"ТРЕПЕЩИТЕ!

С НАМИ ЛИДЕР ОТВАГИ

БОРИС НИКОЛАЕВИЧ".

Но это я снова назад скаканул, в 1987-й, что ли? Или в 1989-й, когда весной военные машины с военными солдатами стояли по всей ул. Герцена (ныне

Б. Никитская, видите ли) прямо от (надо же опять) площади Восстания через ЦДЛ до Никитских ворот, где теперь новый памятник Пушкину с Натали зафиндилили по случаю 200 лет юбилея, групповую композицию, деньги некуда девать, так дайте мне...

Дядя Жора взволнованно говорит: Борис Николаевич, интеллигенцию серьезно тревожит нарастание фашизма-антисемитизма, знаете ли вы, что в открытую выходят фашистско-антисемитские газеты, вот вам образцы. Хмурится Борис Николаевич, газеты те подлые видя. И еще один напористо: деструктивные националистические силы создают угрозу фашизма. А про коммунизм когда скажете, думаю? Забыли, что коммунизм с фашизмом братья навек? Или никогда не знали? Вдруг Булат Шалвович: меня гораздо больше беспокоит реванш коммунистов, чем фашизм. Меня тревожит, что коммунисты вновь распоясались, как будто так и надо, как будто не было 1991 года. Браво, Булат Шалвович, браво, старый солдат! "А мы рукой на прошлое вранье, а мы с надеждой в будущее, в свет. А по полям жиреет воронье..." Другие заверяют Бориса Николаевича, как некогда Партию и Правительство, что интеллигенция не подведет, всей душой на стороне, но в Чечню лезть не надо с автоматами, потому что болевые точки нужно решать мирно, в рамках неокрепшей демократии, дескать, хватит крови - Вильнюс, Тбилиси, путч один, путч другой. Тут тоже в черном костюме один какой-то, Коржаков-не-Коржаков, Барсуков-не-Барсуков, хрен его знает, кто такой, он Борису Николаевичу нечто шепотом шепчет и на часы показывает. "Дорогие друзья,- это уже Борис Николаевич говорит, не одышливо, как попозже, перед уходом на пенсию, а крепким, энергичным голосом крутого мэна.- Я рад, что вы пришли на эту встречу, и мы сейчас продолжим разговор за обеденным столом". Батюшки-светы, думаю. Нальют или не нальют? И что же это за атавистический обычай всегда и при всяком деле КУШАТЬ, как будто дома кушать ни у кого нету, как у бомжей?

В Георгиевском зале сидим, где цари пировали из фильма Эйзенштейна "Иван Грозный". Вспомнил: Лену Риффеншталь спрашивают - вам не стыдно было сотрудничать с нацистами? Старуха красивая отвечает, во-первых, я Геббельса видела только один раз, а во-вторых, если Айзенштайну было не стыдно сотрудничать с коммунистами, то почему должно быть стыдно мне? Резонно, натуральный "Триумф воли" плюс "Бежин луг". Лакеев-то, лакеев видимо-невидимо в хорошем смысле слова "лакей", означающем "официант". То есть если нас штук сто, то лакеев тоже не менее, чем человек девяносто. Бокал синего стекла, рюмочка для водки, бокал белого стекла. Водки налили, а выпить не с кем, что-то смотрят все куда-то напряженно, как неродные, всё Бориса Николаевича глазами ищут, как волки рыщут... Нашли, он тост произносит за встречу и наше общее будущее. Быстро выпил я водки, думал, тут же еще нальют, не налили. Рыбка красненькая, икорочка, помидорчик, всего помаленьку, ну и хорошо - негоже пировати, братия, когда Отечество перманентно в экзистенциальной опасности и трансцендентальной пауперизации. Налили зато вина "Гурджаани" в бокал синего стекла, немножко. Я выпил, снова налили, я выпил, снова налили, я выпил, а снова-то и не налили. Дядя Жора говорит: а теперь мы хотим поднять наши бокалы за вас, Борис Николаевич, чтобы - так держать, как говорится, и чтобы против фашизма-антисемитизма, за неокрепшую демократию чтобы. В вас, говорит, вся наша надежда... Совершенно правильно, думаю, и хрен с тобой, дядя Жора, что ты меня из Союза писателей попер. Раз ты здесь за столом, значит, все не так уж и плохо, если крысы с такого корабля еще не бегут и корабль куда-то плывет, как у Федерико Феллини. И все другие тоже - говорят в микрофон все только самое хорошее про неокрепшую демократию, коммунистов поругивают, к моей скромной радости, не люблю я коммунистов, признаться, есть у меня эта извинительная маленькая слабость... Но в основном кричат выступающие-тостующие так: Борис Николаевич! Вы! Борис Николаевич! Вы! Борис Николаевич! Умильно тако мне сделалося неожиданно, видать, развезло на старых дрожжах. Добрыми глазами на люд людской смотрю. Вижу, что театральный критик-демократка малость тоже поддала по правую руку Бориса Николаевича, строгая и красивая сидит, как моя жена Светлана, сидит да дирижирует выступающими-тостующими. Эх, думаю, дай я тоже что-нибудь ляпну, как русский, что не люблю коммунистов и согласен с Булатом Шалвовичем, хотя фашисты с антисемитами тоже те еще говнюки, а страна наша - тоже та еще пока тюрьма, а надо, чтоб была не тюрьма, а дом родной. Крадусь через столы в голова с целью идентифицироваться. Дядя Жора мне приветливо улыбается, как будто это я его тогда исключил, а он меня теперь по-христиански простил, а критик-демократка говорит - щас дам СЛОВО, жди на месте. Я на место и вернулся. Смотрю - опять не налито, а в микрофон все опять - бу-бу-бу да бу-бу-бу. Борис Николаевич! Вы! Борис Николаевич! Вы! Эх, Борис Николаевич!

