Наравне с желанием раскрыть тайну, зашевелилась совесть. Тянуло посоветоваться с Антуаном. Хотя бы намекнуть, провести собственное расследование, но было ясно, что верный аджюдан не оценит смелости моего поступка.

Лояльность к командану не распространялась на его синтезана.

— «Почему мне так важно мнение Антуана? Почему мне нужно, что бы он поддержал меня в решении?»

Я несколько раз переключала рацию на двухсторонний канал с Антуаном, но не осмелилась начать разговор. Снова включила, но молчала.

— Жизель? Что ты хотела сказать? — голос Антуана звучал строго, но всё равно успокоительно.

— Я… Хотела бы спросить…

— Слушаю. Что-то случилось?

— Нет. Ничего. Пардон, аджюдан, я ошиблась.

И поспешно выключила двухстороннюю связь. Именно строгость в голосе Антуана заставила отказаться от признания.

Снова я жила памятью Клода, раз считала Антуана другом. Он не мой друг, но друг Клода. Для меня Антуан… Нечто большее?

Решительно поборола мысленный диалог:

— «Ну, посмотрим, кто смелее, Клод или я?»

Проверила, чтобы артефакт надёжно улёгся на дно вещмешка и вернулась к ящикам. В этот момент Сенчин заприметил этот стол и бросился к нему. Тщательно всё обыскал, приказал Гоше собрать какие-то предметы.

И долго-долго с подозрением разглядывал поролоновые шарики, которые своей относительной свежестью выделялись среди прочего.

Через несколько часов однообразной работы контейнеры были заполнены электроникой и всем, что хоть немного её напоминало. Сенчин даже датчики температуры распорядился отодрать от вентиляционных решёток. Было найдено несколько устройств, в которых Сенчин удовлетворённо признал банки памяти.

Я присматривалась к Сенчину: можно ли его посвятить в мою тайну? К тому же, Сенчин разбирается в добедовых технологиях.

Профессор возмущался:

— Разграбить памятник старины, а после взорвать… Не удивительно, что в добедовая эпохе столько белых пятен. Настоящие археологи так не поступают.

Пространство кабинета «Prezident» опустело, будто за сотни лет ожидания владелец наконец-то решился на переезд.

Гоша устал так, что почти не ворчал. Клоду было стыдно, что заставил нас, лучших бойцов Империи Ру́сси, работать грузчиками. Он собственноручно установил заряды, Антуан поставил таймер на взрывателе.

Направились к выходу на поверхность, не отвлекаясь на запертые двери, таинственные шкафы и загадочные механизмы, которые хранил бункер. Профессор бурчал в общую волну про варваров и «тайны ушедших цивилизаций». Его поддержал Захар:

— В журнале «Имперские Технологии» читал статью про добедовые бункеры. В 851 году, Ханаате, при вскрытии бункера, были обнаружены капсулы с замороженными людьми.

— Не замороженными, а в состоянии гибернации, и не капсулы а…

— Иди к чёрту, профессор. Как хочу, так и поясняю. Короче, ханаатцы смогли вернуть некоторых из них к жизни. Представляете? У Ханаатцев оказались специалисты из добедовой эпохи.

Вмешался Клод. Иногда любил проявить эрудицию:

— Отставить пороть чушь. 851 год, говоришь? Это когда изобрели пудру? Всё ясно с журналистами: не рассчитали дозу. Нанюхались до галлюцинаций.

Сенчин подобострастно захихикал:

— Как научный консультант, поддерживаю скепсис командана. Гибернация — сложнейшая технология. Навряд ли она смогла бы проработать без сбоев несколько тысяч лет. Живые древние люди — сказки. А вот остатки криогенных камер, действительно имелись во многих бункерах…

Я отказалась от идеи поделиться находкой с профессором. Сенчин старый и беспомощный. Предложив работу в Эскадроне, Клод вытащил его из пропасти забвения и презрения. Он мне не союзник:

— Дед, ты же сам только что восхищался древними технологиями.

Профессор не ответил. Мы подошли к дырке и начали подъём на поверхность.

Обратно ехали медленнее, из-за груза во втором бронепежо.

