Прокламацию военной хунты подписали: от вооруженных сил Чили генерал Аугусто Пиночет, адмирал Хосе Тори Мерино, генерал Густаво Ли; от корпуса карабинеров — генерал Сесар Мендоса.

Чилийцы поняли: начался военный мятеж.

Президент страны Сальвадор Альенде в эфире радиостанции «Порталес» обратился к народу. «Я заявляю, — сказал он, — что не уйду со своего поста, и своей жизнью готов защитить власть, данную мне трудящимися». Председатель Единого профцентра Луис Фигеора призвал рабочих, крестьян, служащих организовать сопротивление. Вскоре радиостанция «Порталес» была подвергнута бомбардировке и замолчала.

В девять часов утра танки «Шерман» и бронетранспортеры двинулись к президентскому дворцу «Ла Монеда». Президенту трижды предъявляли ультиматумов том числе и лично глава хунты Пиночет — сложить полномочия и сдаться.

Альенде отверг ультиматумы путчистов. В своем последнем обращении к народу он сказал, что войска готовятся к атаке и над зданием кружат самолеты. Он выразил веру в чилийский народ.

«Шерманы» окружили дворец и открыли огонь из танковых орудий. Около четырнадцати часов мятежники заняли нижний этаж «Ла Монеды».

Позже страшные кадры о том, как самолеты расстреливают ракетами президентский дворец в Сантьяго, обошли весь мир.

Сорок человек из охраны Альенде мужественно защищали президентский дворец семь часов. Президент Чили погиб на боевом посту, как герой, с оружием в руках. Мятежники лишь на следующий день сообщили о его смерти, заявив, что Сальвадор Альенде покончил жизнь самоубийством и похоронен в городе Винья-дель-Мар. Это была ложь.

На заводах и фабриках столицы бои шли весь день. Сегодня уже доподлинно известно о зверствах путчистов: заняв предприятия, солдаты убивали коммунистов и социалистов.

Безнаказанно вели себя боевики ультраправой организации «Патриа и либертад». Улицы Сантьяго заполнили патрули. В восемнадцать часов начинался комендантский час, когда запрещалось выходить из дома.

Первым из дипломатических представительств вооруженному нападению подверглось посольство Кубы. Диктатор генерал Пиночет знал, сколь тесные и дружеские отношения связывают Фиделя Кастро и Сальвадора Альенде. Он помнил, как приехавший с государственным визитом в Чили Фидель выступал на столичном стадионе: «Вы переживаете момент, — говорил он, — когда фашисты, а мы их так и будем прямо называть, пытаются перетянуть на свою сторону средние слои населения».

Кубинский руководитель оказался прав: фашисты вывели «Шерманы», подняли боевые самолеты и утопили в крови Чили.

Фашист Пиночет не забыл эту речь на стадионе, В первые часы переворота он позаботился об устрашении кубинских дипломатов. Карабинеры, нарушив все международные правила, ворвались в посольство Кубы.

Второй жертвой стало диппредставительство Советского Союза. Иначе, собственно, и быть не могло. За Пиночетом стояла не только чилийская армия, недовольная, что страной правят «босяки», но и США с его мощным Центральным разведывательным управлением.

Весьма информированная французская газета «Монд» писала: «В течение трех лет политические отношения между США и Чили определялись двумя факторами: отказом в займах правительству в Сантьяго и активной поддержкой деятельности ЦРУ, способствовавшей ухудшению экономического и финансового положения».

Комиссия сената американского конгресса, как известно, расследовала деятельность ЦРУ в Чили в годы правления президента Альенде и установила, что ЦРУ потрудилось в этой латиноамериканской стране очень активно: помогало оппозиции, как материально, так и морально, умело развивало подрывную деятельность ультраправых группировок.

Особой заботой американских умельцев «плаща и кинжала» стали средства массовой информации Чили. Ведь в 1970 году, когда к власти пришло правительство Народного единства, в руках оппозиции было сто двадцать радиостанций, а у сторонников Альенде ни одной. Подавляющая часть газет также не поддерживала новую власть.

