— Чтобы эффективно защищать от нападения авианосцев и линейных кораблей такую территорию, как Гавайские острова, необходимо перекрыть патрульными полетами поверхность океана диаметром порядка восьмисот морских миль. Контролировать её нужно до самого вечера, тогда таких мер предосторожности будет достаточно до утра, а затем, сразу после восхода солнца, начинать все сначала.

Произнося эти слова, Киммель и не подозревал, как близки он и главная база его флота к такому неожиданному нападению. Он продолжал излагать свои расчеты.

— Для такого эффективного контроля понадобится четыреста восемьдесят самолетовылетов над обследуемым районом по шестнадцать часов каждый. Конечно, самолеты с одними и теми же экипажами не могут работать два дня по шестнадцать часов. Чтобы выполнить эту задачу, нам нужен парк самолетов численностью не меньше двухсот пятидесяти машин. Это должны быть патрульные машины, желательно летающие лодки. Таких у нас не наберется и двух дюжин. Другие машины с таким контролем не справятся. Этот факт прекрасно известен военному министерству. Нам обещали увеличить самолетный парк, но до сих пор этого не сделали. С материка нам сообщили об отряде машин «В-17», который должен прибыть завтра. Но этих «В-17» тоже недостаточно, чтобы гарантировать наши защиту от внезапного нападения.

На этом штабном совещании ограничились лишь констатацией недостаточной обороноспособности. Снова говорили о появившихся в последние недели признаках того, что в воды вокруг Гавайских островов заходят чужие суда. Так, к примеру, за последние пять недель были трижды замечены подводные лодки. Не было никакого сомнения, что речь могла идти только о японских лодках.

Третьего ноября летающая лодка обнаружила на поверхности воды большое масляное пятно. Осмотрев водную поверхность в радиусе пятнадцати морских миль, она вызвала эсминец, но поиски остались безуспешными. И, тем не менее, подобное пятно могла оставить только утечка горючего из топливных цистерн какой-то подводной лодки.

Двадцать восьмого ноября на эсминце «Хелен» обнаружили какую-то тень на экране радара. Оператор был уверен, что речь могла идти только о подводной лодке. Дальнейшие поиски опять ничего не дали. Вероятно, лодка уже ушла из этого района или легла на дно, чтобы переждать, пока прекратятся поиски.

В ночь на второе декабря эскадренный миноносец «Гембл» сообщил о новом радарном контакте, но и на этот раз немедленно начатые поиски остались тщетными.

Ближе к вечеру адмирал Киммель прервал совещание, которое превратилось в пустые разговоры. На них тратить время не стоило.

Вечером Киммель отправился на вечеринку в отель «Халекулани» в Уайкики и выпил несколько рюмок шерри. Но, не будучи любителем шумных компаний, он вскоре разбудил шофера, спавшего в машине, и приказал везти себя домой. День выдался нелегким, а на воскресное утро Киммель договорилися с генералом Шортом о партии в гольф. Он уже сожалел, что принял приглашение снова придется вставать ни свет, ни заря.

Примеру Киммеля и Шорта, рано отправившихся спать, последовали отнюдь не все. Пирл-Сити, Уайкики и Гонолулу предлагали по субботам столько удовольствий, что устоять перед соблазном было просто невозможно. В переполненных автобусах, такси и на своих автомобилях офицеры и рядовые покидали квартиры и казармы в Шофилде и Форт-Шафтере, в Эве и Канео.

Большинство шаталось по питейным заведениями Уайкики-бич. Здесь было все и на любой вкус. А кто не оправдал свои расходы здесь, отправлялся на Отель-стрит. Там находились девушки, которые любезно соглашались скрасить вечерок. Наряду с игорными заведениями там были кабаре, кинотеатры и магазины сувениров. Приглашали массажные салоны с восточными красотками и тиры, одно сенсационное зрелище сменяло другое, один винный магазин следовал за другим.

Все это стало процветать с тех пор, как на Гавайи пришли военные, и уже не имело никакого отношения к красотам островного рая. Цивилизация такого сорта развивается независимо от того, благоприятна природа данной местности или нет.

