Кровать прогибается. Своими длинными, толстыми пальцами с аккуратно подстриженными ногтями он проходит сквозь мои густые чёрные волосы, которые свободно лежат на плечах. Я никогда не распускаю их, только в постели. В противном случае, собираю в пучок или перевязываю аккуратной лентой. Изгиб шеи и горла женщины так же экзотичен и эротичен как грудь, когда его правильно демонстрируют; это было моим первым уроком... Он делает рывок рукой, потянув мою голову назад и обнажая горло. Эта грубость неожиданна. Я сдержала удивлённый вздох. Не бояться. Я не могу — не должна бояться. Даже не смею позволить себе чувствовать это, не то, чтобы показать.

Губы кусают и целуют моё горло. Влажно, медленно, немного неуклюже. Затем он целует скулы. В его дыхании чувствуюется алкоголь. Его пальцы проникают в меня. Я не готова, но это не имеет значения. Не теперь, не в этот момент. Возможно, никогда. Мгновенный дискомфорт, затем палец находит самый чувствительный комок нервов, трогает его, и я чувствую, что влажность смазывает меня внутри, просачивается через мою киску. Делаю вдох. Мужчина издаёт хрюкающий звук, столь же нетипичный, как и его расстёгнутый воротник, и нетрезвое ночное посещение.

Он лижет языком сосок. Его твёрдость толкается в мою мягкость. Проникновение. Одно, второе, его губы повсюду: на моей щеке, подбородке, горле, груди. Я вдавливаюсь в матрас под его тяжёлым весом, руки путешествуют по моему телу: вот они на бедре, на маленькой талии, а вот уже разводят мои бёдра в разные стороны. Я начинаю задаваться вопросом, где-то глубоко в тайниках сознания, как долго мы будем оставаться в этой позе, лицом к лицу.

Недолго.

Держа руки на моих бёдрах, он переворачивает меня на живот и ставит на четвереньки. Одной рукой берёт за волосы, другая лежит на моём бедре. Горячий и твёрдый он стоит позади, его пальцы исследуют, и, убеждаясь, что я влажная и готова, он направляет голый толстый член в меня.

Долго, медленно, неторопливо. Не то чтобы грубо, скорее неаккуратно. Не с обычной эффективностью и мастерским доминированием. Нет, этот медленный ритм такой ленивый... а потом он нарастает, нарастает и нарастает. Я не могу противостоять растущему внутри удовольствию, давление надвигающейся кульминации пульсирует сквозь меня. Но я не смею выпустить его, поэтому сжимаю кулаки, зажмуриваюсь и изо всех сил сосредотачиваюсь на том, чтобы сдержать его.

Тогда он ускоряется и его темп становится наказанием. Мужчина берёт меня грубее, чем когда-либо. Но, тем не менее, даже будучи в опьянении, делает это изощрённо и властно. Это тело было создано для секса. Рождено, чтобы владеть, доставлять удовольствие, доминировать. И всё это моё.

Хочу я этого или нет.

— Сейчас, Икс. Кончи для меня, прямо сейчас. Я хочу услышать тебя, — шепчет Калеб низко и властно.

И я, наконец, взорвалась с задыхающимся стоном, позволяя оргазму обжечь меня своим пламенем.

После всего, он позволил мне упасть вперёд. Я почувствовала, что сзади никого не было. Затем услышала, как включился кран. Он слегка толкнул меня локтем в спину, передал влажную, тёплую салфетку.

— Вытрись.

Я повинуюсь, возвращаю ему салфетку, перекатываюсь на свою сторону кровати и закрываю глаза. Позволяю эмоциям путаться и кувыркаться в моей голове, разрешаю сонливости после оргазма утащить меня за собой. Пусть глубокий, мощный поток большинства мыслей, страхов и желаний закрутит меня в дезориентированное падение, гораздо глубже шумной поверхности моря, которое является моим сознанием.

Кровь. Звук сирен. Потеря. Помутнение сознания. Дождь в темноте, молния, разрезающая тьму, гром вдалеке. Рыдания. Одиночество.

— Икс, проснись. Проснись. Тебе снова снится страшный сон, — его руки на моей талии, губы около уха, шёпотом успокаивают меня.

Я выпрямилась, всхлипывая. Волосы прилипли к моему лбу потными кольцами. Их пряди у меня во рту. Спина мокрая от испарины. Руки дрожат. Моё сердце выпрыгивает из груди.

— Тсс. Тише. Теперь всё в порядке.

