Кто сделает замком снежную рощицу, Кому и сквозь тучи звезда видна, Кто к женщине так, между прочим, относится, Как в лучшие рыцарские времена.

Немного застенчивы и угловаты, Живут они так до момента, когда Однажды их властно потянут куда-то Дороги, метели и поезда.

Не к пестрой экзотике - пальмам и зебрам Умчат они сердцем, храня мечту, А чтобы обжить необжитые дебри, Чтоб вырвать из мрака алмазные недра И людям потом подарить красоту!

Мешать им не надо. Успеха не будет. Ведь счастье их - ветры борьбы и тревог. Такие уж это крылатые люди Романтики дальних и трудных дорог! Эдуард Асадов. Остров Романтики. Москва: Молодая гвардия, 1969.

АРТИСТКА Концерт. На знаменитую артистку, Что шла со сцены в славе и цветах, Смотрела робко девушка-хористка С безмолвным восхищением в глазах.

Актриса ей казалась неземною С ее походкой, голосом, лицом. Не человеком - высшим божеством, На землю к людям посланным судьбою.

Шло "божество" вдоль узких коридоров, Меж тихих костюмеров и гримеров, И шлейф оваций гулкий, как прибой, Незримо волочило за собой.

И девушка вздохнула:- В самом деле, Какое счастье так блистать и петь! Прожить вот так хотя бы две недели, И, кажется, не жаль и умереть!

А "божество" в тот вешний поздний вечер В большой квартире с бронзой и коврами Сидело у трюмо, сутуля плечи И глядя вдаль усталыми глазами.

Отшпилив, косу в ящик положила, Сняла румянец ватой не спеша, Помаду стерла, серьги отцепила И грустно улыбнулась:- Хороша...

Куда девались искорки во взоре? Поблекший рот и ниточки седин... И это все, как строчки в приговоре, Подчеркнуто бороздками морщин...

Да, ей даны восторги, крики "бис", Цветы, статьи "Любимая артистка!", Но вспомнилась вдруг девушка-хористка, Что встретилась ей в сумраке кулис.

Вся тоненькая, стройная такая, Две ямки на пылающих щеках, Два пламени в восторженных глазах И, как весенний ветер, молодая...

Наивная, о, как она смотрела! Завидуя... Уж это ли секрет?! В свои семнадцать или двадцать лет Не зная даже, чем сама владела.

Ведь ей дано по лестнице сейчас Сбежать стрелою в сарафане ярком, Увидеть свет таких же юных глаз И вместе мчаться по дорожкам парка...

Ведь ей дано открыть мильон чудес, В бассейн метнуться бронзовой ракетой, Дано краснеть от первого букета, Читать стихи с любимым до рассвета, Смеясь, бежать под ливнем через лес...

Она к окну устало подошла, Прислушалась к журчанию капели. За то, чтоб так прожить хоть две недели, Она бы все, не дрогнув, отдала! Эдуард Асадов. Остров Романтики. Москва: Молодая гвардия, 1969.

В ЗЕМЛЯНКЕ Огонек чадит в жестянке, Дым махорочный столбом... Пять бойцов сидят в землянке И мечтают кто о чем.

В тишине да на покое Помечтать оно не грех. Вот один боец с тоскою, Глаз сощуря, молвил: "Эх!"

И замолк, второй качнулся, Подавил протяжный вздох, Вкусно дымом затянулся И с улыбкой молвил: "Ох!"

"Да",- ответил третий, взявшись За починку сапога, А четвертый, размечтавшись, Пробасил в ответ: "Ага!"

"Не могу уснуть, нет мочи! Пятый вымолвил солдат. Ну чего вы, братцы, к ночи Разболтались про девчат!" Эдуард Асадов. Остро 1000 в Романтики. Москва: Молодая гвардия, 1969.

МОЯ ЗВЕЗДА Наверно, так уж повелось от века, В народе говорится иногда, Что где-то есть порой у человека Далекая, счастливая звезда.

А коль звезда по небу покатилась, В глубокой тьме прочерчивая след, То где-то, значит, жизнь остановилась И что кого-то в мире больше нет.

Звезда моя! Прозрачно-голубая! Всю жизнь воюя, споря и любя, Как ты добра - я в точности не знаю. Но с детских лет я верую в тебя.

Когда мне было радостно до боли При свете милых удивленных глаз, И в час, когда читал я в нашей школе На выпускном стихи в последний раз,

И в час, когда шагал я с аттестатом В лучах надежды утренней Москвой, Когда я был счастливым и крылатым,Ты в полный жар сияла надо мной!

И в дни, когда под грохот эшелонов, Под пенье пуль, навстречу воронью, Я шел без сна в шинели и погонах Сквозь сто смертей за Родину мою,

Когда я стыл под вьюгой ледяною, Когда от жажды мучился в пути, И в тихий час, и в самом пекле боя Я знал, что ты мне светишь впереди.

Но так уж в мире, кажется, бывает, Что дальняя счастливая звезда Не всякий раз приветливо мигает И полным жаром блещет не всегда...

И в том бою, когда земля горела И Севастополь затянула мгла, Ты, видимо, меня не разглядела И уберечь от горя не смогла.

И вот, когда дыханье пропадает, Уходят силы, а сознанье - дым... Тогда для смерти время наступает, И смерть пришла за сердцем за моим.

Да не сумела, не остановила. То ль потому, что молодость жила, Иль потому, что комсомольским было, Но только зря старуха прождала!

Звезда моя! Я вовсе не стараюсь Всего добиться даром, без труда. Я снова сам работаю, сражаюсь, И все же ты свети хоть иногда...

Ведь как порою нелегко бывает, Когда несутся стрелы мне вослед И недруги бранят не умолкая, Тогда сижу, курю я и не знаю, Горишь ты надо мною или нет!

А впрочем, что мне недруги и стрелы! Звезда моя! Горячая звезда! Да, ты горишь! А если б не горела, Я не достиг бы счастья никогда!

А я достиг... Чего мне прибедняться! Я знаю цель. Тверды мои шаги. И я умею даже там смеяться, Где слабый духом выл бы от тоски!

Звезда моя! Ты тоже не сдаешься, Как я, таким же пламенем горя! И в час, когда ты, вздрогнув, оборвешься, Не скажут нам, что мы горели зря!

И я мечтаю вопреки примете, Когда судьба нас вычеркнет навек, Пусть в этот миг родится на планете Какой-нибудь счастливый человек! Эдуард Асадов. Остров Романтики. Москва: Молодая гвардия, 1969.

ОНИ СТУДЕНТАМИ БЫЛИ Они студентами были. Они друг друга любили. Комната в восемь метров - чем не семейный дом?! Готовясь порой к зачетам, Над книгою или блокнотом Нередко до поздней ночи сидели они вдвоем.

Она легко уставала, И если вдруг засыпала, Он мыл под краном посуду и комнату подметал. Потом, не шуметь стараясь И взглядов косых стесняясь, Тайком за закрытой дверью белье по ночам стирал.

Но кто соседок обманет Тот магом, пожалуй, станет. Жужжал над кастрюльным паром их дружный осиный рой. Ее называли лентяйкой, Его ехидно хозяйкой, Вздыхали, что парень - тряпка и у жены под