Сближение Сальвадора Альенде с Кубой и Советским Союзом было не по нутру администрации США. И поэтому, начав кровавый переворот, генерал Аугусто Пиночет бросил путчистов к посольству нашей страны. Диппредставительство было взято в плотное кольцо вооруженных до зубов солдат.

В первые же часы посольство отключили от городской электросети, умолк телефон. Советские представители были лишены возможности пользоваться каналом международной телеграфной связи. Посольство по существу оказалось глухим и слепым. На прилегающих улицах круглосуточно дежурили передвижные пеленгаторы. Эти машины также видели у корпунктов ТАСС и АПН.

Хунта в любой момент могла совершить налет на наши представительства в Сантьяго. Оставался один канал связи с Москвой — через агентурную радиостанцию Главного разведуправления.

Интересна сама история размещения этой радиостанции в посольстве СССР в Чили.

После установления дипломатических отношений между нашими странами связь велась по каналам международного телеграфа. Однако она была дорогой и ненадежной. Но пока не было напряженности в стране, пользовались ею. Тем временем экономические трудности в 1972 году в Чили нарастали: увеличилась денежная масса, дефицит товаров, широкое распространение получил «черный рынок», инфляция составила двести шестьдесят процентов.

Усилили свою деятельность оппозиционные силы. Страну захлестнули забастовки, манифестации. Ультралевые и правые из «Патриа и либертад» насаждали атмосферу страха, подавленности, неуверенности.

Недовольство нарастало. Осенью 1972 года началась общенациональная забастовка владельцев грузового автотранспорта и торговцев.

В те дни, выступая на пресс-конференции, глава компартии Чили Луис Корвалан говорил:

«Страна переживает в настоящее время очень трудный момент».

Своим положением была крайне недовольна армия, особенно офицеры. Вообще в Чили офицеры объединены сильным чувством профессиональной корпоративной солидарности. Они как бы вне социальных классов, выше их. В стране верх престижа — быть офицером.

Влиятельный немецкий журнал «Штерн» так описывал свои наблюдения: «Презрение ко всему гражданскому, преклонение перед дисциплиной, возвеличивание милитаристского духа — характерные черты чилийской армии».

Аналитики советской военной разведки прогнозировали ухудшение ситуации в Чили. Учитывая сложность обстановки, командование ГРУ решило организовать линию специальной связи между Сантьяго и Москвой через ретрансляционный радиоузел на Кубе. В начале 1973 года в Сантьяго была переброшена необходимая радиоаппаратура, а в апреле в Чили прибыл разведчик-радист А.Семенов.

Однако в посольстве он встретил далеко не теплый прием. Все, что стало ясным аналитикам ГРУ еще несколько месяцев назад, до сих пор не мог взять в толк наш посол в Чили. Он был против установки радиостанции в представительстве.

Что тут скажешь? Случай не рядовой. Бывало всякое — размещали радистов в темные и сырые подвалы, в комнаты, расположенные в другую сторону от направления на Москву, заставляли вести связь из глубоких горных штолен и даже из подводной лодки, но чтобы отказывали в приеме вовсе… Такое было впервые.

Посол заявил, четко и ясно, что у него есть «надежный международный канал связи с Москвой». Каково же было его потрясение, когда утром 11 сентября этот «надежный международный канал» перестал действовать в одночасье. А «гонимая» радиостанция ГРУ, над которой он после долгих уговоров, наконец, «смилостивился» и оставил под крышей представительства, оказалась единственной ниточкой, связавшей его со столицей Советского Союза.

Вот такой исторический урок.

К счастью, он завершился успешно. Сеансы связи проводились через каждые два-три часа, а в дни путча с 11 по 28 сентября — непрерывно. Только в первый день переворота в Центр было передано семьдесят радиограмм.

В связи с быстрым развитием ситуации, постоянно меняющейся обстановкой, отсутствием времени на шифрование радиограмм разведчики-радисты А.Семенов и И.Алехин ввели таблицу боевых сигналов. По ней Центр получал краткие известия об изменении обстановки. Это были числа с определенным значением. Например, с таким — вокруг посольства все спокойно; посольство окружено; на посольство совершено нападение; нас бомбят; документы уничтожены.