Тут этот в черном костюме, который Коржаков-не-Коржаков, Барсуков-не-Барсуков, коллеге своему тоже в черном, генералу тоже, видать, такому же Некоржакову-Небарсукову, шепчет шепотом свистящим злобные слова: ну как эти мудаки не понимают, что ВРЕМЯ ДАВНО ИСТЕКЛО, Борис Николаевич занят, устал, а они все трендят да трендят... Тихо, тот отвечает, интеллигенция же, так что не возникай... ЛИЧНО САМ СЛЫШАЛ ЭТОТ ДИАЛОГ! Так что какое уж тут СЛОВО, да и какое может быть от меня СЛОВО, когда ВРЕМЯ ДАВНО ИСТЕКЛО, когда все тут же и сворачиваться стали, потянулись к выходу, расползлись по кремлевским площадям, как те же раки из произведений

Н. В. Гоголя. "Филя, что молчаливый? А о чем говорить?" (Н. Рубцов.)

И зачем слова, когда через две недели взяли да и ввели войска в Чечню победить за три дня. Посоветовался, называется, с интеллигенцией... И практически слава тебе опять получается, Господи, что не вышло мне у микрофона этого позорно засветиться, как шестерке при сдаче новой колоды. Потом прочитал сатирическую заметку в какой-то газете тоже демократической, но недружелюбной правительству. Называлась она, естественно, "Культпоход в Кремль". Не то от Явлинского, что ли, не то еще от какой партии-шмартии написали такую ехидную заметку. Ведь партейных да бугров нынче опять полным-полна коробушка развелась и все хочут жрать, а толку от них, как от все того же Салтыкова-Щедрина или от Алексея Константиновича Толстого, который правильно выразился - страна, дескать, обильна, а порядку в ней нет и не будет. Ладно, чего уж там, все ведь это давно прошло, как с белых яблок дым, а все же обидно мне до сих пор, как тому скульптору Киштаханову, которого не позвали на открытие им же изваянного памятника Ленину в городе К., стоящем на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан...

- Чего тебе обидно? Может, тебе, поросенок, за державу обидно, как таможеннику Верещагину в "Белом солнце пустыни" или тому из Верещагиных, который нарисовал картину "Апофеоз войны", полную чужих черепов?

Скупо ответил:

- Может, и за державу...

- Ну так ты и выпей, если обидно.

- Ну так я и выпью, если нальешь. Вообще-то я почти не пью.

- Я тоже.

