Герцога Буйонского якобы похоронили в церкви Святого Гроба у подножия Голгофы, а соратники по походу высекли на его надгробии:

Здесь покоится

знаменитый герцог Буйонский Годфрид,

который отвоевал эту землю христианской церкви.

Да воспарит его душа во Христе.

Аминь.

Могила не сохранилась, по преданию разрушенная сильным пожаром.

В бельгийских городах с давних пор существуют общественные организации — «инициативные синдикаты», в которые входят любители родной истории, местных традиций и природы. Они ставят целью сохранение и обогащение культурного наследия своих городов, распространение о них интересной и привлекательной информации, призванной способствовать развитию туризма и, соответственно, доходов от него.

Инициативный синдикат Буйона создан еше в 1906 году. Правда, так он называется лишь с 1936 года, а до этого был «Комитетом исторических мест и экскурсий». Организация мероприятий, посвященных 900-летию начала Крестового похода, обязана во многом его трудам. (При спонсорстве заинтересованных в привлечении туристов многочисленных буйонских гостиниц и ресторанов, естественно.)

Могу засвидетельствовать: затея с успехом удалась. В течение летнего отпускного сезона в Буйоне, во-первых, прошел блестящий рыцарский турнир в исполнении французских кинокаскадеров. На бешеной скорости неслись красивые кони. Эффектно падали с них сраженные рыцари. Верные оруженосцы снаряжали своих сеньоров.

Буянил и нарушал благородные правила Черный рыцарь, выступавший без гербов и девиза в наказание за прежние прегрешения на турнирах. Словом, очень похоже на правду к великому удовольствию зрителей, и в первую очередь детей, чей восторженный визг разносился далеко над лесистыми Арденнами.

Во-вторых, силами синдиката и его добровольных помощников был поставлен великолепный исторический спектакль из жизни герцога Буйонского.

Наконец, состоялся грандиозный, какому позавидовали бы столицы, фейерверк над замком-крепостью, возвышающимся над очень милым, симпатичным городом. Перед фейерверком на стенах крепости в лучах прожекторов самодеятельные актеры разыграли эпизоды из истории подготовки первого Крестового похода.

Берега Семуа, разрезающего город на две части, в ту ночь были заполнены таким количеством людей, съехавшихся сюда отнюдь не только из Бельгии, какого Буйон, видимо, не знал с 15 августа 1096 года, когда из него в Святую землю отправлялись многотысячные отряды крестоносцев. Кстати, устроители решили не подчеркивать победоносное завершение похода Годфрида.

...В июле 1099 года в побежденном Иерусалиме полегли 40 тысяч мусульман и иудеев. Забыв свои религиозные распри, они сражались с христианами с такой яростью, что вызвали уважение у крестоносцев. Уважение, однако, не помешало вырезать в Святом городе всех — и детей, и жен-шин, и стариков.

Даже священной войне не дано быть чистой.

Виктор Онучко / фото автора

Здесь всегда жили люди: чистейшее озеро богатое рыбой, плодородные почвы, мягкий климат. Племена бригийцев, фригийцев, энелийцев... От них не осталось даже названий на карте. Потом пришли иллирийцы — большой народ, который вместе с фракийцами стал прадедушкой всех балканских народов. Озеро получило тогда имя Лихнос — Светлое озеро, а на берегах его появился город Лихнидос, чтобы через много веков стать Охридом.

В IV веке до Р. X. царь македонский Филипп II завоевал и расширил город. Потом пришли римляне, естественно, построившие дорогу. Появилась Византия. В III веке начало распространяться христианство. А еще через три столетия славянские племена, пересекая Дунай, растеклись по Балканскому полуострову. С IX века в византийских хрониках появляется имя «Охрид» — может быть, от славянского «во хрид» — «на холме».

Возникла и исчезла Македонская империя — уже славянская. Папа Византия. Пришли — увы, надолго — турки. Возникла Югославия, Появилась на карте мира независимая Македония. От каждой эпохи остались свои памятники и свои развалины. Только светлое Охридсхое озеро не менялось.

В гостинице «Метропол», где мы жили, проходила Всемакедонская конференция геодезистов. Оказалось, что в этой маленькой стране очень много геодезистов. Каждый вечер, когда мы возвращались, геодезисты плясали в фойе ресторана коло и рученицу. Отличить один танец от другого по мелодии нам было трудновато, но один исполняли, став в круг, а другой — змейкой, взявшись за поднятые руки.

Геодезисты танцевали с серьезными лицами, без тени той дурашливости, какая бывает у веселящихся взрослых людей, на короткое время вырвавшихся из дому. Иногда они, не прерывая танца, пели, и в песне часто повторялось слово «Македония».

Эти танцы я видел в Македонии всюду в местах, где люди собрались отдохнуть. Отдых по-македонски — «одмор», а место отдыха — «одморалиш-те». Необычные для нашего уха эти слова, однако, легко расшифровывать: если легко «у-морить», то можно и «от-морить», привести в человеческий вид — дать отдохнуть.

Свободное от Программы знакомства время я старался использовать для знакомства со страной — я бы сказал, на обывательском уровне. Он, вообше-то, дает тот аромат, без которого любое блюдо — пресно, даже если оно приготовлено по всем правилам науки.

С коллегами мы шлялись по старому Охриду, неторопливо, без цели, наслаждаясь узкими улицами. Над нами нависали верхние этажи домов. Земля на Балканах всегда была дорога, и первый этаж строили прочным, но тесным, второй — пошире, а третий — еще шире. Улицы без тротуаров были мощены разной формы плоским камнем, отшлифованным подошвами и веками.

В чаршии — торговом квартале, главная улица была широкой, к ней странным образом сходились улицы поуже, а от них уже отходили немощеные переулки. В ином — покосившийся забор мог занять половину проезжей части. Бросалось в глаза обилие парикмахерских. Некоторые назывались «берберницами», другие же — на западный лад — носили титул «фризьор». Магазины, лавки, мастерские-роботилницы, закусочные: «Кебапджилница», «Чайджилница»...

Можно было сделать шаг в любую сторону, присесть за столик и целый час просидеть за стаканчиком чая или чашечкой кофе, глядя на прохожих. Домашний запах дымка, неторопливая любезность хозяев — чайджии и кафеджии — создавали прочное чувство покоя и уюта.

Что это? На Европу не так уж похоже, но все-таки Европа. Частично, Восток? Наверное. Но не арабский и не азиатский.

Люди одеты по-европейски и не очень смуглы и черны. Из одного кафе слышна турецкая песня: ну да, рядом с ним люди пьют чай из грушевидных стаканчиков. Из двух других тянется македонская музыка и гости смакуют кофе.

Не стоит ломать голову: это Балканы с их особым балканским уютом. Где было ему так сохраниться, как не в этой небольшой стране в сердце Балкан: к востоку — Болгария, к югу — Греция, к северу — Сербия, а к западу — Албания...

Я, конечно, понимал, что под идиллически-уютной ряской водятся свои проблемы. Но... Люди улыбались, охотно — хотя и не всегда понятно — отвечали на вопросы, вежливо обслуживали, но не проявляли желания подсесть к столику и поговорить по душам.

...Как-то я шел по чаршии (она же главная улица) в Струге, крупном приозерном городе к северо-западу от Охрида. Чаршия была прямая, светлая и мощеная по-европейски брусчаткой. Правую ее сторону составляли довольно высокие, современные, но приятные на вид дома. Левая была ниже и старше. Терраса кафе на правой стороне вполне была бы уместна в Будапеште или в Вене.