Она нашла предлог, чтобы не ходить в загородный клуб, хотя знала, что Роберт любил там обедать. Но, по-видимому, Тому Лоренсу также нравилось бывать там…

Роберт убеждал ее:

– Поскольку мы в этом обществе новички, важно, чтобы мы постоянно появлялись на людях. Иначе люди забудут, что мы живы.

– Твое имя известно в обществе, практически ты состоишь в каждом комитете. Они не могут забыть про тебя, если бы даже и хотели, – ответила Линн.

– Говоря о людях, которые нас не забывают, мы на самом деле должны высказать признательность Тому Лоренсу. Давай пригласим его на обед как-нибудь вечером. Подумай, слышала ли ты, чтобы такое необычное одолжение делали едва знакомому человеку? Конечно, я ему сразу позвонил, чтобы поблагодарить, и упомянул, что мы будем рады очень скоро видеть его у нас дома.

– Конечно, но сначала я должна разделаться с несколькими делами. Меня беспокоит зуб – это значит, что я должна сделать несколько визитов к врачу в городе. И я хочу также закончить детскую комнату, до того как стану безобразной и не захочу ездить в город. Но мы пригласим его, – обещала она.

Мысль о новой встрече с Томом взволновала ее. Волнение вызывало у нее беспокойство. Она была педантичной женщиной, у которой должно было быть ясное представление обо всем, даже о работе ее собственного разума. Итак, у нее был некоторый страх, что в один прекрасный день, довольно скоро, она встретит его на улицах Нью-Йорка. Сделав свои дела и покупки, она была на пути к Гранд-Сентрал-Терминал, чтобы отправиться домой. Она остановилась перед небольшой картинной галереей, привлеченная оригинальной картиной, а также именем над входом: «Керида». Необычное имя. Имя первой жены Роберта. Это вызвало у нее некий неприятный трепет. И затем, отвернувшись от окна, она увидела Тома Лоренса.

– Что вы делаете в городе? – спросил он, как будто они были старыми друзьями, которые сообщали друг другу о своих делах.

Она ответила небрежно: – Иду к зубному врачу. И сегодня я купила мебель для детской комнаты.

– Это, должно быть, приятное занятие, хотя я не знаю, так ли?

Снова у нее было ощущение, что ее живо, хотя и неприветливо, пристально разглядывали.

– Вы выглядите замечательно. Говорят, что существуют женщины, которые даже расцветают, когда бывают беременны. Вы покупаете картины?

– Нет, просто рассматриваю. – И, желая отвлечь этот испытующий взгляд, она заметила: – Очень милые овечки вот на той картине.

– У нее есть прекрасные вещи. Я приценялся к некоторым, и цены были вполне скромными, но она очень странная. Вы идете домой? Я тоже. Пойдемте вместе. Вы пойдете пешком до станции или поедете?

– Когда я в городе, то всегда хожу пешком как можно больше.

– Да, это прекрасное время года. Все кажется пробуждающимся. А магазины! Я могу понять женщин, которые сходят с ума от магазинов.

Твиды и шелка, серебро, красное дерево и полированная кожа – одна витрина сменяла другую, пока они шли вниз по Мэдисон-авеню. Блестящие синие краски, и над всеми небоскребами и башнями сверкала синева, глубокая, как кобальт, и вдали, где уже была неразличима серая окраска башен, они сверкали белизной.

– Я иду слишком быстро для вас? – спросил Том.

– Нет, так хорошо.

Они сохраняли ровный шаг. Когда она шла с Робертом, то должна была спешить, чтобы идти в ногу с его длинными шагами, но Роберт, думала она праздно, был на полголовы выше этого мужчины.

– Я никогда не возвращаюсь на поезде домой так рано, – объяснил Том, – но сегодня я сократил свой рабочий день, чтобы сделать некоторые закупки. – Он продолжал вести праздный разговор. – У меня длинный рабочий день. Я езжу поездом в семь тридцать каждое утро, поэтому полагаю, что имею право время от времени отдохнуть.

– Роберт ездит поездом в шесть тридцать.

– Он усердный работяга.

И внезапно она оборвала этот незначительный разговор и сказала:

– Я должна поблагодарить вас за это необычайное приглашение в Мэн. Я знаю, Роберт сказал вам, как много это значит для него.