5.3. жить интересами народа, утверждать правду жизни, быть активными участниками коммунистического строительства - в этом видят свой высокий долг и призвание мастера многонациональной советской литературы, такие, как Ф. Абрамов, В. Белов, Ю. Куранов, С. Бабаевский, Ю. Мушкетик, А. Жуков, А. Якубов, А. Кривоносов, Ю. Гончаров, Ю. Грибов, А. Проханов, К. Лагунов, З. Тоболкин, А. Плетнев, А. Мифтахутдинов, В. Поволяев, П. Халов, Ч. Айтматов, К. Кожевников, П. Загребельный, В. Попов, М. Колесников, В. Собко, И. Герасимов, Р. Файзи, Мирмухсин, Ю. Акобиров, Ю. Скоп, Г. Панджакадзе, В. Лам, С. Санбаев, Ю. Бондарев, Н. Думбадзе, Л. Леонов, В. Астафьев, В. Распутин, Е. Воробьев, Г. Кублицкий, О. Волков, Ю. Шесталов, Д. Гранин, В. Тендряков, П. Нилин, В. Ардаматский, В. Амлинский, Б. Шереметьев, В. Конецкий, В. Петросян, О. Гончар, А. Ананьев, А. Чаковский (с сигарой), С. Дангулов, Ю. Семенов, Ц. Солодарь, Д. Краминов, К. Федин, Н. Тихонов, В. Быков, И. Стаднюк, И. Чигринов, Г. Бакланов, А. Адамович, Е. Носов, А. Кешоков, П. Лебеденко, А. Рыбаков, И. Шамякин, М. Заринь, А. Алексин, А. Лиханов, О. Смирнов, В. Бээкман, Б. Васильев, С. Баруздин, А. Рекемчук, А. Иванов, П. Проскурин, А. Нурпеисов, М. Алексеев, М. Стельмах, В. Чивилихин, А. Коптелов, С. Сартаков, В. Закруткин (в гимнастерке), Н. Шундик, Ю. Трифонов, А. Борщаговский, Ф. Таурин, В. Канивец (автор книги "Утро гения"), З. Воскресенская, М. Прилежаева, С. Залыгин, Х. Гулям, М. Шагинян, В. Каверин, В. Катаев, Б. Полевой, Г. Медынский, М. Карим, В. Коротич, А. Аграновский, И. Васильев, А. Лауринчюкас, Ю. Жуков, Г. Боровик, М. Стуруа, А. Кривицкий, Н. Грибачев, А. Сахнин, Э. Генри, Ф. Кузнецов, Е. Исаев, М. Бажан, Д. Мулдагалиев, Д. Кугультинов, Ю. Марцинкявичус, В. Соколов, К. Кулиев, В. Федоров, Р. Рождественский, М. Каноат, Р. Гамзатов, С. Наровчатов, М. Танк, Г. Абашидзе, М. Дудин, Е. Евтушенко, П. Боцу, Б. Олейник, О. Шестинский, Е. Долматовский, О. Фокина, С. Викулов, А. Чепуров, А. Преловский, А. Арипов, К. Курбаннепесов, Белинский, Добролюбов, Чернышевский, Герцен-Мерцен жарен с перцем, коммунист Марков, А. Арбузов, В. Розов, А. Салынский, А. Штейн, Г. Мдивани, А. Коломиец, С. Михалков, М. Рощин, А. Макаенок, А. Гельман, М. Шатров, А. Абдуллин, И. Друцэ, недавно скончавшийся И. Касумов, И. Дворецкий, Г. Приеде, братья Р. и М. Ибрагимбековы, В. Черных, Д. Валеев, М. Шолохов, опять Леонов, опять Бажан, опять А. Сурков и железная старуха Мариэтта Шагинян, Катаев опять, Крапива опять, Г. Мусрепов - вроде еще не фигурировал, С. Рустам (С. Р. Устам?), Полевой опять, который Борис, что про летчика безногого написал, К. Яшен, С. Рагимов, Д. Икрами (caviar me?), А. Токомбаев, Е. Буков, М. Ибрагимов, И. Абашидзе (опять или не опять?), Э. Межелайтис, А. Лупан, П. Куусберг (видать, эстонец), Ю. Балтушис (видать, литовец), В. Тельпугов (видать - ?) и мно-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-гие другие...