По тому, как они оглядывали кусты, возможные пути ее отступления, Аня поняла что опять попала в историю. Это было уже слишком! От досады на себя, на этот недобрый к ней город, на людей, в нем проживающих, она остановилась, как вкопанная, словно несла-несла что-то хрупкое, тонкое, а в самом конце пути грохнула об асфальт.

Аня понимала, что надо начать заговаривать им зубы и ждать счастливого случая. На свои легкоатлетические качества она не надеялась. Когда помятые лица парней были уже различимы даже с ее близорукостью, позади Ани с шумом всколыхнулись кусты. Она вздрогнула, ожидая появления со спины еще одного агрессора.

Но из кустов выскочил не человек, а огромная черная лайка. Очень похожая на ту, из стаи. Будто не замечая Аню, она пронеслась мимо нее, только слегка задев пушистым хвостом. Без рычания и лая, коротким прыжком она опрокинула одного из парней на асфальт и тут же переключилась на второго, с разбитой губой. Лайка цапнула его за опрометчиво выставленную ногу, рванула на всякий случай за брючину и застыла перед врагами, обнажив самое древнейшее оружие на Земле – клыки.

– На поводке надо держать такую собаку, дура! – кричали уже не опасные парни, окончательно испортившие себе дискотечное настроение. – Мы тебя еще поймаем! Мы твою собаку найдем…

Проводив их взглядом, Аня посмотрела туда, где еще только что скалился ее неожиданный спаситель. Его действительно надо было искать…

– …Кто служит у хороших господ, те, и правда, получают льготы: их прямо из людской производят в знаменщики, а то и в капитаны, либо они получают хорошие наградные…

В этот вечер в ресторане «Ошхамахо» не было ни одного кавказца, за исключением поваров и администратора. С утра персонал тщательно готовился к визиту милиции, но не к обыску, проверке документов или другому оперативному мероприятию, а к большому банкету. Отмечалось получение милицейским начальником очередной звездочки.

Оформление ресторана «Ошхамахо» было дипломной работой молодого грузинского дизайнера со странной для мингрела фамилией Гоголь. Надо сказать, что дизайнер не посрамил знаменитой фамилии. Конечно, это был не «Ревизор» дизайна, не «Записки сумасшедшего» композиции и, тем более, не «Мертвые души» в оформлении точки общепита. К тому же, свою работу Джамбул Гоголь все-таки закончил.

В центре зала был, конечно, Эльбрус со снежной макушкой, на фоне синего неба, по экрану которого время от времени пробегали облака. Эльбрус тоже был на большом экране, зато у его подножия стояла скала из натурального гранита, по ней сбегала горная речка, даже пенилась у камней, а за декорациями исчезала в фановой трубе. Очень натурально смотрелась кавказская флора. Фауна была представлена горным бараном на вершине скалы и несколькими птичками.

Хорошо Гоголю удались детали. Забытый у речки кувшин, срубленная, видимо, ударом шашки Басалай ветка, отпечаток босой женской ножки на песке, который перед открытием ресторана каждый раз обновлялся одной из официанток.

На другой скале был устроен горный ледник, который получил практическое использование. В нем охлаждались несколько бутылок шампанского. А на маленькой лужайке росла киндза и другие пряности, за которыми часто приходили с кухни.

Все остальное пространство ресторана, мебель, стены, потолок были выполнены в стиле кавказской эклектики. Гоголь причудливо замешал в своем дизайнерском проекте быт кабардинцев, адыгов, чеченцев, ингушей, сванов, мингрелов и даже табасаранцев. Вот только освещение ресторана было вполне европейским.

Гости собрались точно в назначенное время. Сразу был виден дисциплинированный служивый народ. Сам виновник торжества был в парадной форме, с новенькими погонами, но с разным количеством звезд на них. Правая его половина как бы уже была полковником, а левая еще отставала в чине. Он был несколько растерян и смущен, ощущая себя виновником такого торжественного мероприятия.

– Твой Кудинов похож на невесту, – тихо сказала Аня на ухо Михаилу, когда они среди прочих гостей уселись за длинный кавказский стол.

– Хочешь ее украсть? – спросил Корнилов.

– У такого джигита-жениха, пожалуй, украдешь, – усмехнулась Аня.

Жена Кудинова, Ася Марковна, действительно выглядела джигитом. Крепко сбитая, на коротких кавалерийских ногах, стремительная в движениях, громкая в разговоре, она взяла на себя роль и администратора, и тамады, и… жениха.

Только гости успели рассесться, обменяться взглядами и первыми фразами, как она выскочила в центр зала и застыла на фоне Эльбруса с папкой из-под меню в руках. Все присутствующие милиционеры и их жены так и поняли Кудинову, что она собирается огласить меню, то есть самое главное. Но вместо этого резким командным голосом Ася Марковна стал выкрикивать стихотворные строчки, явно не домашнего приготовления.

Капитан Харитонов, наклонясь к Корнилову, через свою пышнотелую супругу спросил:

– Ты, Миша, у нас самый начитанный. Это Ася Марковна сама сочинила или позаимствовала у кого?

– Я в поэзии не очень силен, – наморщил лоб Корнилов. – Но это что-то еще до Пушкина.

– Да ты что? – удивился Харитонов. – А я думал, это какая-то попса с молодежным сленгом. Моя дочка тоже всю дорогу: «чел, чел…» Оказывается, это – человек по-новому. Аня, это чьи стихи? Просвети, пожалуйста.

– Державина, – прошептала Аня. – Тихо вы, а то Ася Марковна вас в наряд по кухне отправит.

Читала Ася Марковна хорошо, громко. Обращаясь к «юному вождю», повернулась к супругу, который, правда, два года назад уже отпраздновал свой полувековой юбилей. Читая про «страшные горы», Кудинова ткнула большим пальцем свободной руки за спину. На «сердиты реки» сделала красивое движение рукой. Единственным недостатком, который, впрочем, не был замечен присутствующими, был некоторый брак в произношении трудных слов. Вместо «лежавши» Ася Марковна сказала «лажавший», «серны» прочитала как «серы», «зрят» заменила на «зря». Еще у нее была плохая привычка кривить ноги, что при короткой юбке и подсветке сзади смотрелось непоэтично. Но стихотворение было встречено аплодисментами. Большинство присутствующих переглядывались и кивали головами, решив, что жена Кудинова сама постаралась накануне, написала очень много, длинно и с юмором.

– Ты был всегда там, куда тебя посылали, – заговорила Ася Марковна прозой уже без бумажки, глядя влажными глазами на супруга. – Валя, встань!.. Ты никогда не шкурничал…

Корнилов с Санчуком переглянулись, одновременно вспомнив волчью шкуру в библиотеке Кудинова.

– Ты всегда выполнял свой долг, как сам его понимал. Ты не хватал звезд с неба…

Ася Марковна замерла, как бы борясь с подступившими слезами, но рукой кому-то невидимому махнула. Из боковых дверей вышли две официантки в национальной кабардинской, а может, карачаевской, одежде. У одной в руках был большой рог для питья, вторая торжественно несла огромный пустой поднос. Только когда они подошли к Валентину Петровичу, все увидели или поняли, что на подносе лежала маленькая звездочка.

Кудинова уже была рядом с супругом. Не успел он полюбоваться звездочкой, как Ася Марковна бросила ее в рог.

– Пей до дна, Кудинов! – крикнул сидевший по правую руку генерал, не свадебный, а милицейский.

– В роге-то водка? – поинтересовался еще один высокий чин.

– Что вы, Александр Трифонович! – всплеснула руками Кудинова. – Водку Валентину Петровичу нельзя, противопоказания.