«Быстрое развитие радиотехники за последние годы обеспечило возможность широкого применения этого вида связи в агентурной работе как в мирное, так и в военное время. Введение в обращение коротких волн, многократно увеличивающих действие раций при одновременном облегчении их и уменьшении габаритов, невозможность точного определения местонахождения станции путем пеленгации — все это вместе взятое сделало возможным в достаточной степени законспирировать радио в нелегальных условиях и устранило главное препятствие, мешающее использованию радио в нелегальной агентурной сети».

В Москве, на Ленинских горах, в селе Воробьеве была развернута отдельная радиолаборатория Народного комиссариата обороны. «Наша Воробьевка» — так называли ее сотрудники. В 1932 году для радиолаборатории построили специальное трехэтажное здание. Это давало возможность для творческой работы инженерно-технических работников и для размещения монтажно-производственных цехов.

В первые годы своего создания лаборатория занималась разработкой и изготовлением специальной приемопередающей радиоаппаратуры, пригодной для работы в нелегальных условиях. Последнее обстоятельство диктовало особые требования к разрабатываемой аппаратуре. Они заключались в трех параметрах — надежности, малогабаритности и простоте в управлении.

Кроме разработки и выпуска агентурной радиоаппаратуры лаборатория занималась проблемами ведения радиосвязи. Так, на летних учениях и маневрах войск в Ленинградском, Белорусском, Уральском военном округах, на Дальнем Востоке впервые были применены агентурные радиосредства. В итоговом докладе отмечалось, что «несмотря на ряд серьезных недостатков в организации связи и несовершенство техники, радиосвязь показала себя как надежное средство для военной разведки».

По опыту войсковых учений предлагалось изучать и накапливать материалы по таким проблемам, как дальность действия радиостанций в разное время суток, определение наилучшего диапазона для связи днем и ночью, возможность проведения сеансов при маскировке станции в лесу, в городе, направленное действие антенн, влияние атмосферных помех, расход электропитания, срок действия радиоламп.

Да, в пору своего становления служба радиосвязи разведуправления не знала многого. Не было опытных радиоинженеров, конструкторов, радистов. Отсутствовала необходимая техническая база, точное станочное оборудование, измерительная аппаратура.

По существу, все начинали с нуля, на пустом месте. В 1934 году Отдельную радиолабораторию преобразуют в Научно-исследовательский институт связи. Важно, что это было не простое переименование. Расширен штат, привлечены лучшие кадры радиоспециалистов. Замом по научной части пришел Борис Асеев, доктор технических наук, профессор, крупный ученый. Из Военно-инженерной академии связи в Москве и Электротехнической академии в Ленинграде отобрали лучших выпускников, через военкоматы призвали на службу высококвалифицированных инженеров и техников, у которых уже была практика работы в радиопромышленности. И что особенно важно, смогли привлечь к работе в разведке лучших в стране радиолюбителей-коротковолновиков — Л.Долгова, О.Туторского, С.Королева, Г.Ситникова.

Вот как о пионерах спецрадиосвязи вспоминал полковник в отставке Николай Шечков, пришедший в разведуправление в 1932 году: «Эти специалисты были привлечены для работы в разведке по рекомендации Сергея Павловича Павлова, который сам был не просто известным радиолюбителем-коротковолновиком, но и являлся в течение длительного времени одним из организаторов радиолюбительского движения в Советском Союзе. В тридцатые годы С.П.Павлов был секретарем центральной секции коротких волн общества «Друзей радио». Следует подчеркнуть, что радиолюбители-коротковолновики, пришедшие в разведку, заложили основы особой системы ведения радиосвязи, которой были присущи оперативность, умение обнаруживать работающие в эфире радиостанции при слабой слышимости, четкая работа на ключе Морзе, способность быстро ориентироваться при выборе наилучших по прохождению рабочих радиоволн. Радиолюбители-коротковолновики были технически грамотными специалистами».

Думается, ветеран разведки Николай Шечков неспроста сделал акцент на технической грамотности радистов. Еще добрый десяток лет спецрадиосвязь военной разведки будут преследовать низкий профессионализм и техническое обеспечение операторов связи. Отсюда и провалы нелегальных резидентур, и отсутствие связи у разведгрупп и партизанских отрядов в годы войны. Умелый радист — это великое счастье, неумелый, безграмотный — горе и смерть для тех, кто рядом с ним.

К 1935 году относится организация и открытие первых линий радиосвязи по обслуживанию зарубежных советских представительств. В Урумчи, в китайскую провинцию Синьцзян, выехал С.Павлов. В Афганистан, в Кабул отправился радист Г.Ситников. В Улан-Баторе, в Монголии, обосновался С.Королев. В Центре теперь часто слышали позывные его радиостанции, которая получила кодовое название «Диксон».

Наряду с этим в округах продолжались исследовательские работы: изучался весь комплекс Научных проблем специальной радиосвязи.

Центр внимательно следил, направлял и анализировал эту деятельность. В архивах ГРУ сохранился любопытный документ — отзыв центральной лаборатории на радиобюллетень, изданный разведотделом Среднеазиатского военного округа.

Специалисты лаборатории дают заключения по нескольким направлениям. Вот одно из них: «Исследование прохождения коротких волн».

Эксперты подмечают, что «в бюллетене хоть и есть научное исследование, но только ночных волн. О переходных волнах от дневного времени к ночному не сказано ничего».

В разделе «Вопросы питания станции» Центр просит своих коллег из САВО выяснить, «какое электропитание соответствует различным типам станций?», а в разделе «Антенны» — указать «какая антенна работает лучше», а также «провести испытания более компактных по своим геометрическим размерам антенн».

В заключение отзыва есть пожелание «освещать недостатки в конструкциях радиостанций, выпускаемых в Москве».

Даже из этого короткого документа видно, сколь напряженно и ответственно работали в те годы специалисты центральной лаборатории, а позже научно-исследовательского института разведуправления.

Это был первый ответственный период в истории развития спецрадиосвязи военной разведки. Второй начался в 1936–1937 годах, когда в Испании вспыхнул фашистский мятеж. Здесь впервые перед разведуправлением будет поставлена задача государственной важности, с которой, кстати, в те годы никто не сумел справиться. От успеха решения этой задачи зависела вся наша помощь республиканской Испании. Но не только. От успеха ее решения во многом зависела и судьба самой военной разведки.

Вначале сентября 1942 года Государственный Комитет Обороны ввел должность главнокомандующего партизанским движением.

6 сентября главкомом назначили маршала Климента Ворошилова.

На следующее утро, прибыв в штаб, Ворошилов в числе первых вызвал к себе начальника связи.

Военинженер первого ранга Иван Артемьев, в прошлом руководитель спецрадиосвязи военной разведки, предстал перед маршалом и услышал:

— Если не будет радиосвязи, нет смысла создавать партизанские штабы. Без надежной связи с партизанами они работать не смогут.

Артемьев, опытный связист-разведчик, подивился и, признаться, порадовался. Не часто встретишь столь точное понимание проблемы со стороны начальника такого ранга. Ведь и вправду, мало организовать людей, мало дать им оружие, боеприпасы, продовольствие, назначить командиров и пустить по тылам врага. Надо координировать их удары, направлять, поддерживать. Как говорил герой Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов, не лишать их «спасительных уз подчиненности».

И такое бывало в нашей истории не раз, когда, казалось бы, от частного и даже весьма узкого вопроса, каким представала в глазах иных высоких начальников радиосвязь, зависела судьба всей операции, а порой и всей военной компании.