- Нет, он воспользовался средствами одного фонда, не поставив в известность свое руководство, - тускло заметил журналист. - Теперь давай вернемся к таинственному порошку. Им занимался биохимик-исследователь Артур Райс.
- Тоже из Аркхэма?
- Разумеется.
Лаборатория Райса была невелика, но весьма содержательна. Кроме столов с химической посудой и приборами неясного назначения там нашлось место для письменного стола, заваленного бумагами, компьютера с заставкой в виде вращающейся разноцветной модели ДНК и пары клеток, где сновали по своим делам белые мыши и серые хомячки, шурша подстилкой.
Сам исследователь выглядел типичным очкариком в белом халате.
- Итак, что удалось выяснить насчет образцов из экспедиции Роббинса? - спросил журналист.
- Это было нечто феноменальное, - всплеснул руками Райс. Сразу стало ясно, что субстанция органического происхождения. Радиоуглеродный метод показал возраст около 26 тысяч лет!
- Но что это было?
- Ничто иное, как человеческая плоть.
- Вы хотите сказать - прах, зола?
- Ничуть не бывало. Скорее что-то вроде супового концентрата...
- То есть какие-то древние людоеды заготавливали себе пищу впрок?!
- Ой, не надо понимать так буквально, - поморщился Райс. - Я сказал это по аналогии. Когда я развел часть порошка в воде, то получил культуру человеческих клеток - большинство из них было мертво, но некоторые ожили и после добавления стимуляторов начали делиться!
Не представляю себе, какой процесс мог привести к образованию подобной субстанции... То есть понятно, что измельчение и высушивание, но как удалось сохранить клеточную структуру и предотвратить разложение на десятки тысячелетий? Вряд ли современная технология способна создать нечто подобное!
Впрочем, я обнаружил в растворе следы трегалозы - углевода, находящегося в родстве с обычным сахаром. Это вещество входит в состав некоторых грибов, водорослей и лишайников, защищая их от гибели при высыхании и замораживании. Наши коллеги из Гарвардского университета проводили эксперименты с введением трегалозы в цитоплазму клеток человека, но эти опыты пока не завершены.
- Скажите честно: вы лично верите в Великих Древних?
- Я не суюсь в эти дискуссии, - возразил Райс. - Мое дело - химия. И я могу свидетельствовать: из клеток удалось выделить полный хромосомный набор человека, все 23 пары. Включая Y-хромосому, из чего можно заключить, что покойный был мужчиной... Или самцом. Не знаю, какое определение здесь уместнее, поскольку далее выяснилось, что он был не совсем человеком.
- Простите, но как можно быть человеком "не совсем"?
- Это не такой простой вопрос, как вы думаете. С точки зрения биологии Человек - это семейство, а не вид. Сейчас выделяют не менее семи видов людей на разных этапах эволюции. Просто до наших дней сохранился всего один. Мы - потомки кроманьонцев, а те сосуществовали с неандертальцами на протяжении десятков тысяч лет.
- Значит, Роббинс нашел останки неандертальца?
- Все оказалось сложнее. Вот, смотрите... - ученый развернул распечатку. - В генетике используют условное расстояние между кодами ДНК, определяющие их различия. Примем расстояние между нами и шимпанзе - нашими ближайшими родственниками в природе - за единицу. Тогда все нынешние расовые различия умещаются в пределах одной шестой. Расстояние до неандертальца одна вторая. Для образцов Роббинса оно составило примерно одну треть. Я предположил, что мы имеем дело с переходной формой и запросил данные по неандертальцам из Англии, Германии и России.
- И что?
- Ничего похожего. Точнее говоря, все линии разошлись более сотни тысяч лет назад, еще до ледникового периода, причем в совсем разные стороны. В общем, мы имеем дело то ли с отдельным видом, то ли с весьма специфической расой людей.
- Простите, а в чем разница?
- В том, могли бы мы иметь с этими существами общее потомство, в свою очередь способное к размножению, или нет. К сожалению, этого никак не проверишь - вряд ли кто-нибудь из них остался в живых.
- Почему же ваши исследования так и не были опубликованы?
- Смеетесь? Тем мы, ученые, и отличаемся от вас, журналистов, что должны опираться на реальные факты и материальные доказательства. Именно этих доказательств у нас теперь и нет!
- Каким образом это произошло?
- В лаборатории кто-то устроил погром. Не только в моей, но и в соседних. Все материалы по проекту Роббинса были похищены или уничтожены. Каюсь, я сам не придавал большого внимания вопросам их охраны - мне и в голову не приходило, что подобные покушения возможны. Впрочем, полиция списала все на подростковый вандализм, в духе Бивиса и Батхеда... Якобы кто-то думал, что здесь хранятся наркотики и тому подобное.
- Вы не согласны с официальной версией?
- Да, не согласен! Пусть это даже выглядит как паранойя. Я уверен, что здесь приложили руку те подозрительные типы из фонда "Феникс".
- Расскажите о них.
- Они заявились к нам в университет вскоре после известия о гибели Роббинса. Оказывается, он заключил с ними договор, не поставив в известность деканат. "Фениксу" принадлежала львиная доля в финансировании экспедиции. Они потребовали передать им все полученные материалы и запретить публикации на данную тему без их ведома. Угрожали судом и газетной шумихой...
- И ваше начальство согласилось?
- Нет, наши старички оказались упрямей! Лучшие адвокаты Аркхэма согласились вести дело и отстаивать права университета. Насколько я понял, действия Роббинса были незаконны, а следовательно и договор с "Фениксом" недействителен. Но я не юрист, так что подробностей от меня не ждите.
- Вы полагаете, что не достигнув своего правовым путем, люди из фонда решили прибегнуть к криминальному?
- Не исключено. Хотя официально они все отрицали и даже выставили иск за халатность в обращении с научными ценностями. Это уже было просто смешно, не находите? В конце концов, стороны принесли друг другу формальные извинения, и дело было закрыто. Как говорится, хорошая мина в плохой игре...
- Однако! - проговорил доктор Айзенберг, выпустив очередной клуб дыма. - Как все запутано. Просто детективная история.