Вскоре кипящая вода щедро запахла укропным духом, и к моменту выгружения вареных раков в миску, размерами чуть меньше таза, на пороге появился некий господин. Он возник как густой июльский ветер, лениво приподнявший тяжелую штору на полуденном окне. Гибкий, идеальный, будто восточная, отполированная ладонями, древесная скульптура, он бесшумно замер в двух шагах от порога. Дмитрий отчего-то зажал себе уши руками и зажмурился.

- Привет, Марк, - Герман, развернул кресло и подъехал к навесной полке, - вот, сбор готов.

Он взял пакетик с молотыми травами и подъехал к гостю.

- Сейчас жарко, дозу уменьшай, больше воды и охлаждай, как следует. И про лимоны с кизилом пока забудь, это для крови тебе вредно сейчас.

- А ежевику можно?

Голос незнакомца прозвучал такой невероятной звуковой гаммой, что у меня перехватило душу мгновенными невидимыми ремнями. И я стал стремительно погружаться в какой-то эйфорический транс...

В чувство меня привела череда значительных пощечин.

- Игоряш, давай, глазоньки отвори, ну, старик, гляди сюда, дыши везде, Игоряк, ты как?

- Что это было? - еле-еле выбирался я из-под каких-то вязких илистых камней. - Господи...

- Это был наш Марик, - Дима похлопал меня по небритым щекам.

- Не надо, не надо, все хорошо, - я тряхнул головой и взял протянутую Димой сигарету. - Что это было?

- Давайте за стол, - Герман кивнул на пластмассовый столик, явно позаимствованный из летнего кафе, на нем стояла миска с горой дымящихся раков, бутылки четыре "Балтики" и стаканы. Мы перебрались туда и Дима с восторгом потянул из миски за клешню громадную кирпично-красную зверюгу.

- Герыч, а где это, ну, кувшин, в который мы будем бросать кости?

- Ведерко под столом.

- Понял, - не выпуская добычу из рук, он полез под стол и вытащил розовое пластмассовое ведро.

- Так что это было? - я тоже прихватил рачка и вдохнул пьянящий аромат грядущего пивного беспредела.

- Видишь ли, в чем дело, - Дима с хрустом сломал хвостовой панцирь, Марк у нас тут, пожалуй, единственный представитель темной половины мира... слушай, Герыч, вкуснятина! Соли прямо в самый раз! Как ты так рассчитываешь, а? Как определяешь?

- На запах, если на вкус воду пробовать - ошибешься, горячая вода искажает, не поймешь, сколько надо, а на запах... есть короче свои тонкости. Ты рассказывай, давай, человеку.

- Ага, - первый скелетик шмякнулся в ведро, - Марк он инхумен, в общем, не человек, и не Богом созданный. У них каждый какую-то свою работу выполняет, Марк был инкубусом, это такая фигандрия... как объяснить, Гер?

- Согласно учению церкви, - он плеснул себе пару глотков пива, - инкуб был ангелом, попавшим в немилость из-за своего неуемного влечения к женщинам, еще его называют "дьявольским любовником"...

- Во, теперь я расскажу!... не, ну раки просто чумовые! Так вот, понимаешь, старик, на всякую старуху своя проруха, влюбился Марк в Паолку, девка такая неоднозначная, со своими понятиями, не любительница, в общем, всякой там чернухи: - кто-кто? какой такой инкубус-хренубус? изыди, болезный! А Марк уже увяз конкретно, ну, знаешь там: коготок - вся птичка. Поломал, конечно, себя мужик - уважаю, сам себя разуделал, как Бог черепугу, но перестроился, перекрошился на вполне нормального члена общества, только нажил себе болячку - вампиризм, как заболевание собственной крови. Вот теперь сидит плотно на всяких там диетах, травках-отварках, Герыч ему сборы готовит, какая-то водоросля оказалась самой эффективной, вот, на ее основе, и... ну ты понял. Ну, ничего, живут себе помаленьку. Вот только с голосом ничего поделать нельзя... кстати, действует он только на обычных нас, Герычу там, Рэму, Дарику - по барабану, а мы... ну ты понял.

- А как же вы его вообще сюда-то приняли? Не побоялись...

- Видишь ли, старик, у каждого святого есть прошлое, и у каждого грешника есть будущее - не новая истина.

- Мда-а-а... дела... а раки и вправду гениальные.

Так незаметно прошел день, и ближе к вечеру мы с Димой пошли к Феофласту. И откуда я только взял эту губную гармошку! Под звуки донельзя похожие на бессмертное: "Ах, мой милый Августин...", мы с Димычем грустили на белоснежную луну... А потом пришел Рэм и развез нас по домам.

Но я не смог заснуть в уютной комнатке у Божедара и Лунаты, я мучался, накручивая на себя простыню, кажется, я начинал понимать что-то свое жизненно важное... до скрежета зубовного пытался ухватить, уловить эту суть...

