- Ну, вот если опуститься под воду... - начала деловито Нюня, но Фима ее перебил:

- Ты даже мышь не услышишь, не то что рыбу или дельфина! А ты можешь слышать ямкой под коленкой?

Нюня подумала и почесала под коленкой - ей показалось, что она может слышать этой ямкой, только она у нее не привыкла и чешется.

А Фима продолжал, как из пулемета:

- Можешь ты ощутить тепло в восемь десятитысячных градуса? Можешь заморозиться и не умереть? Сколько запахов ты можешь различить? Семьдесят пять, как Шерлок Холмс? Или двести, как японцы? Так они - просто первоклашки в сравнении с собакой или той же пчелой.

- Или бабушкой Тихой, - вставила уважительно Нюня.

- А если бы тебя самолетом перевезли на восемьсот километров, а потом выпустили бы в пустынной местности, нашла бы ты дорогу домой? Можешь ты видеть ухом? Или носом? Или кожей? Много чего ты не умеешь, а животные умеют! Ученые и инженеры учатся у животных. А ты - уничтожить! Уничтожить - для этого ума не надо, одна глупость нужна. "Могу"! Фантазировать ты можешь - больше ничего!

- А как же, если на тебя нападают? Ручки кверху поднимать, что ли?

- На вас нападешь! - пробормотал Фима. - А то, смотри, кого-нибудь убьешь, а окажется, что себя.

Нюня покосилась на него недоверчиво: не шутит ли он, или, еще чего доброго, может, свихнулся от своих книжек и опытов. Но на лице Фимы не было ничего такого. К тому же он вдруг указал на животное, про которое чуть не забыла в пылу спора Нюня:

- А это муравьед.

Посмотрели Фима с Нюней еще попугаев, которые пожимали друг другу лапы и кричали, не раскрывая клювов: "Наташ! Наташ!"

- Зоосад - это что! - сказал Фима. - Вот если бы устроили энтомосад.

- Чего? "Этого сад"?

- Да не этого, а энтомосад, и показывали бы всяких насекомых - вот это было бы да!

- Фимочка! - подхалимно сказала Нюня. - А как же насекомых? Их бы сквозь телескопы надо было смотреть?

- Увеличительные клетки, - важно и кратко ответил Фима.

- Как это? - обрадовалась Нюня. - Вместо стенок увеличительные стекла, да? Фух, я бы испугалась!

- Когда интересно - не страшно, - объяснил Фима. - Зоосад - это что! Этих зверей уже почти всех занесли в Красную книгу.

- В ка-кую?! - удивилась Нюня.

- В Кра-сну-ю! Книга, куда заносятся звери, которых такие люди вот, вроде тебя, скоро совсем уничтожат.

- А я знаю! В нее на память помещают, да?

- На память! Что это тебе, фотоальбом, что ли? Помещают, что нельзя трогать. Чтобы сохранить, понятно?

От всех этих разговоров Фима так раздобрился, что Нюня решила ему напомнить о том, о чем помнила с самого начала, на что намекала еще у входа в зоопарк. Но сейчас она уже не намекнула, а прямо так и сказала:

- Фима, а Фима! Давай купим мороженое!

Фима, однако, сразу же нахмурился:

- А тебе баба Ныка разрешает?

- Она и сама любит.

- Вот пусть она и покупает!

- Может, лимонаду? - уступила немного Нюня.

- Ну, что ты, как попрошайка! - совсем рассердился Фима."

Может, он забыл? - подумала Нюня. - Может, ему напомнить, что говорил дядя Люда?"

Но пока она думала и не решалась, стало уже поздно - они вышли из зоопарка и направились домой.

Нюня сама видела в приоткрытую дверь, как Фима, войдя в комнату, вынул из своего сундучка коробочку и ссыпал в нее оставшиеся деньги - и в коробочке зазвенело. Увидев, что Нюня смотрит, Фима вернулся и изо всей силы захлопнул перед ее носом дверь.

Глава 13

Нюнин совет

У Нюни был такой обычай: называть кукол по имени тех, кто подарил их. У нее была красная мартышка Матильда, медвежонок Матиль, матрешка Мотя и кукла Мутичка - всех их подарила Бабоныко, но из уважения к ее щедрости Нюня даже медвежонка назвала не Нык, что ему больше бы подходило, а Матиль. Черного пупсика она нашла, поэтому его звали просто Пупис. Цыганка Зика - подарок тети Зины. Осленок Розик - его подарила тетя Роза. И даже кукла Тиша - ее принесла Тихая вместе с шарфом для бабушки Матильды, когда уговаривала отдать ей кладовку.

