Сообщение, направленное в Географическое общество (к заседанию 4 апреля 1873 г.) в ответ на запрос гг. Урье и Фараге, пожелавших узнать, на каком меридиане происходит смена дат по гражданскому календарю.[1]

Господа!

Центральная комиссия Географического общества поручила мне ответить на очень интересный вопрос, который одновременно сформулировали гражданский инженер г-н Урье и главный инженер ведомства путей сообщения департаментов Ло и Гаронна г-н Фараге.

Полагаю, сходство между содержанием их писем и моего романа «Вокруг света в восемьдесят дней», вышедшего три месяца назад, — простое совпадение. В качестве введения в интересующий нас вопрос я прошу у названных господ разрешения процитировать строки, которыми кончается мое произведение.

Речь идет об очень странной ситуации, которую описал Эдгар По в рассказе под названием «Неделя с тремя воскресеньями». Повторяю, речь идет о том положении, в которое попадают люди, совершающие путешествие вокруг света, направляясь либо на восток, либо на запад. В первом случае, вернувшись в исходную точку своего маршрута, они выигрывают сутки, во втором — теряют их. Я писал:

Итак, вопрос соответствующим образом задан, и мне остается только резюмировать его.

Каждый раз, когда путешествие вокруг света совершается в восточном направлении, выигрываются сутки. Каждый раз, когда путешествие вокруг света совершается в западном направлении, теряются сутки, то есть те самые двадцать четыре часа, за которые Солнце в своем видимом движении обходит Землю. Так что это время и в том, и в другом случае надо соотнести с длительностью самого путешествия.

На практике этот результат выражается в том, что морская администрация как бы добавляет довольствия на лишние сутки кораблям, следующим из Европы и огибающим мыс Доброй Надежды, и, напротив, вычитает их у экипажей, идущих вокруг мыса Горн. Именно этим можно объяснить тот странный факт, что матросы, двигающиеся в восточном направлении, питаются лучше плывущих на запад. В результате, когда и те и другие возвращаются в порт отправления, получается, что одним досталось больше завтраков, обедов и ужинов, чем другим, несмотря на то что они пробыли в море одинаковое количество минут. На что следует объяснение: они, мол, и работали на целые сутки больше. Однако эти сутки они, разумеется, не «прожили».

Таким образом, господа, из приведенного рассуждения о потерянном или выигранном дне в зависимости от направления движения надо сделать логичный вывод, что смена даты должна совершаться в каком-то одном месте земного шара. Но где же находится эта точка? Вот проблема, требующая решения, и нет ничего удивительного, что она привлекла внимание авторов упомянутых ранее писем. Оба письма, следовательно, можно свести к одному положению: «Да, имеется привилегированный меридиан, где осуществляется перемена даты», — утверждает г-н Фараге. «Так где же находится этот особый меридиан?» — вопрошает г-н Урье.

Прежде всего, господа, я скажу, что ответить на этот вопрос с чисто космографической точки зрения очень трудно. Вот если бы гг. Урье и Фараге могли мне сказать, в какой стороне горизонта солнце вставало в первые дни творения, если бы они знали, на каком меридиане впервые установился полдень, ответить на их вопрос было бы легко. Я бы сказал им: вот этот-то первый меридиан и является, по выражению г-на Фараге, привилегированным, именно о нем и спрашивал г-н Урье. Но ни один из этих инженеров не прожил столь долго, чтобы наблюдать первый восход лучезарной звезды, а следовательно, не может сказать мне, где располагался первый меридиан. Так что, оставив пока научную сторону дела, перейду к практической и попытаюсь разъяснить ее в нескольких словах.

Из вывода о том, что при следовании на восток выигрываются сутки, а при следовании на запад — теряются, проистекает ошибка, сохранявшаяся в течение длительного времени. Первые мореплаватели навязали — причем совершенно неосознанно — свой календарь новым землям. Как правило, дни отсчитывали в зависимости от того, в каком направлении следовали первооткрыватели — в восточном или западном. Европейцы, достигая этих неизвестных стран, заселенных туземцами, которых не слишком беспокоило, по каким дням и числам они поедают себе подобных, — европейцы, повторяю, вводили свой календарь, так и оставшийся там навсегда. Так на протяжении столетий в Кантоне[2] точкой отсчета был приезд Марко Поло, а на Филиппинах — прибытие Магеллана.

Однако ошибка в согласовании дат должна была создавать проблемы в торговой практике. Поэтому лет двадцать назад (точнее сказать не могу, но это может сделать наш уважаемый коллега господин адмирал из Парижа) в Маниле окончательно решили установить европейский календарь, урегулировавший ситуацию и ставший, так сказать, официальным.

Добавлю, что меридиан, с помощью которого регулируют счет времени, на практике существует уже давно. Это сто восьмидесятый, считая от нулевого; именно по нему устанавливают судовые хронометры; в качестве нулевого же для английских судов принят меридиан Гринвича, для французских — Парижа, для кораблей Соединенных Штатов Америки — Вашингтона.

В результате возникают ситуации, описанные в английском журнале «Природа», куда я в 1872 г. переправил вопрос, сформулированный двумя упомянутыми инженерами:

Приведенная цитата, господа, может внушить вам предвзятое мнение о возможном решении нашей проблемы. После обсуждения вопроса с практической стороны я осветил его также с исторической точки зрения, но научен ли полученный результат? Нет, хотя о таком решении упоминается в письме г-на Фараге.