Второй глаз! Он был не там, где прежде. Глаз двигался, перемещался по телу твари — и он вовсе не был глазом. Теперь стало заметно, что это всего-навсего моллюск с плоской раковиной.

И тут Кулл понял.

Чужое сердце! Второе — и последнее.

Сердце, которое билось в маленьком существе, подарило подобие жизни мертвой бездушной твари.

Меч Кулла опустился на маленькое тельце и рассек его пополам.

Чудовище вздрогнуло. Его белая голова, по которой стекала темно-красная кровь моллюска, безжизненно свесилась на грудь. Кулл, хромая, отошел на безопасное расстояние. Щупальца чудовища выскользнули из-под панциря и заметались, то свиваясь в кольца, то распрямляясь на всю длину. Шипастый хвост приподнялся вверх и хлестнул по воде, взметнув тучу брызг. Ноги задвигались. Но они никуда не могли унести тело, и в тщетных усилиях скребли пол пещеры.

Кулл приблизился и ткнул чудовище мечом в желтый, мягкий живот, под кожей которого что-то шевелилось. Из разреза хлынула зеленоватая жидкость. В ней метались креветки — мелкие рачки. Кулл на всякий случай хотел вонзить в одну из них острие меча, но оружие в последний момент воспротивилось королевской воле. Острие промахнулось. Следующая попытка окончилась тем же. Меч не хотел их убивать. Запах гнили, и без того сильный, стал еще более густым. Мертвая тварь начала быстро разлагаться. В несколько мгновений белая голова покрылась синими пятнами, съежилась и превратилась в бурую растекающуюся по воде массу. Шипастый хвост отвалился и его унес отступающий прибой. Тысячи крабов облепили его и принялись поедать. С каждым мигом они увеличивались в размерах. К тому времени, как оголился скелет, крабы стали в три-четыре раза больше, чем изначально. Щупальцами и ногами занялись приплывшие рыбы, и вскоре от чудовища остался лишь панцирь.

— Мне пора, — сказал меч. — Я выполнил свое предназначение, и теперь мои дети дадут начало новой жизни. Они вдохнут жизнь в эти воды.

Кулл хотел ответить, но прекрасное оружие вдруг потемнело, покрываясь ржавчиной, и рассыпалось в прах