Миссис Эдвард Нортон не шла, а плыла по тенистой улице, словно фрегат, возвращающийся в гавань под всеми парусами.

Женщина она была дородная, пышная, хорошо сложенная — так характеризовала она себя и одевалась лучше всех в городе, если иметь в виду цену нарядов. Дорогие одежды как нельзя лучше соответствовали ее положению.

Миссис Нортон на секунду остановилась. Ее охватило ощущение легкости, этакой… воздушности. И может, у нее голова пошла кругом?

Она ухватилась за подвернувшийся под руку фонарный столб. Раскачивать перестало. Но…

Она посмотрела на пальцы. Они раздулись, словно сардельки.

Кольца больно врезались в пальцы. Неужели она подхватила какую-то ужасную бо…

Такое ощущение, будто тело сжимает со всех сторон. И одежда стала на пару размеров меньше.

Свободной рукой она ощупала себя. Поначалу с недоумением потом — с ужасом.

Нет это невозможно. Она раздувалась — заполняя одежду!

Игривый ветерок подталкивал и подталкивал ее, и она уже качалась взад-вперед, словно пьянчужка.

Пальцы миссис Нортон соскользнули со столба. И она неспешно всплыла над тротуаром, как под дуновением ветерка воздушный шар.

Если бы кто-нибудь увидел ее в эту минуту. Если бы кто-то увидел! Ужас!

И миссис Нортон, подгоняемую ветерком, понесло на север, к окраине Локасвилля.

Слезы текли по ее лицу. Какая же она бедная, несчастная! Разве теперь имеет значение, сколь высоко ее положение в обществе? Ей так хотелось на землю!

Тут-то миссис Нортон поняла, за что наказана. Она раздувалась от гордости. «Я — плохая женщина, — говорила она себе, — и если удастся благополучно приземлиться, я в корне изменю свое поведение».

Под влиянием покаянных мыслей она начала снижаться и, сама того не заметив, оказалась на ветвях старой вишни, спугнув стайку дроздов.

Там она и застряла. И просидела довольно долго, прежде чем высмотрела Джейнис Эвери, возвращавшуюся из школы домой.

Джейнис Эвери и помогла ей спуститься. С помощью Билла Морроу. Вихрем примчавшись в школу за подмогой, она первым делом натолкнулась на него.

Билл садился в машину, чтобы поехать на стадион, на очередную тренировку школьной команды, готовящейся к чемпионату штата. Поначалу он даже не понял, что она такое говорит.

Слышал только голос Джейнис, нежный, журчащий, как весенний ручеек. И звучащие в нем серебряные колокольчики.

Когда же сообразил, что к чему, то развил бурную деятельность.

Нашел лестницу и понес ее в заброшенный сад. Глаза у него едва не вылезли из орбит, когда он увидел сидевшую на ветке толстую женщину.

Пару минут спустя миссис Нортон стояла на земле. Другого объяснения, кроме того, что она дала Джейнис Эвери, они от нее не услышали.

— Я собирала вишни и застряла.

Даже такая дикая выдумка казалась куда правдоподобнее того, что произошло на самом деле.

Билл Морроу подогнал машину к саду, и Джейнис усадила миссис Нортон в кабину, в рваной одежде, поцарапанную, с красными от слез глазами. Они отвезли ее домой.

Билл Морроу облегченно вздохнул, вытер пот со лба, посмотрел на Джейнис Эвери. Конечно, не красавица… но что-то в ней есть. Такая милая. А голос? Да такой голос можно слушать всю жизнь!

— О Господи! — сказал он, садясь за руль. — Если Бетти Нортон с годами будет выглядеть, как ее мамаша… Уф! Джейнис, вы даже представить себе не можете, каким же я был дураком. Я даже собирался… Да ладно, не будем об этом. Куда вас повезти?

Он улыбнулся Джейнис Эвери, та ответила такой же улыбкой, ее глаза сияли.

А Билл тем временем завел мотор.

— Но у вас же тренировка, — слабо запротестовала Джейнис.

— Тренировка отменяется, — решительно заявил Билл Морроу и тронул машину с места. — Мы поедем куда-нибудь и поговорим.

Джейнис Эвери не возражала.

Наверху, в своей комнате Дэнни Норкросс с трудом разлепил глаза. Спал он крепко, но беспокойно. Еще окончательно не проснувшись, пошарил рукой и нащупал витой рог, с которым заснул прошлым вечером.

