На косяках второй двери терракотовые маски бога Пузузо — амулеты против несущего лихорадку юго-западного ветра. Ступеньки в дверном проходе вели вниз, на центральный двор (“если двор лежит выше дома, хозяйка будет выше хозяина”), двор был вымощен кирпичами с небольшим наклоном к середине — там находилось отверстие водостоков (“если вода собирается в середине двора, человек соберет большие богатства”).

Во внутренней стене двора, параллельной фасаду дома, была прорезана широкая дверь, которая вела в приемную комнату для посетителей. Днем у задней стены расстилали ковер, чтобы гости могли сидеть. Ширина его была такой, что на него поперек укладывали в ряд матрацы, и в случае необходимости гости могли провести здесь ночь. Кстати, в богатых домах (а мы раскопали такие на одной из улиц, которую за относительную прямизну окрестили Прямой) к подобной комнате примыкали мощенная кирпичом уборная с водостоком, умывальник для гостей и баня. В другом углу находился чулан.

Напротив комнаты для гостей, в стене, выходившей во двор, — две двери. Одна вела в умывальную, узкую комнату с мощеным полом, в котором, как и в современных арабских домах, имелось сточное отверстие. Вторая вела на лестницу. Из остальных комнат первого этажа одна комната служила кухней».

…Ур был в ту эпоху, на рубеже третьего — второго тысячелетия, центром торговли и ремесел. Сюда привозили сырье, иногда даже из-за моря: золото, медную руду, твердые породы деревьев, слоновую кость, жемчуг — все это обрабатывалось в городских мастерских. Широко был распространен труд рабов: не было семьи без рабов, если не считать бедняков.

Так обстояли дела в сравнительно позднем Уре, в век его расцвета и благополучия.

Ну, а в более ранние эпохи? В так называемые «загадочные века» — между третьей и первой династией? Во времена первой династии, о полулегендарных правителях которой так неожиданно напомнила найденная в Эль-Убейде табличка из белого известняка? Еще того ранее?

…Свою первую траншею, которая должна была обнажить юго-восточную часть стены священного квартала, Вулли начал копать наугад. А потом выяснилось, что она прошла по древнему кладбищу. И в этой траншее очень скоро стали попадаться осколки глиняных ваз, сосудов из известняка, мелкие бронзовые изделия, русины — каменные, из глазированного фаянса, золотые.

Вулли велел приостановить работы. Четыре сезона здесь все было «заморожено». Лишь в начале 1927 года он приступил к раскопкам кладбища.

Уже в самом начале археологи поняли, что здесь не одно кладбище, а два, разных периодов: нижнее, более древнее, и верхнее. В верхнем они нашли цилиндрические печати с надписями, относящимися к временам царя Саргона из Аккада. Следовательно, гробницам было не менее четырех тысяч двухсот лет, и они были гораздо старше, чем зиккурат Урнамму.

Но каков-же тогда возраст нижнего кладбища?

…В юго-восточном углу среди нагромождения мусора археологам попадаются обломки известняковых блоков, каменные плиты. Но вот какой-то уходящий вглубь ров. И в нем кое-где из-под слоя земли виднеются остатки циновок.

Снова и снова всматривается Вулли в наклонный ход. Все осторожнее и медленнее расчищают траншеи рабочие. И внезапно останавливаются: в земле прямо перед ними пять скелетов, рядом медный кинжал, несколько глиняных чашек.

Торопыге археологом не быть. Сначала нужно сфотографировать находку, нарисовать ее, тщательно и не единожды все вымерить. Да мало ли еще что нужно, мало ли что еще предусмотрено железными, но справедливыми и умными правилами современной полевой археологии! Археолог ошибается только раз. И уж если ошибся, что-то недосмотрел, что-то напутал, что-то не додумал, не определил вовремя — пеняй на себя! Целая наука существует для одного только описания, фиксации, как говорят археологи, всего того, что под лопатой и ножом после мглы столетий возвращается на поверхность. Законы этой науки так же суровы, как законы криминалистики.

