На многое могли пролить свет древние росписи, разысканные Бренаном и Лотом. Но вдвоем они не обследовали и десятой доли фресок. Нужно было организовать хорошо оснащенную экспедицию.

Обстоятельства, однако, сложились так, что только двадцать три года спустя Лот сумел осуществить свою мечту. Помешала война, помешали материальные невзгоды.

В феврале 1956 года долгожданная экспедиция прибыла в Джанет — небольшой оазис у подножия Тассили.

Отсюда на плато вели четыре перевала. Лишь один из них был доступен вьючным верблюдам — самый дальний.

Раздумывать не приходилось.

Четырнадцать человек и тридцать верблюдов двинулись в путь.

Впоследствии Лот писал: «Основная задача заключалась в том, чтобы разыскать все наскальные изображения в Тассили-н-Аджере и сделать точные копии всех рисунков, сохранив масштабы и краски оригиналов».

Дорога все время идет в горы. И среди скользящих под ногами камней, на узких карнизах даже привыкшие к такому переходу люди чувствуют себя не очень ловко. И не только люди. Нет, нет да и упадет не приноровившийся к подобным путешествиям верблюд-новичок, а рядом другой его собрат начинает выказывать явные признаки нервного переутомления.

Но постепенно появляется сноровка, приспосабливаются и животные. Да и не вечно продолжается подъем.

Наступает, наконец, такой момент, когда верблюды могут пощипать жиденькую травку (в Тассили — невиданная удача — прошли дожди), а люди могут заняться своим основным делом.

Уже на первом основательном привале, в Тан-Зумаитаке, выясняется, что дел непочатый край. Хотя Лот в свое время уже побывал тут и даже сфотографировал большой грот с фресками, настоящая работа начинается только сейчас.

С восторгом взирают участники экспедиции на древние росписи. Огромные, нарисованные желтой охрой человеческие фигуры, гигантские животные.

Шесть слоев рисунков насчитывают исследователи на двадцатиметровой плоскости стены.

И вот на камень накладывается калька. Ее укрепляют с таким расчетом, чтобы неровная поверхность, по возможности, не искажала копии.

Затем воспроизводится фон фресок, точнее, тон стен древнего грота.

Наконец, кальку накладывают на бумагу с подготовленным фоном, и калькированные фигуры фресок раскрашивают в полном соответствии с оригиналом.

Просто? Как будто бы. Но попробуйте осуществить это! Учтите, что стены неровны — в выступах и впадинах, учтите, что копируется не один какой-нибудь рисунок, а огромная площадь, что делается это не на глазок, а с максимальной точностью, и что освещение оставляет желать много лучшего…

С непривычки после такой физкультуры болела поясница, болели глаза.

А ведь надо было еще и разобраться в этих наслоениях рисунков, нередко просто суметь разыскать, выявить их. Сотни и сотни изображений насчитали исследователи в одном только «цирке» Тин-Беджедж различных стилей, различных эпох. У некоторых человеческих фигур был удлиненный, характерный для европейских народов профиль; у других — круглые головы; а у иных голову и вовсе заменяла палочка.

В Тин-Беджедже исследователи встретили немало изображений жирафов, быков. Были и лошади, запряженные в боевые колесницы, оседланные вооруженными людьми. Не обошлось и без сцен охоты на муфлонов — огромных диких предков нынешних мирных баранов.

Густо населяли некогда люди эту естественную впадину шириной примерно в километр, окруженную высокими уступами скал. Видно, неплохо обстояли тут дела с квартирами: во многих местах вода размыла основания скал, образовав пригодные для жилья гроты и скалистые навесы.

…Работа кипит. А помимо работы, нужно раздобыть дров, испечь хлеб, сварить обед, разыскать воду — мало ли еще чем следует заняться в условиях бивуачной жизни в этой продуваемой всеми ветрами сухой и безлесной долине. Воду брали из застойных луж, образовавшихся после спасительных дождей. И без микроскопа было видно, что в ней песок, шерсть, трава, личинки насекомых. Но привередничать не приходилось.