– Ох, да. Это все идея Пита. Он сказал, что у него не бывает достаточно времени, когда он изредка прилетает в Нью-Йорк на всякие собрания и за прочей ерундой, так что Мэн – самое хорошее место для разговоров.

– Я не имею в виду именно Мэн. Я имею в виду сам факт приглашения. – Она подняла глаза на Тома и спросила прямо: – Почему вы вообще делаете что-либо для Роберта? – спросила она, не дрогнув. – Он случайно вас об этом не просил?

– Боже, нет. Разве вы не знаете, что он так не сделал бы? Но я видел, что он этого хотел.

Взволнованная, она продолжала:

– Это было так очевидно?

– Полагаю, что на самом деле нет. Я думаю, может быть, это моя знаменитая интуиция, о которой я вам говорил, – сказал Том довольно озорно.

Нет, право, я говорю серьезно. Ведь вы же не любите Роберта.

– Роберт очень умный, очень компетентный, очень старательный. Я знал, что поступлю правильно, если порекомендую его.

– Но Брюса не пригласили.

– Я не упоминал Брюса.

– Почему? Вы его очень любите. Вы так говорили, я слышала.

– Ах, не задавайте так много вопросов, мадам! Смущенная, она только пробормотала:

– Это было очень хорошо с вашей стороны.

В поезде Том читал газету, а Линн – книгу, пока поезд не проехал темные коричневые строения на границе восточной части центра, затем яркие городки с их тенистыми парками и пересек границу штата Коннектикут. В этом месте он отложил в сторону газету и заговорил:

– Линн… я должен извиниться перед вами еще…

– Ох, нет, не надо еще! За что же на этот раз?

– За первую ночь в моем доме. Если бы ваш муж мог читать мои мысли, что, к счастью, он не может, он имел бы право быть в ярости. – Том сделал паузу. – Правда состоит в том, что я надеялся, что мы с вами будем вместе. Ох, не той ночью, – быстро поправился он, – разумеется, нет. Однако я думал, возможно, в следующий раз.

Она отвернулась к окну. Конечно, ей льстило, что в ее возрасте она получает такие предложения, было приятно знать, что она может соблазнить кого-то еще, кроме Роберта. Однако она подумала, что обязана была рассердиться: что же заставило этого человека отважиться думать, что она может принять такое предложение? И она чувствовала себя виновной, потому что не сердилась.

Довольно мягко она сказала:

– Но вы знали, что у меня есть Роберт.

– Я совершил ошибку. Я неправильно вас понял, чего обычно не случается. Может быть, это было вино, или весенняя ночь, или что-либо еще. Во всяком случае, сексуальное притяжение не должно разрушить другую жизнь мужчины и женщины. Я возмутил вас? – Она повернулась к нему и увидела его печальную улыбку: – Да, конечно, возмутил. Вы живьем себя съедите из-за чувства вины, если когда-нибудь… как сказали, измените мужу. Хорошо, я уважаю это. Может быть, когда-нибудь вы почувствуете, что ошибались.

– Никогда. – Она решительно закачала головой. – Мы с Робертом постоянны. – Она посмотрела вниз на свой небольшой живот и повторила: – Постоянны.

Том проследил за ее взглядом.

– Понимаю. И я извинился за свои мысли и намерения в ту ночь. Я хотел навести в своих собственных мыслях полную ясность. Так.

Она вспомнила, что у него был забавный способ говорить «так», когда он изменял предмет разговора.

– Так. Вы хорошо проведете время в Мэне. Пит и Лиззи – добродушные, веселые, совсем не официальные. Подобно мне, готовы устраивать приемы с бумажными тарелками. И это время года прекрасно. Ближе к границе Нью-Хэмпшира горы становятся красно-золотыми. Я буду сожалеть, что не увижу этого.

Она удивилась:

– Вы не поедете?

– Нет. У меня в офисе все горит.

Она не была уверена, сожалеет она или довольна тем, что его там не будет.

Роберт составил план уик-энда.

– Нам нужно сделать какой-нибудь подарок, знаешь ли.

– Вино? – предположила она. – Или я найду что-либо подходящее для загородной виллы: вазу для цветов и фруктов или что-то вроде этого.