- Очень мило! Вы сделали то, что никому, кроме меня, и уж никак всем нам вместе делать не следовало. Бабушка Тихая из любви к сладкому, а Нюня и Бабоныко вообще неизвестно зачем - не пищи, Нюня! - выпили Фимины уменьшительные таблетки, и теперь никто и не знает, где мы.

Сначала Нюня даже боялась глядеть вокруг себя, но тут осмелилась и огляделась. Перед ней простиралось огромное поле, пересеченное канавами. Поле было красно-бурого цвета, неровное, волнистое и все-таки удивительно мертвенное. "Это же... пол", - сообразила Нюня. И оттого, что маленькая Фимина комната превратилась в такое огромное унылое пространство, Нюне стало прямо тошно. Тогда она перевела глаза на башню - ножку стола - и стала задирать голову, чтобы увидеть, где же эта "ножка" кончается. Ужас! Это была небоскребная башня, и над ней нависала громадная крыша, а по низу этой крыши высоко-высоко, спиной вниз! - быстро цепляясь шестью неестественно вывернутыми ногами за неровности, ловко пробиралось то самое чудище, которое они видели этой ночью мертвым на пустыре!

- Динозавр! - крикнула в ужасе Бабоныко, которая тоже смотрела вверх.

- Скорее уж... мурозавр, - откликнутся Людвиг Иванович. - Даже не мурозавр, а обыкновенный...

- А я знаю! - закричала Нюня. В эту минуту она уже действительно знала, что чудища там, на пустыре, и здесь, на крышке стола, - обыкновенные муравьи.

Но не успела она все это хорошенько обдумать, как дунул сильный ветер, бабушка Тихая вдруг вскочила и бросилась к ближней канаве (только потом Нюня сообразила, что это щель в полу). Под ногами все заколебалось, затряслось, что-то огромное и страшное надвигалось на них. Нюня схватила Бабоныку за руку и побежала вслед за Тихой. Подталкивая и прикрывая их, за ними спешил Людвиг Иванович. Добежав, Нюня увидела в канаве земляной уступ, на котором ничком ("как в кино про войну") лежала бабушка Тихая. Сзади прогрохотало, и они попрыгали в канаву и растянулись на земляном уступе рядом с Тихой. Деревянная стенка возле них оглушительно завизжала и затрещала, и света над ними не стало. Потом вдруг снова сделалось светло, и невнятный прерывистый гул отдалился.

- Ехвимкина мать шастаеть, - сказала бабушка Тихая, поднимаясь с земли и отряхивая юбку.

- Э-то Фи-ми-на ма-ма? - Нюне так часто приходилось теперь удивляться, что она даже радоваться этому не успевала.

Между тем Людвиг Иванович, о чем-то задумавшись, сидел на краю уступа в том месте, где трещина уходила вглубь. Потом вскочил и направился к ножке стола, еще подумал секунды две и решительно зашагал по неровному полю, приглядываясь к тем канавам, которые для больших людей были просто трещинами в полу.

- "Третья щель от левой ножки стола", да? - догадалась Нюня.

Теперь вид у Людвига Ивановича был не столько озабоченный, сколько довольный, хотя напевал он очень мрачные стихи:

Наше положение,

скажу без утешения;

нисколько не бле-стя-ще-е.

Мое такое мнение,

что это уменьшение

несчастье настоя-ще-е!

- Людвиг Иванович! Дядя Люда! А еще что это такое: "зекн сио ахкоп" и дальше?

- Ну это-то как раз проще простого. Это значит: "Когда все будет готово, выпить таблетку".

- А что это за язык? А откуда вы его знаете? А скажите еще что-нибудь! затараторила Нюня.

- Сказать еще что-нибудь? Пожалуйста: "Ф тнчоя ивзиза хюотдчнпдиф с униюоунш".

- Это все было у Фимы в дневнике? А что это значит: "Ф тнчоя"?

- "Ф тнчоя" - значит "я нашел". "Я нашел способ уменьшиться в размерах".

- Я же вам говорила, что Фима - гениальный ребенок. И к тому же - обормот! - убежденно сказала Бабоныко.

- Обормо-от? - поразилась Нюня.

- Так называется человек, который знает много языков, - важно пояснила Бабоныко.

- Человек, который знает много языков, называется, милая Матильда Васильевна, не обормот, а полиглот. К тому же это не язык, это Фимин шифр.

- Контрразведка - я так и знала, - совсем обрадовалась Матильда Васильевна. - А вы расшифровали! Гениально!