Вечером, перед тем как лечь спать, Нюня устраивала для кукол чай. У них был свой собственный стол и свой чайник, и кофейник, и чашки, и тарелки, и вилки, и ложки. Это вечернее чаепитие было заслуженным отдыхом и очень веселым временем для кукол.

Нюнины куклы не торчали, как куклы некоторых других девочек, целыми днями дома - они бы со скуки умерли от такой жизни. С самого утра они отправлялись путешествовать и чего только не узнавали за день. Они бывали и на чердаке, и в погребе, и у соседей, и на веранде, и в саду - огромнейший мир. Опасности воробьи, вороны, кошки, соседские курицы и особенно бабушка Тихая подстерегали их. А вечером они собирались вместе, рассказывали друг другу всякие истории, и всем было интересно, и никогда они не ссорились. Однако с тех пор, как в доме поселился Фима, стали происходить удивительные вещи, и, конечно же, о них знали Нюнины куклы; но одно дело увидеть, а другое разобраться, что к чему, и теперь за столом частенько вспыхивали споры.

- Ехвимка жадный, - говорила о Фиме кукла Тиша, которая разговором походила на подарившую ее бабушку Тихую. - Ему мать на школьные завтраки даёть, а ён всё у свой сандук складаеть.

- Ты бы, конечно, все сразу слопала, - строго говорила Нюня. - А у Фимы есть цель и тайна!

И задумывалась, потому что и сама не могла решить, правда, что у Фимы есть цель и тайна, или, может быть, он все-таки немного жадненький.

Черный Пупис хихикал:

- Пришел в магазин: "Свешайте мне, тетя, пятьдесят грамм мяса". А продавщица: "Мы, мальчик, по столько не вешаем. Проходи, не мешай взрослым". Фима стоял, стоял сбоку: "А по скольку вы вешаете?" - "По полкило, по килограммам. Мальчик, это тебе не игрушечник, здесь людям продукты отпускаются".

- Вот видишь, Тиша, - говорила Нюня. - Фима же не просто копит, он на дело.

- А потом, - вовсю хохотал смешливый, но не очень-то умный Пупис, - пошел в другой отдел: "Тетя, у вас меда нет?" - "Иди, мальчик, иди, мед на базаре бывает".

- Ну, ешьте, ешьте, - недовольно говорила Нюня, - поболтать-то вы сами не свои.

- А знаете что, - предлагала Мутичка, - давайте ему соберем денежки и тихонько подбросим!

Очень добрая девочка была эта Мутичка, не зря Нюня ее любила больше других своих детей.

А уж когда деньги собирать, тут всем дела хватило, даже и про чай забыли: кто тащил копеечку, кто считал и записывал взносы. Всего пятьдесят копеек набрали, а подбросить их поручили Мутичке, потому что это была самая маленькая и самая ловкая из кукол - "девочка с пальчик".

А следующим вечером - снова за стол и снова разговоры да споры.

Кукла Тиша опять ворчала:

- Сказал своей матери, што не желаеть быть маленьким, а сам лекарства не пьеть, а складаеть их у свой яшшичек чагунный.

- Не "чагунный", а чугунный, - строго поправляла Нюня и поворачивалась к своей любимице: - Мутичка, ты все сделала, как мы решили?

- Да. И еще я подарила очки бабы Ныки, потому что ему нужны увеличительные стекла.

- А он?

- Фима пожал мне руку и сказал: "Передай, пожалуйста, Нюне, что я только теперь понял, какой она настоящий друг. Скоро я ей открою свою главную тайну, так и скажи. Может быть, некоторые меня не понимают, но у меня благородная цель".

- Вот видите! - говорила Нюня, оглядывая кукол.

И все куклы радовались и веселились и просили Зику спеть какую-нибудь прекрасную песню. Зика вскакивала, трясла своими черными кудрями, бусами и плечами и пела:

Я еха-ала да-мо-ой,

я думала а-а ва-ас!

- Нюня, у тебя совершенно не поставленный голос! - чему-то смеялась Бабоныко: она думала, что это Нюня поет.

- Это же цыганский голос, - объясняла Нюня, но все-таки куклы начинали тише говорить и петь. Веселились, но так, чтобы никто им не помешал.

А назавтра все начиналось снова.

- Он колдун, - заявил как-то медвежонок Матиль, в ужасе мотая головой.