Выбравшись из кровати, я спешно оделся, крадучись вышел из дома и, что есть силы, побежал через лес. Кусками глотая серебристый ночной воздух, я несся, не разбирая дороги. Выскочил к озеру, загрохотал по шатким мосткам... Боже мой, откуда же так пахнет липой?! - ворвался в дом:

- Гера! Герушка!

- Да? - зеленоватым маревом вспыхнули глаза, он спал в гамаке.

- Я понял, Герушка, я понял, почему она ушла! - плюхнувшись в воду, я погреб к нему. - Моя муза! Я понял, почему она ушла! Понимаешь, я просто перестал верить в смысл того, что делал, писал! Поговорить же не с кем было! Говоришь с человеком, пытаешься что-то донести до него, а у него глаза тухлые, воняет от этих глаз, как от дохлой кошки из подвала. Улыбается этот тухляк, он же насквозь тебя видит, он даже не слушает твоей бурной речи, потому что знает - сколько бы ты не ерепенился, всё равно от него, от тухляка всё зависеть будет, он в твоем предложении последнюю точку-то поставит! А собратья по литературному цеху?! Ты только вдумайся, Герушка - "литературный цех"! Это же обалдеть можно! А ведь и вправду цех! Не штучная, кропотливая, эксклюзивная работа, а "двести двадцать восемь дырок просверлил за смену я"! Да взять, к примеру, Жору Гречневицкого с его неизменным: "Выдал я сегодня на-гора шестнадцать страниц! Передохну малость, и вперед - трудиться!" Он свою обычную жажду всегда принимает за жажду красного вина, а когда напивается в ресторане ли, в гостях, обязательно рявкает: "Давайте-ка мне сыру с ноздрями!" Сказать с дырками - он отчего-то считает пресноватым, а вот с ноздрями - в самый раз! Он писатель - почвенник, о селе, селянках, пахоте и земле великорусской кропает корявым язычищем, думая, что именно так в деревнях и говорят! А сам-то ни разу в жизни дальше ЦДэла никуда не выезжал, вот и вся его деревенская почвенность!

А жениться?! Что такое "институт брака"? Объясни мне, я не понимаю! И вот еще в этот смысл не вникаю: "Надо чтобы все как у людей было! А что люди скажут?" Люди осудят, если ты ляжешь на дороге, и будешь ждать, пока тебя грузовик переедет! Так нельзя! Удавись себе тихонько в сортире, чтобы не возмущать общественность! Вот и женился, как все, не потому что хотел, а чтобы как у людей! И что? У нас даже фиалки на подоконники цветут как по приговору, не потому что хотят, или им приятно, а потому что надо! Что бы все было как у других фиалок! Каждые выходные по телевизору мы слушаем веселую песню: "У меня была жена, как у всех обычная, что случилось, вдруг она стала симпатичная!!!" Ты только вдумайся в это, Герушка, вдумайся!

Люди же совсем перестали уважать друг друга, им уже ничего не надо, лишь бы отстреляться по быстрому и в гроб, отбыть жизненную повинность, как срок на зоне и - к червякам! И лишь бы это все закончилось! Заигрались люди в зло, заигрались и не заметили, как зло принялось играть с ними! Нельзя, нельзя так безобразно развлекаться, будто действительно терять больше нечего и некого! Облик человеческий потеряли, глаза пустые, страшные! Идет толпа, поток людской по улице и оторопь берет - не придумано еще названия подобным существам! Они же методично, целеустремленно оставшихся в живых людей-то истребляют, все условия для вымирания создают! А я верил, Герушка, верил, что книгами своими способен хоть микрочастицу нашего мира улучшить и осветлить; не разрушению, а только созиданию служила каждая выведенная буква! Умри я в одночасье, предстань я перед Богом, постыдился бы за свою жизнь, но не за книги свои! Я приносил камни к мирской Пирамиде, не растаскивал их! Я с чистым сердцем жил, легко бы умер, так нет же, задавили тухляки веру в самое себя! Стал бояться, смысл искать и подорвался на сомнительной мине! А им того и надо, только дай слабину, тут же душу твою на запчасти растащат! Стал сомневаться в правильности своего пути, усомнился, обидел недоверием свою Музу, она и ушла. Не знаю теперь, вернется или нет, главное, что я понял! Понял, почему так случилось! Булгаковский Максудов из "Театрального романа" с собой покончил, а я издох, просто издох, как попугайчик в клетке - я был уверен в этом, Герушка! Сам бы стух через пару лет, смердел бы дохлой кошкой! А мне так теперь, так понятно становится, что жить-то надо, жить... жить! Жить-то как хочется, Герушка! Милый ты мой человече! Можно жить, жить можно!..