— Ты можешь экспериментировать со смыслами, переживая при этом различные состояния. Ты можешь, например, ничего не делать и смотреть, как реагирует на это твоя начальница. А смысл в том, чтобы увидеть ее реакцию и получить какое-то новое осознание для себя.

— Появилась идея не стараться успеть все сделать, а стараться все затягивать.

— Это новый смысл. Как будет развиваться ситуация, если я буду все затягивать? Я осознанно иду на это и буду исследовать этот смысл.

— И не оправдываться при этом.

— Следующий смысл: я вообще не буду оправдываться на работе.

— Я занимаюсь связями с отделом маркетинга и хочу помочь им с регистрацией товарных знаков, потому что они очень хорошие люди, и я к ним очень хорошо отношусь. Хочу сделать им приятное.

— Вот уже три смысла, каждый из которых создает какое-то свое состояние. Вы не можете остаться в прежнем состоянии, если меняете смысл своего участия в ситуации, в которой находитесь. Наконец, можно просто сменить одежду и прийти со смыслом — как будут реагировать на меня в новой одежде.

— У меня был опыт, когда я каждый раз приходила на работу в одежде разного стиля, то есть умышленно шокировала. Я красила волосы в зеленый цвет, красилась как женщина легкого поведения, а на следующий день выглядела как пуританка и просто наблюдала, как люди на меня реагируют. Мне было безразлично все, что происходит, — я ставила опыты. Я неслась на работу на крыльях, и мне было плевать на все остальное, я кайфовала по-своему.

— Эта идея вдохновляет, а то все время одно и то же.

— У вас все время одно и то же, потому что вы реализуете один и тот же смысл, которого не осознаете. Как только я начинаю осознавать старый смысл, начинаю видеть возможность появления множества других смыслов. И посмотрите: то, что казалось ужасным в отношении какой-то части, на которую вы смотреть не хотели, становится прекрасным, когда она начинает рассказывать о самых разных способах своего творчества. Вы видите, что, оказывается, имеется очень большое количество возможных вариантов. Что эта часть может предложить очень много разных смыслов. И тогда вам эта часть в кайф.

А другая, противоположная ей, ваша часть тоже живет в таком же однообразии, она просто тупо борется с той. При этом у каждой из них имеется единственный смысл, который они отстаивают друг перед другом. Но если ввести много смыслов, то изменится ситуация их взаимодействия. Они могут взаимодействовать друг с другом очень интересно и разнообразно.

— Пример с переодеванием довольно безобидный, а если выскочит часть, которая начнет придумывать новые способы того, как поиздеваться над человеком? Есть же эта часть.

— Дело в том, что она и так выскакивает. Вы это и делаете, как правило, в отношении ближних и по самому крутому варианту. Поэтому, начав рассматривать ее, вы увидите всю крутизну своего насилия над другими.

— Мне, например, страшно идти в эту область, страшно, до чего я могу додуматься.

— Тебе страшно увидеть то, в чем ты находишься. Это самый большой страх. Если ты его осознаешь, то дальше все будет значительно легче и интереснее. Но самым большим страхом является увидеть в себе то, что есть, так, как оно есть именно сейчас. Мне кажется, что этого нет, кажется, что я никого не насилую, что я милая девушка и у меня все отлично. И вдруг я начинаю видеть, что я монстр и насилую всех самым ужасным образом.

Самое сложное — это увидеть то, в чем ты сейчас находишься. Но этого миновать никак нельзя, надо увидеть то, что есть, так, как оно есть, — ведь потом надо переходить к следующему варианту. То есть ты начинаешь с самого сложного варианта. И здесь идет блокировка. Примите самый сложный вариант, тогда вам будет легче принимать остальные варианты.

Идти можно только от того, в чем ты находишься сейчас. Нельзя идти от абстракции. А самый сложный вариант — это увидеть то, что есть сейчас. То, что я есть сейчас. Увидеть именно это и является самым сложным. Дальше я могу начать изменять это, но я не могу изменять то, что я не вижу, поэтому обойти это невозможно.