Конвой отошёл от дыры в земле на километр. Клод показал нам экран своего коммуникатора. Таймер, синхронизированный с миной в бункере, отсчитывал: 05… 04… 03…

Даже на этом расстоянии от эпицентра кузов бронепежо завибрировал. Я смотрела в окно: из-за подземного взрыва из вулканов и трещин выдавилась дополнительная порция магмы.

— Варвары мы, варвары… — вздохнул Сенчин.

Уставшие бойцы уснули. Превозмогая сонливость, Клод смотрел в лобовое окно. Руди несколько раз предлагала ему расслабиться и поспать. Но он упрямо мотал головой в скафандре. После разгерметизации салона, мы решили не тратить время, на очистку воздуха от ядов из Неудоби. Расселись по местам в скафандрах.

Я тоже сонно привалилась к плечу Антуана. Борясь со сном, как и Клод, смотрела в окно.

Бронепежо объехали очередной холм с вулканом на вершине. По склонам текли ручьи магмы, как талое оранжиновое мороженное из стаканчика.

Из дыма и пепла вынырнуло воздушное судно невиданной конструкции.

— По левому борту, авион! — крикнула я и прижалась к окну.

Гладкий фюзеляж без выступающих кожухов с лопастями пропеллеров или крыльев с гроздьями ракет. Ни смотровых окон, ни опознавательных знаков. В днище раскрылись люки и две ракеты полетели по направлению к нам, оставляя за собой дымный белый след.

— Мерде! Что за хрень? — крикнула Руди и резко крутанула руль.

Успела затормозить. Ракеты взорвались далеко впереди.

Захар проскользнул в пулемётную башню и открыл огонь по врагу. На связь вышел Карл:

— Тут второй летун. По мне не стреляет. Высадили десант. Пытаются взломать грузовой отсек. Что делать, командан?

— Держись за нами!

Оба бронепежо вновь загудели двигателями и понеслись по чёрной земле Неудоби. Пилоты уже не старались аккуратно объезжать ручейки магмы, а с разгону пересекали их, разбрызгивая светящуюся жижу. Иногда подпрыгивали на кочках, как на трамплине.

— Держи-и-ись, — предупреждала нас Руди.

Сенчин хватался за сиденье и поручни, попискивая в общий разговор:

— Иисус-дева-мария… Иисус-дева-мария…

В окно десантного отсека Клод и я видели, что неизвестные воздушные судна не прекратили преследование. Явное предпочтение отдавали бронепежо Карла, словно зная, что там ценный груз.

Я металась от окна левого борта к правому, следя за неизвестным авионом. Озвучила то, что думал Клод:

— Это австралийцы.

— Как австры забрались так далеко в Неудобь?

— Кто их знает. Если мы что-то не придумаем, нас укокошат.

— Есть план?

— Им нужен груз. Так давай отдадим.

Клод недоумённо посмотрел на меня, а потом кивнул:

— Карл, слушай мою команду. Метров через пятьсот останавливайся и жди. Тяни время. Позволь десанту австров взламывать двери. Заплачь, позови маму, обосрись и умоляй не убивать. Всячески демонстрируй покорность и сотрудничество.

Карл остановился возле озерца с магмой, возле которого невероятным образом сохранилось окаменелое дерево.

Руди направила свой бронепежо дальше. Авионы не стали преследовать нас, а зависли над Карлом.

Через сотню метров Руди принялась потихоньку поворачивать направо. Где-то на середине круга, Клод поочерёдно высадил бойцов с зенитными гранатомётами. Первым пошёл Антуан и залёг у камней. Потом Гоша и я. Клод вручим мне гранатомёт:

— Точно знаю, что умеешь работать с ним не хуже меня.

— Так точно, мой командан.

Последним высадились Захар и доктор Д’Егор. Перепрыгивая ручейки магмы, взобрались на холм. Сам Клод занял место в башне и сменил патроны на бронебойные снаряды.

Руди завершила обход и остановилась точно позади бронепежо Карла, прикрывшись за скалами.

По рации бойцы эскадрона поочерёдно доложили:

— Цель засечена. Готово. Ждём приказа, командан.

Только Карл не ответил, так как был вне зоны действия. Авион завис над бронепежо Карла. Десантники в необычных гибких облегающих скафандрах выпрыгнули из днища, Они не использовали верёвки или лестницы. Приблизившись к поверхности, они резко замедлялись в воздухе и плавно вставали на поверхность.