— Не проблема.

Мы стояли, пялясь друг на друга несколько секунд, пока он не убрал руку.

Скользнув рукой в карман, он достал бумажник и вытащил пачку купюр.

— Хочу отдать тебе это сейчас, иначе позже забуду.

Я потрясла головой.

— Нет. Ты уже давал мне аванс. Мы в расчёте.

— Нет уж. Бери. Я знаю, что на мою защиту ты потратила больше часов, чем того требует дело.

Это было правдой. Я никогда не была адвокатом, который чётко соблюдает часовые рамки. Если говорить начистоту, я вообще на постоянной основе обсчитывала себя в плане часов. Неудивительно, что я едва сводила концы с концами.

Спор с ним был бы пустой тратой времени, так что я взяла деньги, свернув стопку и спрятав её в карман пиджака.

— Спасибо.

— Не за что, куколка.

— Нам стоит назначить встречу на этой неделе.

— Да. Я позвоню.

Его лицо отразило какую-то эмоцию, но после, стирая любую мягкость, маска сурового байкера снова появилась на своём месте.

Когда мы вернулись в зал, я кивнула Глории, и секретарь суда тут же призвала всех к порядку, чтобы судья мог заговорить.

— Доброе утро, адвокат Кендалл. Из записки я вижу, что вы требуете шестидневную отсрочку в заседании, на которую окружной прокурор дал своё добро?

— Да, Ваша честь. Он изменил условия иска, и мне нужно больше времени для его пересмотра с моим клиентом, — это был немного подлый шаг влияния на судью, но мне не хотелось, чтобы Тони выдвигал этот вопрос на официальное рассмотрение. Хейл вздёрнул бровь, но ничего не ответил.

— Ваша честь, могу я взять слово? — голос Рока меня напугал.

— Вы можете сказать то, что вам нужно, через своего адвоката, мистер Норт.

— Но в этом и проблема, сэр. Я бы хотел уволить её и нанять другого адвоката. Мне кажется, меня представляют не лучшим образом.

Меня будто ударили кувалдой по голове. Жар и холод пробежались по моей коже, и мои пальцы онемели. Желудок сжался настолько болезненно, что я не могла вдохнуть. Не в силах сказать ни слова, я просто стояла с открытым ртом.

Судья Хейл смотрел в шоке. По залу прокатилась волна шёпота. Образы моей скудной практики, собранной по крупицам из ничего, потеря средств для существования и прав на выкуп дома — каждый ужасный исход пролетел у меня перед глазами. Позор от необходимости объяснять произошедшее моему мужу. Придётся ли писать прошение в Адвокатскую контору округа, если меня вырвет в зале суда прямо посреди открытого заседания? Перспектива этого становилась всё более правдоподобной возможностью. Я могла бы заблевать Рока, но просто сейчас не могла даже посмотреть на него.

Голос Хейла ворвался в мой кошмар, но я не смогла расслышать его слова в жужжании у себя в голове. В итоге он и Рок посмотрели на меня.

— Вам необходимо подписать ходатайство о смене защитника, адвокат Кендалл.

— Конечно, какая разница. Я сделаю это, — едва слышно ответила я.

— Я отложу рассмотрение на месяц, так что ваш новый адвокат, мистер Норт, сможет войти в курс дела.

— Благодарю, сэр.

Я не могла посмотреть на Рока. Судья отпустил нас, но я стояла неподвижно, пялясь на свой кейс, пока не убедилась, что он ушёл. Пристав приблизился ко мне положил руку на моё плечо.

— Вам лучше уйти, Хоуп. Вы слишком хороший человек, чтобы представлять такой кусок дерьма, как он.

Я едва заметно кивнула Грегу. Мы столько раз вели дружеские беседы за последние несколько лет, что его попытки взбодрить меня значили невероятно много, пожалуй, в самый унизительный момент в моей жизни.

Меня снова ударили под дых. В этот раз больнее всего было из-за того, что я заботилась о Роке больше, чем должна была. Мне стоило знать наперёд. Он всего лишь хотел трахнуть меня, а когда я не согласилась дать ему то, что ему было нужно, Рок решил послать меня нахер.

