– Родных и близких этих девчонок я тоже не забуду, – откликнулся Горобец.

– Вторая убитая, между прочим, была свидетельницей на свадьбе капитана Корнилова, – зачем-то ляпнул Санчук, за что получил испепеляющий взгляд от Михаила.

– Значит, у вас к нему тоже личные счеты?

Горобец в три приема выпростался из кресла, которое Санчук с Корниловым называли «демобилизатором», и протянул Михаилу руку. В кресло Горобец уже не вернулся, а уселся на стул перед следователем.

– Если нужна помощь транспортом, людьми, спецсредствами – только намекните, – сказал он, наклоняясь над корниловским столом.

– Какими спецсредствами? – спросил Михаил.

– Любыми. Приборами ночного видения, например. Убийца, насколько я понимаю, охотится за своими жертвами ночью… Вообще, вам лучше знать, чего у вас в милиции не хватает.

Посетитель опять принял скорбную позу, но Корнилов видел, как прыгали его глазки, будто он делал профилактическую гимнастику от близорукости.

– Я же книгу сейчас пишу, – сказал после громкого продолжительного вздоха Горобец. – Про то, как начинал с нуля. Обыкновенным «мусоровозом» – «челночником» начинал. Потом открыл маленькую посредническую фирму… Курочка по зернышку клевала. Это сейчас у меня обороты. Сейчас у меня не курочка, а целая птицефабрика, не зернышко, а элеваторы, амбары зерна… Только что мне все это без нее? Брошу все это, пойду опять в «челночники»… Теперь вот книгу опять же дописывать надо. Трагическая глава. Надо помощника искать с таким литературным даром, чтобы читатели плакали, как на бразильском сериале. Глядишь, и на книжонке выйдет прибыль, бестселлер получится. Я-то поначалу планировал для своих, для партнеров по бизнесу, вроде семейного альбома. Теперь, думаю, тираж можно смело поднимать…

– А вот у капитана Корнилова жена как раз… – снова хотел встрять Санчук, но на этот раз Михаил показал ему белый от напряжения кулак, и опер закашлялся.

– Что у вас? – спросил Горобец, поднимая скорбную голову, но не справляясь с бегающими глазками.

– У меня к вам, Анатолий Иванович, будут вопросы, – ответил Михаил. – Где вы были в ночь убийства вашей жены? Почему она оказалось ночью на улице без машины, охранника, достаточно далеко от вашего дома?

– Не хотите помощи – не надо, – ответил Горобец, поднимаясь со стула. – А на эти вопросы я буду отвечать только в присутствии адвоката. Но учтите, ребята, у меня абсолютное алиби и сотня свидетелей на самом высоком уровне…

Горобец показал пальцем вверх, и так, не опуская палец, и пошел из кабинета. Охранник резко распахнул перед ним дверь, с той стороны дверного проема уже заметался его напарник, принимавший Горобца с его пальцем, как с эстафетной палочкой. Тень Горобца качнулась между двойниками и пропала за закрывшимися дверями.

– Как тебе понравился этот спектакль? – спросил Санчук.

– Спектакль мне понравился, актеры играли очень убедительно, – отозвался Корнилов. – Меня только один из массовки раздражал.

«У капитана Корнилова… У капитана Корнилова…» Тебя кто за язык тянул, Санчо? Ты бы уж лучше своими поговорками сыпал, чем меня все время вставлять в разговор.

– Ничего ты, Михась, не понял, – Санчук заговорил уверенно, напористо. – Тебя я умышленно склонял, и помощь его надо было принять. Пусть бы он притащил нам приборы ночного видения или суповые наборы. Какая разница! Жаль, что ты меня, Корнилов, не понял. А ведь мы не первый год с тобой в одной связке, как альпинисты. Что ты вылез раньше времени со своими вопросами? Сам меня учил принципам джиу-джитсу, про ветку персика, засыпанную снегом, рассказывал… – …про сливу, – поправил Михаил.

– Да хоть про черешню… Сначала поддаться, чтобы потом победить. Заманивать его надо было, заманивать, под обычного ленивого следователя работать. Разводить его потихонечку, подкармливать собственной глупостью, а потом подсекать, когда он заглотит наживку.