- Геняльно! - передразнила Тихая. - Вот раздавить тебя каблуком Хвимкина мать - вот и будеть геняльно!

- Неправда! - испугалась Бабоныко. - Людвиг Иванович, скажите, это же неправда?

- К сожалению, Тихая права - положение очень и очень серьезное. Мы можем находиться рядом с людьми несколько часов, а люди и знать не будут и могут даже раздавить нас, как чуть не раздавила Фимина мама.

- Уж как вы тут ерзали ногами... - проворчала Тихая.

- Не надо было есть чужих конфет, - не выдержала Нюня.

- Но разве мы не в состоянии сообщить о себе, позвать на помощь? - все не могла смириться Бабоныко.

- Нас не услышат.

- Но... это же ужасно!

- А ему весело, - проворчала Тихая.

- А я знаю! - закричала Нюня. - Я знаю, почему вы веселый! Потому что вы теперь знаете, что стало с Фимой, правда?

- Что же с ним стало, как ты думаешь?

- Он... Он уменьшился! Он нарочно уменьшился, чтобы...

- Чтобы?.. - переспросил Людвиг Иванович.

- Не знаю, - призналась Нюня. - Не знаю зачем. Знаю, что зачем-то, но не знаю зачем.

- Так-так! А ну, давайте-ка мысленно вернемся к весне этого года. Вспомним по порядку, как это происходило.

- Давайте, - с жаром поддержала Нюня. - Я все хорошо помню!

Глава 22

Спор у ножки стола

- Итак, - начал Людвиг Иванович, - однажды весной к вам в дом поселился мальчик Фима...

- С сундучком, - нежно сказала Нюня.

- Мальчик вел себя несколько необычно... - вспоминал Людвиг Иванович. Вместо того чтобы играть в футбол или в казаков-разбойников, он...

- Исследовал! - крикнула Нюня.

- Фулиганил, цветы ташшил, то вонь, то тварь напушшал, - вставила Тихая.

- Он проводил биологические опыты - скажем так. Фима и до этого читал о животных, о насекомых, а увидев, как много в доме и в саду муравьев, особенно заинтересовался ими...

- Муравей, знаете, какой... развитый! Я знаю! Он уже двадцать пять миллионов лет развитый! - быстро, чтоб ее не перебили, вставила Нюня.

- ...Так вот, Фима узнает о муравьях поразительные вещи. Узнает, что люди тратят столько же сил на борьбу с ними, сколько и на дружбу. Узнает, что муравьи спасают леса и сады от вредителей, с которыми сами люди справиться не умеют, что люди хотя и научились расселять полезных муравьев, но по-настоящему управлять ими не могут...

- А Фима может! Фима может! - закричала Нюня.

- Фима проводит опыты с разными веществами, проверяя, как реагируют на них насекомые. Он пробует сок алоэ и запах гвоздики, муравьиную кислоту и всякие таблетки, даже свои, которые ему выписывали для роста. Он смешивает вещества. И вот тогда-то случайно Фима находит такое вещество, которое в одних пропорциях уменьшает, а в других увеличивает. Помнишь, Нюня, того большого муравья в коробке?

- По-омню, - сказала Нюня, став очень серьезной. - Мутичка его еще раньше видела. Вот испугалась!

- Это была первая проба... Короче, Фима решает воспользоваться этим веществом, чтобы уменьшиться и проникнуть в муравейник.

- Зачем? - затаив дыхание, спросила Нюня.

- А вот то-то и оно, зачем? Затем, что Фиму интересуют феромоны. Но я так и не успел понять по-настоящему, что это такое.

- Это... это приказы, - прошептала Нюня.

- Что-что? Приказы, ты говоришь? Что еще за приказы?

- Не знаю. Я помню, что приказы, а какие, я... я не спросила.

- Жаль! Очень жаль! Итак, ясно только одно: Фима отправился за феромонами в глубь муравейника. И если мы хотим его найти, нам нужно по третьей щели от левой ножки стола отправиться вслед. У нас есть все, что захватил с собой Фима. В дневнике у него был полностью разработан план.

- Так чего же мы сидим? - вскочила Нюня. - Он там один, мы сидим!

Но бабушка Тихая вовсе не собиралась трогаться с места.

- Ешшо за фулиганом Ехвимкой я не бегала! Не моталась ешшо по муравьиным траншеям. В войну намоталась. Сами ташшитесь. Мне и туточки неплохо.