не останавливаясь прошел в зал и сел. Седой занял место впереди, через два ряда. Свет потух, огромный экран вспыхнул, замелькали титры, и притихших зрителей окружил объемный, буквально обволакивающий со всех сторон и создающий иллюзию присутствия внутри разворачивающихся событий чистый звук системы долби-сэрраунд. Что ни говори, а технический прогресс шел вперед семимильными шагами. И между эффектом от просмотра одного и того же фильма на домашнем видео и в современном кинотеатре была такая же огромная пропасть, как между первой моделью «Жигулей» и красавцем «лексусом», на котором второй год рассекал по питерским колдобинам Сергей Рублевский.

Первым, минут через пять после начала сеанса, встал и вышел из зала Седой. Сергей подождал немного и сделал то же самое. Полковника он нашел в буфете. Алексей Ильич, как и следовало ожидать, находился здесь в гордом одиночестве. На столике перед Седым красовались прозрачная «соточка» водки, стакан с томатным соком и бутерброд с килькой. Сергей подошел к скучающей девушке за стойкой, взял пятьдесят грамм коньяку, черный кофе и две шоколадные конфеты. Спросив для вида разрешения, присел напротив полковника. Со стороны картина выглядела вполне натурально – два мужика, плюнув на демонстрируемый в зале боевик, решили поправить здоровье в самом, пожалуй, тихом и безлюдном публичном месте, какое возможно найти в десять утра в центре Петербурга. Подобным образом Рублевский и Гайтанов встречались уже третий раз. Сергей вынужден был признать, что время и место встречи с агентом выбрано полковником удачно. Вокруг – ни души, не считая сонную буфетчицу. И – больше часа времени в запасе до окончания сеанса. До тех пор никто не вправе попросить их, купивших билет зрителей, удалиться на выход и освободить место для желающих накатить и перекусить из следующего захода.

– Доброе утро, командир, – сказал Сергей, присаживаясь за дальний столик и пристально глядя на помятое лицо полковника. – Честно говоря, неважно выглядите. Неужели реально ломает? Такое без грима сыграть трудновато.

– Бывают в жизни огорчения, – ухмыльнулся Седой и подмигнул: – Под названием серебряная свадьба.

– О! Поздравляю. Солидная дата.

– Да ладно, – отмахнулся Гайтанов. – Ну, за державу. – Поднял стакан, подержал чуть-чуть возле груди, гипнотизируя водку взглядом, и наконец одним глотком влил в себя ровно половину. Зажевал бутербродом, крякнул довольно. Глотнул соку. Достал пачку «Мальборо», закурил. Щурясь от дыма, посмотрел на капитана.

– Как ты себя чувствуешь, Сережа?

– Более-менее, – пожал плечами Рублевский. – Для боев без правил и альпинизма пока не гожусь, все остальное уже доступно.

– Хорошо, – кивнул Седой. – Ты парадную форму, надеюсь, не потерял?

– Нет. Как новенькая. Пятый год в шкафу висит, под полиэтиленовой пленкой. С тех пор, как выдали. А что? Намечается аудиенция в верхах?

– Так точно. В Москве довольны твоей работой. Несмотря на некоторые… шероховатости. Есть мнение представить тебя к награде и внеочередному званию. Я даже больше скажу – по поводу звания фактически вопрос решен. Так что готовься на следующей неделе перешивать погоны, вертеть дырку и менять ксиву, товарищ майор ФСБ.

– Служу России, – ответил посерьезневший Сергей. – Спасибо, Алексей Ильич.

– Спасибо не булькает. Возьмешь мне еще стопочку, потом, – полковник посмотрел на буфетчицу, не проявляющую к клиентам ни малейшего интереса. – Ладно, теперь ближе к делу. По поводу… шероховатостей. Ты в курсе, что твоя красивая рожа висит на стенде во всех милицейских околотках Северо-Запада?

– Если вы имеете в виду фоторобот, сделанный со слов свидетельницы, то я его уже видел, – сказал Рублевский. – Не далее, чем вчера вечером, на Невском. – Сергей вкратце рассказал полковнику о встрече с гаишниками. Заметил без тени иронии: —Между прочим, похож. Толковый опер сразу срисует. Случайность, конечно. Повезло легавым. А то я уже собрался рвать когти. По-грязному.

– Повезло! – хмыкнул Седой. – Нашел с кем тягаться – с гаишниками. Ты бы еще с детским садом силой померялся. Радуйся, что никакого «Перехвата» и «Грозы» вчера не объявляли и на ОМОН сдуру не нарвался. Короче, так, – Алексей Ильич жадно затянулся, выпустив через нос две дымные струи. – Я уже распорядился. Информация пошла. В течение одного-двух дней тебя из розыска снимут. Фотороботы похерят. Так что постарайся в течение этого срока больше никуда не влипать. И вообще, на всякий случай, меньше шляйся по людным местам. Ты где сейчас обитаешь? Дома?