— Ни хрена себе, През, это было хладнокровно, — подметил Зеро[11] , когда мы вышли из здания суда на тротуар.

Именно так он получил своё прозвище. Ноль толерантности и ноль тактичности. Это сделало из него отличного вице-президента, но иногда это же превращало его в занозу в заднице. Сказочник, Мёрфи, Декс и Роф шли позади нас. Сегодня мы взяли кроссовер[12]  вместо того, чтобы появиться на шести байках на территории «Волчьих Рыцарей». Но ещё и потому, что возле здания суда находился полицейский участок, а нам ни к чему лишний раз светиться.

— Это нужно было сделать, — выплюнул я, ожидая, что он оставит эту тему.

— Это та девчонка, которая не даёт тебе покоя? — Сказочник тоже отличался бестактностью. Из его прозвища и так понятно: «расскажи ей дерьмо, которое она не захочет слушать».

Я стрельнул в него взглядом, и он отвернулся.

— Она до охерения горяча, но это не отменяет того факта, что она — дерьмовый адвокат, — предположил Мёрфи.

Декс понемногу мотал на ус. Как всегда проницательный, он сначала оценивает ситуацию со всех сторон, прежде чем открывать рот.

Я вздохнул:

— Объясню позже в церкви. Просто перестаньте надоедать комментариями о ней, ладно?

Все кивнули в согласии. Я передал ключи от машины на удивление молчаливому Рофу, потому что вождение было последним, что мне сейчас было нужно.

Блядь.

Публичное унижение Хоуп могло быть лучшим выходом из созданного мной дерьма. Если болтовня о том, что я оборвал с ней любые связи, распространится, возможно, «Вайперы» оставят её в покое. Если они поймут, что она была всего лишь случайным человеком, к которому у меня не было ни чувств, ни интереса, то обратят своё внимание на что-то другое. Я не могу рисковать тем, что они сделают ещё несколько поездок к её дому или того хуже, так что этот спектакль — неважно, насколько болезненный для неё — был просто необходим.

Как бы то ни было, я обзавёлся другим транспортом для своей личной слежки. И боялся, что теперь этих поездок станет больше, так как у меня больше не было возможности видеться с Хоуп официально. Но блядь!! Я не мог стереть из своей памяти то выражение её лица. Боль и предательство смешались в её чертах, и это вышибало из меня воздух. Понадобилась вся моя сила воли, дабы удержать руки по швам вместо того, чтобы подойти к ней и заключить её в объятия, забрав все слова обратно.

Но всю ситуацию делало ещё хуже то, что я знал, насколько чувствительной была Хоуп и насколько низкой была её самооценка. Этим дерьмовым спектаклем я, наверное, в разы увеличил в ней уверенность в том, что она ни на что не способна, как сама Хоуп и думала о себе, и я абсолютно ненавидел себя за это.

Впервые на моей памяти небольшая часть меня гадала, выбрал ли я правильный путь по жизни, если учесть всю ту боль, причиняемую мной другим. Всё, чтобы удержать мою маленькую семью в безопасности. «Потерянные Короли» были единственной настоящей семьёй, которую я знал. Я сделаю практически всё, что потребуется для защиты моих братьев, но причинение вреда таким невинным людям, как Хоуп, казалось слишком высокой ценой.

Но воспоминания о том времени, когда я не обращал внимания на насилие, которое соседская девочка терпела от своего отца, говорили мне, что я сделал правильный выбор.

Маленькой Кэссиди Кейн было всего восемь, когда отец вышиб ей мозги, застрелил свою жену и потом наставил пистолет на себя. Мне было десять, и я слишком увлёкся её длинными, блестящими волосами и мягким голосом, чтобы понять, что означали синяки, с которыми она каждый день приходила в школу.

Почти каждую ночь следующие несколько лет я просыпался от эха выстрелов пистолета в своих снах. Хотя мой отец и близко не подпустил меня к месту преступления, образы раскроенного лица Кэссиди и пропитанных кровью волос преследовали меня. Если только я бы попытался понять, что означали её синяки, можно было бы предотвратить трагедию.