Да и какое имели значение все эти мелочи бытия! Наскальные рисунки с их потрясающей свежестью красок — вот что было главным, вот чем с утра до ночи были заняты участники экспедиции.

Кстати, Лоту удалось выяснить секрет чудесных красок. Он оказался прост. Почва Тассили содержит сланцевые пласты. Они находятся на разных глубинах и подвергаются воздействию солнечных лучей. Там, где слой наиболее глубок, ищи темную охру, почти шоколадного цвета. Ближе к поверхности идет красно-кирпичная охра, светло-красная, желтая. Подбирай ее и рисуй себе на здоровье!

И древние художники не ленились. Почему они рисовали? Лот доказывает, что в этом сыграли свою роль не только магия, не только первобытные верования, но и любовь к прекрасному. Изображения, найденные в Тассили, утверждает он, только в редких случаях имеют ясно выраженный культовый характер.

Но выводы эти последовали в дальнейшем, а тогда Лота больше всего интересовали поиски и находки. И чем дальше продвигалась работа, тем яснее становилось ему, что поколения людей оставили здесь частицу своей жизни.

…Сцены охоты, сцены пастушеской жизни: вооруженные луками охотники преследуют стадо антилоп, пастухи гонят большое стадо быков. Снова муфлоны; на них охотятся круглоголовые люди. На этот раз здесь, в Тамрите, изображения людей значительно крупнее, чем в Тин-Беджедже.

В Тамрите экспедиции вообще повезло: рисунки были повсюду.

Основной цвет — красная охра. Но и желтая, и зеленоватая, и синяя. Сотни картин разыскали здесь Лот и его помощники. Чудесные многоголовые стада антилоп, огромные рыбы, бесконечные вереницы быков, снова жирафы, снова слоны. Но больше всего быков.

«Бычья» тематика — это уже относительно последний период истории здешнего края, хотя и более ранний, чем «период колесниц и лошади», а тем более «период верблюда».

Вас удивляют такие странные наименования? Но поймите ученых: перед ними относящиеся к различным стилям, к различным эпохам изображения. Надо их как-то сгруппировать, надо для начала хотя бы приблизительно установить их последовательность. Исследователи знают: «корабль пустыни» — верблюд вовсе не такой уж давний житель Сахары, как это может показаться на первый взгляд. Более того, известно, когда именно появились в Африке верблюды. Известно примерно, когда в здешних местах появилась лошадь.

Вывод? Он прост: «период колесниц и лошади» — это 1200 год до нашей эры. В то время он, во всяком случае, начинается. А «период верблюда» — совсем недавние времена: всего лишь 200 год до нашей эры.

А быки? Они относятся к временам скотоводства. Судя по различным признакам, «бычий период», «бовидьен», начался примерно за тридцать пять — тридцать веков до нашей эры.

Перед тем как рисовать, художники эпохи появления домашнего быка высекали рисунки на скалах и лишь потом прибегали к помощи охры.

Изображая бесчисленные стада быков, они не забывали о людях.

…День за днем происходят «встречи» с людьми, некогда населявшими выжженные ныне солнцем Тассили.

«Мы видели их, — писал Лот, — в атлетических позах: в движении, стреляющими из лука, сражающимися за обладание стадами, собирающимися в группы для участия в танцах. Многочисленные рисунки воспроизводят домашнюю работу. Они дают живое представление о быте тех времен. Люди жили в конусообразных хижинах. Женщины мололи зерна с помощью каменных зернотерок. Передвигались верхом на быках, женщины сидели позади мужчин. Кроме быков, в хозяйстве были козы и овцы».

Но к какому роду-племени принадлежали эти люди? И прежде всего, какими они были — черными или белыми? Трудно пока достоверно ответить на этот вопрос. Их профили (а в основном все они изображены в профиль) удивляют своим разнообразием: есть похожие на европейские, есть и иные. По-видимому, различные народы жили здесь бок о бок. Разнообразие одежд — от длинных туник до коротких набедренных повязок — подтверждает это предположение.