В ночи из музыкальных автоматов гремели шлягеры. Кафе расхваливали фирменные блюда. То и дело вспыхивали ссоры и моряки затевали потасовки прямо на улице. Во время уикэнда у военной полиции хлопот было по горло. После полуночи приходилось подбирать пьяных, завалившихся отдохнуть прямо на травке. А ближе к утру возникали новые скандалы, когда запоздавшие пьяницы пытались прорваться в замаскированные под клубы бордели, где все дамы давно были заняты до самого рассвета.

Лишь одинокий автомобиль спешил сквозь ночь в сторону Форт Шафтера. Это ехал один из пилотов, чье дежурство начиналось в четыре утра. Летчику истребителю на рассвете предстояло отправиться в патрульный полет.

Лейтенант Снайдер, не так давно прибывший к новому месту службы, радовался перспективе встретить восход солнца в своем Р-40 высоко в небе над островами. Включив приемник, он услышал, как вкрадчивый голос ночной дикторши радиостанции KGMB рекомендовал слушателям и слушательницам помечтать о новом дне под сладкую музыку новейшего хита — "Возлюбленная Лейла".

Военная полиция тем временем подобрала не меньше пары дюжин пьяных. Для 42 000 солдат и моряков, служивших на Гавайских островах, это была терпимая квота. С этим полиция была согласна примириться.

Воспетый в бесчисленных шлягерах пляж Уайкики лежал покинутым и тихим в лучах рассвета. Под грудой отбросов, за которые ещё не принимались бригады мусорщиков, валялся выпуск местной газеты "Стар бюлетин". Ее заголовки в то утро уже устарели.

"Рузвельт призывает Хирохито избегать войны".

"Японская пресса требует войны".

"Военно-морской флот Соединенных Штатов в состоянии уничтожить любого противника".

В колонках объявлений рекламировали подарки к Рождеству. Аптека Холлистера предлагала коробки конфет по 1, 95 доллара. Фирма "Тунг Чун Тонг" информировала свою клиентуру, что на складе имеется свыше двухсот сортов спиртного. А универсальный магазин Паттона рекомендовал к рождественским праздникам практичные подарки: пишущие машинки, пылесосы, радиоприемники и будильники.

С востока на горизонте появилась едва заметная светлая полоса. Утро вступало в свои права.

На судоремонтном заводе ВМС в Пирл-Харборе, где ремонтировали корабли американского Тихоокеанского флота, один из инженеров пошутил:

— Если «Уорд» в один прекрасный день не вернется с патрулирования, виной тому наверняка будет старческое бессилие.

Этому довольно невзрачному на вид эсминцу было уже двадцать три года. Его построили в 1918 году по ускоренной технологии, обычной для тех лет из-за высокой коньюктуры, вызванной Первой мировой войной. Через семнадцать дней после закладки корабля состоялся спуск его на воду.

Названный в память Джеймса Хармона Уорда, первого морского офицера, павшего в Гражданской войне, эсминец имел на вооружении четыре устаревших орудия и несколько крупнокалиберных пулеметов, которые не годились для отражения атаки с воздуха, так как турели невозможно было развернуть на большой угол. Зато он был ещё в состоянии сбрасывать глубинные бомбы. В 1934 году «Уорд» вывели из состава флота, но перед лицом надвигавшейся военной опасности решение пересмотрели, корабль ещё раз отремонтировали и заново окрасили. Это помогло, хотя не слишком.

Но для первого лейтенанта Уильяма Вудворда Аутбриджа, командира «Уорда», каждое плавание на устаревшем эсминце становилось большим событием. Он впервые стал командиром корабля, хотя немало прослужил первым помощником на гораздо более современном миноносце «Каммингс». Поэтому Аутбридж испытал чувство гордости, когда впервые вышел в море на «Уорде». Пятого декабря, в полдень, «Уорд» миновал противолодочное заграждение на входе в гавань Пирл-Харбора.

Кроме гордости за то, что он впервые командует кораблем, у первого лейтенанта была и другая причина для радости от того, что командовать ему довелось именно «Уордом». В конце концов, этот корабль не послали в Атлантику, где с недавних пор шла необъявленная война между немецкими подводными лодками и американскими кораблями. Он получил задание контролировать морские пути, ведущие в Пирл-Харбор. Благодаря этому все члены экипажа получили увольнение на берег на трое суток, повидали семьи и смогли отдохнуть под гавайским солнцем.