- Я рассердилась из-за... из-за памяти мужа.

Фимин отец, Ревмир Георгиевич, погиб, спасая лес от пожара, и память о нем - Людвиг Иванович это знал - была священной в семье.

- Все эти годы, - продолжала Фимина мама, - я берегла патронташ Ревмира как память... я думала, и Фимке он дорог, а тут увидела, что патронташа в коробке на шкафу нет. "Это ты его взял!" - закричала я на Фимку. "Да, это я", - сказал он. Мол, все равно патронташ лежал без дела или что-то в этом роде. Я крикнула: "Негодяй! Сейчас же положи на место, иначе я не знаю что сделаю!" и схватилась за дверцу шкафа, в котором лежат Фимкины вещи. "Ты не смеешь обыскивать! - закричал тогда и он. - Все равно патронташа в доме нет! Я его продал, понимаешь?" И так вцепился в дверцы шкафа, что не оторвать - даже не думала никогда, что он уже такой сильный. Не драться же мне с собственным сыном! "Ну, хорошо, - сказала я, - сиди у своего шкафа и думай над своей жизнью. А завтра я позову милиционера, и мы поговорим, верно ты поступаешь или нет". Я заперла его, а сама стала прибирать в этой комнате - когда я так расстраиваюсь, физическая работа успокаивает меня. И все-таки я думала: вдруг я не права. Ведь Фимка... Фимка неплохой, он на плохое бы тратить денег не стал. Может, я виновата, что ограничивала его. Ведь не воришка же он!

- Воришка и есть! - вдруг раздалась решительная реплика за неплотно прикрытой дверью. - У мене всю алою начисто срезал. Вот разразится пидемия гриппа, и в нос закапать нечего. Фулиган такой!

Это был явно голос бабушки Тихой, одинокой соседки Ольги Сергеевны.

- Это она сейчас на него наговаривает! - тут же зачастил за дверью Нюнин голосок. - А небось всегда: "Ехвимочка, деточка, дай конхветочку!" Сколько он ее конфетами перекормил - это ужас! А теперь цветка пожалела!

По утончившемуся голосу Нюни было похоже, что она вот-вот разревется.

- Ты уж молчи, Ехвимкин хвостик! - рассердилась Тихая. - Лучше б уроки учила, чем за мальчишкой бегать!

- Вы переходите границы! - вмешался третий, Матильды Васильевны, голос. Я... возражаю!

Глава 3

Дверь была заперта

- Товарищи соседи, я вас опрошу после! - сказал Людвиг Иванович и обратился к Фиминой маме: - После того, как вы поссорились с Фимой, ты сразу его заперла?

- Да... Нет! Он попросился в туалет - ты же знаешь, у нас туалет во дворе, - и я его выпустила, а сама побежала выключить суп на кухне. Потом Фимка вернулся, и я заперла его.

- Кроме туалета, он куда-нибудь заходил?

- Нет... Не знаю, - ответила Фимина мама.

- Может быть, знает кто-нибудь из соседей? - обратился в приоткрытую дверь Людвиг Иванович.

- Спросите Нюнькиных шпиёнок! - проворчала Тихая.

- Не понимаю, - честно признался Людвиг Иванович.

- Спросите у Нюнькиных куклёй - они за Ехвимкой шпиёнють!

- Неправда! - вскричала девочка.

- Анюня, - мягко сказал Людвиг Иванович. - Помоги нам найти Фиму. Скажи, может быть, ты видела: когда Фима выходил из дому этим утром, он ни с кем не говорил?

- Ни с кем! - буркнула Нюня.

- А может, он выходил на улицу?

Нюня отрицательно покачала головой.

- Ну, может быть, задержался на веранде, во дворе?

- Не знаю, - угрюмо ответила девочка.

- Неправда, - мягко возразил Людвиг Иванович. - Ты хорошо знаешь, что он ни с кем во дворе не говорил - так ведь ты сказала? Ты знаешь также, что Фима не выходил со двора. А вот делал ли он что-нибудь во дворе или в саду - вдруг не знаешь.

Нахмурившись, девочка молчала. Людвиг Иванович отвернулся от Нюни и обратился к Ольге Сергеевне:

- Так что было дальше?

- Фима вернулся из туалета. Я его заперла, и больше он не выходил.

- Ты не отпирала дверь? Не смотрела, что он делает?

- Не смотрела. Он там двигался, чем-то шуршал, звякал. Но я решила выдержать характер и не входить к нему...

