Сергей Кара-Мурза

Десять лет победы над СССР:

итоги для побежденных

Прошло десять лет с момента явной, политической победы в столетней горяче-холодной войне против России (СССР). Победители празднуют, обогащаются, раздают премии, ссорятся между собой. Побежденных они могут уже почти не замечать. Так что поговорим между собой.

Важнейший бесспорный и обобщающий показатель того, что произошло с Россией — небывалый в истории скачок смертности и столь же небывалое падение рождаемости, особенно среди русских. Народ съежился, затаился, перестал воспроизводиться, как в предчувствии непонятного и безжалостного удара. Удар этот, видимо, еще впереди, но и оглянуться назад полезно. Многое из своего оружия уже показали те, кто замахивается для удара, массирует натруженную руку.

Из всего, что сделали с Россией (почти исключительно средствами культуры), я бы выделил две взаимосвязанные вещи. Первая из них — глубокое разрушение “универсума символов”, которое привело к дезориентации людей в пространстве и времени, утрате ими способности выстраивать разумные умозаключения. Второе глубокое изменение, прямо связанное с первым, — создание у людей системы потребностей, несовместимых с жизнью страны и народа.

Обе эти вещи в той или иной степени коснулись всех, действие их носит “молекулярный” характер, они порождают множество связанных в цепь порочных кругов. Возникновение системы порочных кругов загоняет страну в историческую ловушку. Это такое положение, что любой шаг по улучшению ситуации сопряжен с огромной неопределенностью и ведет, хотя бы временно, к увеличению страданий. В результате воля людей парализована — трудно решиться сделать любой шаг.

Уничтожение СССР как разрушение мира символов

В мире культуры, в котором живет человек, особое место занимают символы. Они — отложившиеся в сознании образы (призраки) вещей, явлений, человеческих отношений, которые приобретают метафизический смысл. Это часть оснащения нашего разума. Оно все время развивается и достраивается, но может быть и повреждено или разрушено. Мы в мире символов живем духовно, под его влиянием организуем нашу земную жизнь. Каждый из нас “утрясает” свою личную биографию через символы, с их помощью она укладывается в то время и пространство, где нам довелось жить. Они направляют наши поступки, советуют запомнить одни и забыть другие, лепя из рутины нашу личную историю. Мир символов узаконивает жизнь человека в мире, придает ей смысл и порядок.

Мир символов упорядочивает также историю народа, общества, страны, связывает в нашей коллективной жизни прошлое, настоящее и будущее. В отношении прошлого символы создают нашу общую память, благодаря которой мы становимся народом, — так же, как братья и сестры становятся семьей, сохраняя в памяти символы детства, даже отрывочные, зыбкие, как призраки, — вроде песни матери, уходящего на войну отца или смерти деда. В отношении будущего символы соединяют нас в народ, указывая, куда следовало бы стремиться и чего следовало бы опасаться. Через них мы ощущаем нашу связь с предками и потомками, что и придает человеку бессмертие и позволяет принять мысль о своей личной смерти. Мы обретаем космическое чувство, и оно поддерживает нас в бедствиях и суете обыденной жизни.

Человек с разрушенным миром символов теряет ориентиры, свое место в мире, понятия о добре и зле. Он утрачивает психологическую защиту против подонков, увлекающих его на самые безумные дела и проекты. Идеологи реформы учинили в России разрушительный штурм символов. В специальной литературе этот проект излагается спокойно и деловито. Культурное ядро советского народа было основано на соединении рациональности (ума) и единой, всеохватывающей этики (сердца), которое наблюдается у человека традиционного общества, обладающего, как говорят, естественным религиозным органом — способностью видеть священный смысл в том, что современному человеку кажется обыденным, профанным, технологическим (речь не идет о религии в обычном смысле слова, и нередко у атеистов этот религиозный орган развит сильнее, чем у формально верующих). И дело не в декларациях. Дело в сокровенных переживаниях и угрызениях совести, которые редко и, как правило, странным образом вырываются наружу.