Я мотаю головой. Не в порядке. Мои глаза закрыты, я сражаюсь за каждый вдох — ничего не вижу кроме обрывков ночного кошмара.

Кровь алая и густая, кружится и смешивается с дождём на тротуаре. Пара глаз — открытых, пустых и невидящих. Конечности согнуты под неестественным углом. Удар молнии, внезапно и ярко, озаряет ночь для сердцебиения. Всепоглощающее ощущение ужаса. Ужаса и потери, которая крадёт ваше дыхание и высасывает мозг из костей.

Всхлипы. Измученная, я дрожу и не могу говорить. Стараюсь встряхнуться, обрести контроль, но не могу. Могу только рыдать, задыхаться и дрожать, дрожать и плакать. Мои лёгкие болят. Я не могу дышать, не могу думать, вижу только кровь, кровь, алую и густую, как сироп, артериальную кровь, которая утекает, смешиваясь с дождём.

— Икс, дыши. Дыши, ладно? Посмотри на меня. Посмотри мне в глаза, — я ищу тёмные глаза, но найдя их вижу там непривычную теплоту и обеспокоенность.

— Не могу, не могу дышать... — я ловлю воздух.

Я растянулась на его твёрдой и гладкой груди. Ухом слышу его сердцебиение. Напрягаюсь; я не привыкла к такому спокойствию. Всё ещё не могу вдохнуть или моргнуть. Я парализована страхом, ядом ночных кошмаров в моей крови.

— Как мы познакомились, Икс?

— Ты с-с-спас меня.

— Правильно. А от чего я тебя спас?

— От него. От него, — я чувствую, как из моих снов просачивается враждебность и жажда крови.

— Я нашёл тебя на тротуаре, ты лежала, истекая кровью. Была тяжело ранена, избита почти до смерти и до неузнаваемости. Я взял тебя на руки и понёс в больницу. Ты проползла в одиночестве, умирая... так далеко. Почти целую милю. Полиция думает, что ты знала, где находился госпиталь, и что пыталась попасть туда. Но не успела.

— Ты отвёз меня в больницу, — рассказывая, я потихоньку восстанавливаю своё дыхание.

— Верно, — пауза, вдох. — Я внёс тебя, врачи не разрешили тебя сопровождать. Но тебя не могли опознать, и ты была без сознания. Я просто не мог оставить тебя там, не узнав, что произошло. Не осведомившись, будешь ли в порядке. Поэтому, мне позволили остаться в комнате ожидания, пока они оказывали тебе помощь.

— Ты ждал шесть часов. Я умирала на операционном столе, но меня смогли вернуть с того света, — я знала эту историю. Это единственная история, которая у меня была.

— У тебя были сильные повреждения головы. Мне сказали, что из всех твоих многочисленных ран, черепно-мозговая была самой опасной. Говорили, что ты можешь никогда не прийти в сознание. А если очнёшься, то можешь ничего не помнить. Те или другие события, или, вообще, всё. Мне сказали, что ты можешь быть парализована. С таким повреждением мозга ничего не было ясно до тех пор, пока ты не пришла в себя.

— И я почти всегда спала.

— В конце концов, мне нужно было уйти, но я пришёл проведать тебя на следующий день.

— И на следующий, и на следующий, — я знаю в каком ритме произносить свои слова, и когда делать паузы. Обретаю возможность дышать. Мои лёгкие снова работают: вдох-выдох, вдох-выдох. Сжимаю пальцы, несколько раз моргаю, сосредотачиваясь на сгибании пальчиков на ногах. Знакомые упражнения.

— Полиция обнаружила место преступления, где ты подверглась нападению. Это было убийство. Всю семью убили. На твоих глазах. Ты видела всё это. И сама еле выжила.

— И преступник всё ещё на свободе.

— Ожидает тебя, чтобы увидеть твоё лицо. Ждёт, чтобы удостовериться, что ты никогда не сможешь никому рассказать о том, что знаешь.

— Но я ничего не знаю. Не могу ничего вспомнить, — это правда. Это часть ритуала, но это правда.

— Я это знаю, и ты это знаешь. Но он — нет. Убийца на свободе и знает, что ты жива и всё видела.

— Ты защитишь меня.

И это тоже правда.

Одна из немногих. Я защищена. Меня оберегают. Держат в целости и сохранности. Держат.

— Я буду защищать тебя. Ты должна верить мне, Икс. Я обеспечу твою безопасность, но нужно доверять мне.