И это не удивительно — ведь, по сути, работа археологов сходна с работой криминалистов: те же еле уловимые следы, то же «сопротивление материала», у археологов вообще безгласного. «Допросить» его ничуть не легче, чем каких-нибудь путающих следствие и упирающихся живых свидетелей…

Но все-таки наступает такой момент, когда рабочие получают разрешение двигаться дальше. «С величайшей осторожностью», — предупреждает их Вулли. И не зря.

Не успевают они мало-мальски расчистить вход, как он внезапно чуть ли не обрывается: впереди зияет прямоугольник гробницы. У входа в нее остатки какого-то похожего на санки предмета.

Неужели удалось напасть на след царской гробницы, легендарной куполообразной гробницы древнешумерских правителей?

Находки превзошли все ожидания. Есть все основания считать, что археологам удалось восстановить церемонию захоронения царей в Уре в третьем тысячелетии до н. э.

…Везде, состояла ли такая каменная гробница из одного помещения или нескольких (кстати говоря, Вулли разыскал в Уре несколько царских гробниц), погребальный ритуал царей был один и тот же: какое-то число слуг — иногда больше, иногда меньше — оставалось навек у гроба владыки. В одной из могил были заживо похоронены шестьдесят четыре женщины. Как и во всех остальных случаях, торжественно разодетые — в ярких красных платьях (цвет жизни!), нарумяненные (вернее, назелененные — кожа исчезла, но зеленая краска — тоже цвет жизни — осталась), они лежали на циновках, очень аккуратно уложенные рядами.

Ничего похожего до тех пор в Двуречье еще не находили.

А находки экспедиции все множились. Вулли удалось найти совершенно уникальную вещь — «штандарт» Ура. Так впоследствии назвали мозаичную табличку, состоящую из двух прямоугольных панелей, высотой двадцать два сантиметра и длиной пятьдесят пять сантиметров, и двух других, треугольных, поменьше, скрепленных, вероятно, таким образом, что большие панели были слегка наклонены внутрь. Немало пришлось повозиться реставраторам, прежде чем они сумели восстановить облик этого древнейшего боевого знамени. Впрочем, знамя — не совсем точно, вернее все-таки называть его именно штандартом. Очевидно, он был водружен на древке и выносили его во время каких-то торжественных процессий. Такая процессия изображена и на штандарте: фаланга тяжело вооруженных воинов. В медных шлемах, в длинных плащах из плотного материала сомкнутым строем движутся они. Впереди пехотинцы; они уже ввязались в бой, сражаясь боевыми палицами и короткими дротиками. А ниже — боевые колесницы. В каждой упряжке — пара ослов. И стоят во весь рост возницы и воины, которые бросают легкие дротики. Мчится колесница — боевая предшественница знаменитых ассирийских…

Можно было бы еще немало интересного рассказать о раскопках Вулли на месте древнего кладбища. Но за этими любопытнейшими открытиями почти без перерыва последовали другие. И нам пора ознакомиться с ними. Ведь слои со следами ранних династических времен оказались отнюдь не последними. До материка — подпочвенного слоя земли, в котором уже нет следов жизни людей, — было еще далеко. И Вулли вскоре пришлось в этом убедиться.

Вполне логично рассудив, что найденные в могилах древнего Ура сокровища, утварь, убранства свидетельствуют о значительном расцвете цивилизации и что она, естественно, возникла не на ровном месте, Вулли решил продолжить раскопки.

Царским гробницам четыре — пять тысячелетий. Ну а что тут было до этого?

Вначале, как обычно в населенных пунктах, шел слой мусора, золы, черепков; примерно в таком же «мусорном» слое располагались и гробницы.

Но дальше — на глубине около метра внезапно все исчезло: не было ни черепков, ни золы, только густая, девственно чистая почва. Это путало все карты: не понятно было, откуда она здесь взялась? Можно было подумать, что история Шумера начинается прямо со времен царских гробниц. Так, конечно, не могло быть, да так оно и не было. Но что все-таки должен был означать слой чуть ли не аллювиальной почвы? О чем он свидетельствовал, слой речных отложений глубиной в добрых два с половиной метра? Потоп? Следы потопа? Это было первое, что пришло в голову.