Ольга Сергеевна закусила губу и замолчала на минуту. Людвиг Иванович с порога внимательно осматривал Фимкину комнату. Справа от двери стоял большой платяной шкаф - старый, дубовый, с мутным зеркалом. У следующей стены Фимкина узкая кровать, застеленная по-солдатски, под ней - никаких чемоданов. У окна - письменный стол. У левой стены - этажерка. Вот и все. Кроме шкафа, здесь некуда было спрятаться. Людвиг Иванович сделал несколько снимков и повернулся к Фиминой маме, которая, справившись с собой, заканчивала рассказ:

- Я убрала комнату, села читать, а сама все слушала. Стало тихо. Думаю, может, он заснул с горя. И все пыталась понять, права я или нет. Честное слово, Фимка неплохой. Во всяком случае, был до этого лета. Он всегда хорошо учился. Много читал. И не какие-нибудь там развлекательные книжки, а все про животных. И помогал он мне, и гимнастикой занимался. Ну, вот роста он маленького, но врачи говорят, это пройдет. Может, он из-за роста переживал? Я даже точно знаю, что переживал. Все говорил: "Мама, ты забываешь покупать мне лечебные таблетки". Ему выписывали гормон роста. Я, наверное, не по делу говорю. Просто я к тому, что если он что в этом году и делал не так, - Ольга Сергеевна выразительно посмотрела на дверь, за которой, не входя, но и не прикрывая ее совсем, стояли бабушка Тихая, Матильда Васильевна и Нюня, - то, может, потому, что переживал из-за своего роста... Так вот, сидела я над книгой, размышляла обо всем этом, а потом у него стало тихо; я подумала заснул, ну, вообще забеспокоилась как-то. Думаю, надо бы поговорить по-человечески. Открыла... ключом... смотрю... он на крючок изнутри... заперся. "Фима, говорю, это еще что? Открывай!" Молчит. Я дернула дверь, крючок... соскочил, распахнула... а... Фимки нет...

- Спокойно... спокойно... Значит, вы закрывали дверь на ключ?

От сосредоточенности на своих мыслях Людвиг Иванович в первый раз в своей жизни назвал Фимину маму на "вы". Она даже не поняла и переспросила:

- Кто, я? Закрыла ли на ключ? Ну да, вот на этот самый.

- Постой, постой, - сказал Людвиг Иванович, - руками не бери! - Он взял ключ пинцетом и осмотрел его в лупу. - Где лежал у тебя ключ, когда ты закрыла Ефима?

- Нигде не лежал - он торчал в двери.

- Ты не ошибаешься?

- Да нет, какая уж тут ошибка! Я читала, а сама все глядела на этот ключ.

- Ключ... ну, как бы сам собой, не колебался, не поворачивался?

- Не-ет.

Людвиг Иванович вздохнул. Он и сам видел, что на бородке ключа нет никаких вмятин или царапин, которые свидетельствовали бы, что Фимка поворачивал ключ изнутри. Да и то сказать, как бы могла его мама, не спускавшая глаз с двери, не заметить, что Фимка вышел из комнаты?! Это первое. А второе, Фимке нужно было не только выйти из двери, но еще и снова запереть ее на ключ, накинув при этом изнутри крючок. Так что же, значит, действительно мальчик пропал из закрытой комнаты, растворился в воздухе? Однако следователи не такие люди, которые делают поспешные, а тем более фантастические выводы. И Людвиг Иванович, вместо того чтобы вздыхать и охать, принялся за тщательный осмотр места происшествия.

Глава 4

Собака чихнула

При этом он замерял расстояния, снимал отпечатки пальцев, кое-что брал для экспертизы. Он обнаружил, что ни в шкафу, ни за шкафом Фимки нет, что в комнате нет и патронташа, хотя гильзы аккуратно завернуты и лежат на верхней полке шкафа. В то, что Фимка продал патронташ, как-то не верилось. Если патронташа уже не было дома во время ссоры с матерью, то почему Фимка не хотел ей открывать шкаф? Или там было что-то секретное? И если уж Фимка решился продать патронташ, то зачем было вынимать и аккуратно завертывать гильзы? Тем не менее Людвиг Иванович передал в милицию указание опросить всех членов охотничьего клуба, покупал ли кто-нибудь у пионера Ефима Морозова патронташ.

Обнаружил также Людвиг Иванович, что любимый Фимкин железный сундучок пуст и даже раскрыт, как будто из него поспешно вынималось что-то при бегстве или похищении. Пока Людвиг Иванович внимательно и осторожно осматривал сундучок, от двери донесся прерывистый вздох девочки, и это обстоятельство особенно отметил для себя Людвиг Иванович.