А то я не знал, что правая душа не берет барыша. Это ты передо мной выделывался?

– Так ты Горобца подозреваешь в убийстве жены?

Коля Санчук хлопнул ящиком своего стола и достал свежий номер «Арлекина».

– Кто-то издевается над кем-то за то, что этот кто-то читает желтую прессу, – заворчал Санчук. – Сам все больше по-японски. Что же японцы пишут по поводу Горобца, Михась? Ничего? И китайцы ничего? Тогда на вот, послухай нашего желтого брата.

Корнилов взял в руки еженедельник. С первого взгляда можно было понять, что номер обещает быть сенсационным. Дело в том, что молодая женщина на обложке была хоть и вызывающе, но все ж таки одета. Она тыкала куда-то вниз изысканно наманикюренным ноготком. Остальное добавил художник – составитель коллажа. Получалось, что дамочка-великанша распарывала острым ногтем на две половины лежащий перед ней город с магазинами, заводами, казино, стадионами, домами. «Семейному бизнесу пришел… Горобец!» – кричал анонс номера.

На развороте было несколько фотографий очень плохого качества. Можно было только понять, что какая-то женщина на пляже обнимается с молодым мужчиной. Но зато текст статьи во всех подробностях и в ярких тропических красках описывал, как Елена Горобец на одном из элитных берегов океана весело и со вкусом наставляла рога недавнему посетителю этого кабинета. Ее курортный роман стал достоянием общественности, и супруги Горобец начали подготовку к разводу. Елене Горобец в бизнес-империи мужа принадлежал солидный кусок прибыли, поэтому разъезд обещал не ограничиться битьем посуды и дележом Большой Советской Энциклопедии между супругами по четным и нечетным томам. «Скоро затрещат твои кости, Елена Горобец!» – пошутила «желтая» газетка фразой из фильма «За спичками», может, впервые в своей истории напророчив.

Пока Корнилов читал статью, Санчук рассуждал вслух о том, что вставить убийство собственной жены в качестве рядового эпизода в сериал о маньяке-потрошителе – это неплохая идейка. А вот охаять его «собачью» версию, кажется, поспешили. Зачем торопиться, комкать оперативные наработки? Разве молоко в корове прокиснет?

– Что, сынку, помогли тебе твои японцы? – обратился Коля Санчук уже непосредственно к Михаилу, заметив, что напарник дочитал статью. – В следующий раз не брезгуй. Больше копайся в нашей родимой помойке…

– Санчо, а ты на подпись обратил внимание? – не дал ему торжествовать дальше Михаил.

– Подпись мне без надобности. Лев Толстой умер, а другие для меня все на одно лицо. Сходен товар, да разный навар… Впрочем, на этот раз я не в тему, кажется.

– Когда ты был в тему, друг Санчо?

Корнилов повернул к Санчуку газетный разворот. Под статьей полужирным шрифтом была набрана фамилия автора публикации: «Людмила Синявина»…

– Чудо – не чудо, – отрезал Санчо, – а только каждый должен думать, что он говорит или же что пишет о пресонах, а не ляпать без разбора все, что взбредет на ум.

Когда-то в старину вернувшийся с работы муж видел из прихожей мерцание камина и качающийся силуэт на стене. То ли пламя дрожало, то ли жена дремала в ожидании. Михаил в этот вечер, ловя ногами разбежавшиеся тапочки, тоже видел неровный свет в темной комнате, нестойкую тень, которая все клонилась, клонилась вперед, но опять откидывалась назад. Как дрова в камине, похрустывала клавиатура.

– Включи свет – испортишь глаза, – сказал Михаил, получилось, что самому себе, потому что сам и щелкнул выключателем.

– Спасибо, Медвежонок, – ответила Аня, не отрывая пальцев от клавиш, а взгляда от монитора. – Я не заметила, как стемнело.

– А ужжж…

Корнилов решил это слово не договаривать. Если что, скажет, что имел в виду породу змеи с красной полоской на шее. Опять эта красная полоска на шее!

– А ужин, добрый молодец, ты найдешь в кастрюле, кастрюлю – в ватном одеяле, ватное одеяло – в пледе, плед – под подушкой, подушка – на диване, диван – в комнате…

Михаил хотел встать позади Ани, но она задергала плечами, замотала головой.