Тут ему вспомнилось, как он пробрался на лестницу и слушал, разговоры взрослых Странные какие-то разговоры — о лошадях, деньгах, серебряных колокольчиках. Потом он вернулся в постель. Немного поиграл с рогом. Да еще, кажется, загадал желание.

И чтобы все, о чем говорили папа, мама, сестра и их гости, стало явью хоть на один день. Вот уж было бы смеха, если б…

Каждая новая мечта Генри Джонса превращалась в лошадь.

Деньги прилипали к пальцам Льюка Хаукса.

А все, к чему прикасались руки Джейкоба Эрла, обращалось в деньги, но попадали они не к нему, а к кому-то другому.

У Нетти Питерс язык крепился бы посередине и болтался с обоих концов.

У миссис Бенсон появилось второе лицо.

Миссис Нортон раздулась бы и взлетела, как воздушный шар. Миссис Уилсон стала бы хорошенькой.

А в голосе мисс Эвери слышались бы серебряные колокольчики.

Вот сколько было желаний.

Но теперь, проснувшись и глядя на багровый закат, он вряд ли бы вспомнил их.

Свернувшись калачиком на диване, в темной комнате с зашторенными окнами и запертой дверью, Минерва Бенсон, наверное, в сотый раз коснулась затылка. И испытала невыразимое облегчение. Ужасное, отвратительное второе лицо исчезло.

Но до конца дней своих она помнила о нем, и частенько лицо это являлось ей во сне.

Нетти Питерс смотрела на себя в зеркало с широко раскрытыми от испуга глазами. Медленно она поднесла руки к шее. Что-то живое, шевелящееся в ее горле пропало без следа. Она снова могла говорить. Второй голос больше не перебивал ее.

Но и потом, начав фразу, она часто останавливалась на полуслове, опасаясь услышать этот резкий, пронзительный голос.

Жалобный стон вырвался из груди Джейкоба Эрла. Последний золотой брусок исчез с пола библиотеки.

Джон Уиггинс обернулся. Мелодичное позвякивание, продолжавшееся весь день, прекратилось. Китайский божок продолжал улыбаться, но монетки больше не сыпались из его рта.

— Он иссяк, — объявил Джон раскрасневшейся, сияющей Алисе. — И слава богу. Посмотри, сколько мы получили от него денег. Никак не меньше пятнадцати тысяч долларов. Алиса, мы отправимся в кругосветное путешествие. И мы отвезем его в Китай, откуда он попал в нашу страну! Разве он не заслужил награду?

Когда багровый отсвет заката окрасил воду маленького озерца, возле которого стояла машина, Билл Морроу повернулся и обнял Джейнис Эвери за плечи.

Ему не составило труда привлечь ее к себе и крепко поцеловать.

Дверь в комнату Дэнни открылась. Он услышал, как вошли папа и мама, но еще минуту притворялся спящим.

— Ну как ты, сынок? — папа склонился над постелью.

— Все отлично. — Дэнни сел. — Посмотри, что я вчера нашел в моем шкафу. Что это, папа?

Доктор Норкросс взял из рук Дэнни витой рог, внимательно разглядел его.

— Будь я проклят! — воскликнул он, посмотрев на жену. — Дэнни нашел старый китайский талисман, который дедушка Йонас привез из последнего плавания на «Янки стар». Он подарил его мне тридцать лет назад. Сказал, что талисман принадлежит китайскому волшебнику. И сила его в том, что, если зажать покрепче, он обратит в явь любое твое желание. Но при условии — об этом говорит надпись на основании, — что разум твой чист, душа невинна, а побуждение — бескорыстно.

Сколько раз я ни загадывал желания, ничего не выходило. Наверное, потому, что человек я очень практичный и хотел получить велосипед или что-то в этом роде.

— Дэнни взял талисман.

— Папа, а я загадывал желание.

— Правда? — улыбнулся доктор Норкросс. — И оно стало явью?

— Не знаю, — признался Дэнни. — Я не помню, что загадал.

Доктор Норкросс хохотнул.

— Тогда, наверное, оно так и осталось желанием. Ну да ничего, загадаешь что-нибудь еще. А если и не исполнится, тужить не стоит. Ты всегда можешь рассказать какую-нибудь связанную с талисманом забавную историю. Люди это любят…