По аналогии это те пятьдесят метров пропасти, которые скрывают одну часть вас от другой части вас. Построить мост через такую пропасть и есть наша основная работа.

В Тюмени был парень, который первый раз пришел на наш семинар. Вначале он был в злобном состоянии, потом вдруг изменился и стал таким принимающим, слушающим. Одна из основных дуальностей его личности — это «жесткость — мягкость». Я стал его спрашивать, как он узнает жесткий он или мягкий. Выясняем, что он это узнает только по отношению к кому-то. Если рядом с ним более мягкий, то он чувствует себя как жесткого. Но его тянет к жесткому.

У него была жесткая женщина, к которой у него была страсть, а потом он почувствовал, что она просто его погубит, и ушел от нее. Я спрашиваю: «Как ты ушел?» А он ничего ответить не может. У него огромный участок жизни вообще в памяти не отражен, и он сам очень удивляется, что ничего не помнит. Он ничего сказать про это не может. Кстати, потом он ушел, потому что опять переместился в жесткую, злобную часть, и она его не пустила на семинар.

Так что дуальности надо увидеть в самом себе, потому что обойти их никак невозможно. Иначе в памяти провал. Человек — двусторонняя структура, а сознается только одна сторона.

— Кстати, о двойственности. Когда я была на индивидуальной консультации, то увидела себя как мягкую, нежную, ласковую кошечку и рядом саркастичную, злую, ехидную стерву, живо реагирующую на все. Я увидела себя одновременно тем и другим. Я тогда думала, что мне нужно трансформировать себя в мягкую, а сейчас вижу, что во мне есть и то, и то.

— Надо увидеть и то, и другое. А женщина, которая сейчас живет с вашим бывшим мужем, отражает именно эту сторону вас, как я полагаю. Это и есть ваш враг номер один. Так вот, надо полюбить этого врага. Именно этот враг дает вам возможность увидеть ту часть, которая внутри вас, но не осознается.

— Я вчера срезонировала на деньги. А что происходит? Я меняюсь, и меняется его отношение ко мне. И сейчас он умоляет меня принять его хоть на какое-то время, чтобы прочувствовать то, что происходит со мной. Я в шоке, в панике.

— Потому что вы и она так же отражаете две его части. И теперь, утомившись от той части, он побежит к вам.

— Когда я переезжала в Москву, то он вместе с той женщиной твердил и детям, и мне, что я не дам им жить, буду их третировать, звонить. А теперь я живу своим миром, мне не скучно, мне интересно, здорово, но теперь они делают то, чего ждали от меня. Она строит интриги, звонит, передает, что это я звоню, будто бы ругаюсь. Когда он приезжает проведать детей, она звонит ко мне домой. Они все ужасно волнуются: «Людочка, не переживай! Мамочка не переживай!» А я кайфую, наблюдая за тем, что творится вокруг меня.

— Но сейчас увидь, что эта женщина — твоя вторая сторона. Она звонит, кричит, строит интриги. Но эта женщина — ты. Тебе кайф от этого? Или тебе кайф от той себя, которая пушистая и белая, которая смотрит на эту ужасную стерву и кайфует: «Какая же я белая, какая я пушистая…» А та еще больше распаляется, а ты на ее фоне еще более белая и пушистая.

Такой кайф исчезнет, когда ты начнешь понимать, что ты и есть эта стерва, которая тебе постоянно звонит. Но тогда твой кайф от белизны и пушистости уменьшится в силу увеличения кайфа от стервозности. В конечном счете, они уравняются. Это и есть самый интересный момент. Это и есть истинная трансформация. А остальное не трансформация, а игра на повышение или понижение, при которой так называемая радость возникает в связи с контрастом: «Она такая плохая, а я такая хорошая».

— Понимаете, что там сейчас происходит? Меня сейчас провоцируют, звонят нам и говорят ребенку: «Твоя мама звонила и меня оскорбляла».