– Миша, – тихо позвал Кудинов и закашлялся опять, – пристрели меня при попытке к бегству. Прошу…

– Хватит уже крови, – ответил Корнилов не сразу. – А что там с Асей Марковной? Не она ли снаряжала оборотня? – спросил он Санчука, возвращавшегося с аптечкой.

– Асю Марковну мы нашли в полной отключке, – ответил оперативник. – Оказывается, он ее мощным снотворным напоил. Кажется, жена тут не при чем.

– Проверим…

– Ася ничего не знала, – подтвердил Кудинов, все еще борясь с приступами кашля и слезами. – Я ей всякий раз перед бегом подсыпал снотворное. Она, бедная, теперь на бессонницу жалуется. Я ее, наверное, приучил.

– Это не самый страшный твой грех, – ответил Санчук. – Этот грех с орех… Михась, а на тебе тоже кровь? Вон, рукав в крови… Чем это он тебя?

– Санчо, отойди, – попыталась поучаствовать Аня, – я сама перевяжу.

– Нет уж, сестра милосердия, – мягко, но настойчиво отстранил ее Санчук, – тебе сейчас самой милосердие требуется. Чем это он тебя?

– Орудием убийства, насколько я понял.

Михаил наклонился и подобрал с земли странную машинку, похожую на гигантского жука-рогача.

– Ты можешь минуту постоять спокойно? – возмутился Коля Санчук. – Я бы на твоем месте в травмпункт забежал. Рана очень неприятная.

– Еще чего! Это теперь и свидетель, и следственный эксперимент, и следователь в одном флаконе. Адская машинка! Только прикоснулся, и такая рана… На вот, погляди! Ты же любишь всякую механику, Санчо.

Санчук долго вертел в руках орудие убийства, держа его за нейтральные части, чтобы не стереть кровь и отпечатки пальцев.

– Что я могу сказать после поверхностного осмотра? – сказал он, опуская машинку в полиэтиленовый пакет. – Аккумуляторные садовые ножницы для стрижки кустов и веток, совершенно безопасные в магазинном варианте. Эти умело переделаны в орудие убийства. Надставлены большие обоюдоострые лезвия, которые наносят порез при движении внутрь и наружу… Садовник…

– Ребята, еще не поздно, – прохрипел Кудинов. – Застрелите меня при побеге.

– Поздно уже, – ответил Санчук, – второй час ночи.

– А потом, у нас нет в обойме серебряной пули, – добавил Корнилов.

Аня хотела ехать в отдел вместе со всеми, но Корнилов в очень резкой форме прописал ей постельный режим и домашний арест. Вступился за Аню, как всегда, Санчо.

– Разве ее можно оставлять одну в таком стрессовом состоянии? – сказал он. – Давай ее отправим к моим девкам. Они посидят, по-бабьи посплетничают, выпьют, наши косточки перемоют. Аню они любят, а меня не очень. Вот пусть с ней и нянчатся…

Это была хорошая идея. Аню посадили в милицейский уазик. Капитана Харитонова отрядили ее сопровождать.

– Ты гляди, Харитонов, в оба, – инструктировал его Санчук, – может, этих оборотней целая стая или ОПГ. Так что тебе доверяем главную свидетельницу и самую красивую женщину нашей системы, после твоей жены, конечно.

– А что моя жена? – не поддался на комплимент Харитонов. – Только нахальство одно, а шарма никакого нет. Беспокойства от нее много. Вот первая у меня была – совсем другое дело. Сейчас она – свидетельница Иеговы. Это секта такая, но не опасная. У них там свой сэконд-хэнд. Вот моя первая принесла мне в подарок брошюру и джемпер от Иеговы.

А Танька, моя нынешняя половина, ты ее знаешь, в мусоропровод… А мне как-то обидно стало. У Таньки, конечно, фигура, объемы, как у Шварценеггера. Танцует она здорово, под любую мелодию ламбаду чешет. Но я последнее время все Тоню вспоминаю, то есть свидетельницу Иеговы. Она тихая такая, безответная. Мне бы только этого Иегову как-нибудь собой подменить, чтобы была она свидетельницей Кости Харитонова. Такая моя семейная секта. Как думаешь, Ань, возможно такое?

– Возможно, – согласилась Аня. – После того, что я пережила за последнее время, думаю, что и это возможно…

Все получилось, как предсказал Коля Санчук. До утра просидели две милицейские жены за бутылкой крепкого вина, говоря о чем угодно, но только не о вовкулаках и оборотнях.