Мир символов русского человека особенно хрупок — он слишком ценит Слово. В 1932 г. И. П. Павлов установил важный для нас факт — у русских “условные рефлексы координированы не с действием, а со словом”. Павлов считал эту национальную особенность неблагоприятной, так как она затрудняет возможность “воспринимать действительность как таковую”. Именно эту особенность в полной мере использовали идеологи реформы в последнее десятилетие. В результате возникло тяжелое массовое поражение душевного и физического здоровья. Говорят о стрессе, который испытывают люди. Но положение серьезнее, стресс губит, но и мобилизует.

Как пишет академик РАМН Б. Т. Величковский в книге “Реформы и здоровье населения страны” (М., 2001), судя по структуре заболеваемости, на здоровье населения России повлиял не стресс, а “нарушение динамического стереотипа высшей нервной деятельности”. Этот механизм открыт И. П. Павловым, он “обеспечивает устойчивое и экономное функционирование организма в стабильных условиях жизнедеятельности. Для динамического стереотипа утрачивается значение конкретного внешнего стимула, как при стрессе, и в качестве побуждающего, пускового момента выступают механизмы памяти. В отличие от стресса, нарушение динамического стереотипа само по себе не мобилизует адаптационных механизмов организма... В лаборатории И. П. Павлова было показано, что нарушение динамического стереотипа вызывает развитие самых различных патологических процессов и их сочетаний, в том числе депрессии и других психических нарушений. В результате наблюдается ранняя повышенная смертность животных”. На этой особенности нашей культуры и нашего мышления и была основана доктрина психологической и информационной войны против СССР со стороны его противника в холодной войне (точнее, союза внешнего и внутреннего противников).

Конечно, прочность мира советских символов стала подрываться раньше, чем пришел Горбачев. С 60-х годов действовала разношерстная “партия антисоветской революции”. В ней на общей основе антисоветизма были соединены очень разные культурные силы. Сахаров с Солженицыным, Шафаревич с Назаровым! После успеха в первой военной кампании — уничтожения СССР — они друг от друга отошли и даже переругиваются, духовно удерживая в сфере своего притяжения разные части общества. Но их антисоветизм — основа фундаментальная, и в этом своем векторе они продолжают составлять единый фронт. Коррумпированная номенклатура, “диссиденты” и “патриоты” в три оборота скрутили шею стране и всему ее жизнеустройству. Проект разрушения нашего мира символов еще ждет своего историка. Однако контуры его видны уже сегодня, наличие его уже никем и не отрицается.

Перечень символов, которые были сознательно лишены святости в общественном сознании, обширен. Дело не ограничивалось теми, которые связаны с политическим строем, осмеяние символов государственности было тотальным. Поднимите сегодня подшивку “Огонька”, “Столицы”, “Московского комсомольца” тех лет — захлебывающаяся радость по поводу любой аварии, любого инцидента. А разве не на это было направлено устройство концерта поп-музыки на Красной площади и именно 22 июня 1992 г.? Красная площадь — один из больших и сложных символов, олицетворяющих связь поколений.

Вот что пишет французский философ С. Московичи: “Красная площадь в Москве — одна из самых впечатляющих и наиболее продуманных. Расположена в центре города, с одной стороны ее ограничивает Кремль. Этот бывший религиозный центр, где раньше короновались цари, стал административным центром советской власти, которую символизирует красная звезда. Ленин в своем мраморном мавзолее, охраняемом солдатами, придает ей торжественный характер увековеченной Революции. В нишах стены покоятся умершие знаменитости, которые оберегают площадь, к ним выстраивается живая цепь, объединяющая массу вовне с высшей иерархией, заключенной внутри. В этом пространстве в миниатюре обнаруживает себя вся история, а вместе с ней и вся концепция объединения народа”.