Проснулась Аня от того, что попыталась перевернуться на другой бок, и не смогла. С трудом оторвав еще чужую после удара и вина голову от подушки, она увидела, что со всех сторон обложена мягкими игрушками, медвежатами, зайчатами и лисятами, прямо перед ее носом стоит игрушечный оборотень Тануки в образе японского мальчика с листиком на голове, а самая большая игрушка сидит на Ане, свесив ножки, заглядывает в лицо и дышит конфетами.

– А ты уже проснулась! – удивилась пятилетняя Аня Санчук. – Звонил папа, велел тебя охранять. Вот я тебя и охраняю. Доброе утро, подруга!

– Доброе утро, тезка! – улыбнулась Аня Корнилова. – Жизнь продолжается? Какие новости?

– Скоро в детский сад, – обстоятельно стала рассказывать тезка. – Выпускная группа. Воспитательница сказала, что в мае у нас будет выпускной бал. Надо уже начинать готовиться, платье бальное шить. Ты мне поможешь? А то у мамы совсем нет вкуса…

– Конечно, помогу. Мы из тебя сделаем королеву бала. А с чего ты решила, что у мамы нет вкуса? Тебе твой папа Коля нравится?

– Очень нравится, – засмеялась девочка. – Веселый, симпатичный.

– А кто его когда-то выбрал? Твоя мама.

А говоришь, у нее вкуса нет.

– Ну, на мужчин у нее вкус есть, – согласилась маленькая Аня. – А на одежду нет. Она даже женские журналы не читает.

– А ты уже их читаешь?

– Я же умею читать. Ты что, забыла? – напомнила Анечка. – У меня два журнала есть. Хочешь покажу?

Кошмар! Девочки уже учатся читать по журналам мод! Действительно, пора было вставать.

– Ты лучше, Аня, не вставай, – остановила ее девочка.

– А что такое?

– Там для меня манная каша, а для тебя горькое кофе, – предупредила она старшую подругу.

– Горький кофе, – поправила Аня.

– Горький, – повторила с сомнением девочка. – А какие у тебя последние новости?

– Новости у меня теперь будут одни хорошие, – мечтательно заговорила Аня старшая. – Скоро у меня будет свой дом. Представляешь? Два этажа, веранда с самоваром, баня, сказочный дуб под окнами, свой маленький лес с грибами…

– Представляю, – проговорила Аня Санчук. – А собачка?

– Какая собачка?

– Собачка у тебя будет?

– Я еще не думала. Наверное, будет. Приедешь ко мне в гости?

– А можно в гости приезжать, чтобы не поесть, а надолго?

– Аньки! – донесся строгий командный голос из коридора. – Хватит трепаться! Быстро идите завтракать!

– Начинается, – проворчала маленькая Аня, ища свои тапочки с помпонами…

Весь день прошел в суете, в играх и болтовне с Аней, в готовке на кухне с ее мамой. Поэтому на ожидание осталось совсем немного: от звонка по мобильнику с вопросом – чего надо купить по дороге – до звонка в дверь.

Корнилов и Санчук выглядели усталыми и несколько опустошенными, как после сдачи серьезного экзамена. Налили себе сразу помногу, что-то вроде штрафной, выпили, не чокаясь. Мудрые жены не возмущались, ждали, когда смягчатся немного их лица, подтают взгляды. Потом они ели, как нормальные голодные люди. Наконец переглянулись и стали рассказывать, не перебивая, а с удовольствием уступая друг другу роль рассказчика.

Корнилов и вправду скрывал от Ани, что всерьез разрабатывает версию оборотня. Он опасался, как оказалось, вполне оправданно, что Аня опять влезет в это рискованное дело. Кудинова он начал подозревать сразу после посещения его квартиры. На банкете в ресторане «Ошхамахо» по случаю получения начальником звездочки полковника напарники уже не праздновали, а работали – слушали, наблюдали, анализировали. Круг постепенно сужался, был разработан четкий план мероприятий, который был грубо нарушен Аниным «топорным» вмешательством.

Скрывал Михаил от жены и то, что давно следил за ее собственным расследованием. Карту, например, с «линией оборотня» внимательно рассмотрел и принял к сведению.

Михаил специально заехал домой, чтобы любыми средствами заставить Аню сидеть дома, вплоть до изъятия ключей от квартиры. Но он опоздал всего на несколько минут. Хорошо еще догадался включить компьютер и прочитать на форуме разговор Тануки, ставшего вдруг женщиной, с Обуром – «Пожирателем».