Никогда прежде Япония не направляла на одну операцию такие крупные военно-морские силы. На палубах авианосцев стояли наготове 40 торпедоносцев, 134 пикирующих бомбардировщика, 104 бомбардировщика и 82 истребителя — всего 360 самолетов.

Под стать столь высокой боевой мощи были и меры безопасности. Не должно было произойти ни малейшей утечки. Даже отходы с кораблей, которые обычно просто выбрасывали в море, здесь, в бухте Танкан, полагалось сжигать. Опасались, что выброшенная где-нибудь на берег канистра из-под масла сможет выдать американцам местонахождение японского флота.

Двадцать пятого ноября адмирал Нагумо получил из Токио решение о начале операции. Это произошло за два дня до последнего заседания императорской ставки, на котором окончательно утвердили операцию. Утром 26 ноября ударное соединение покинуло бухту Танкан. К восьми часам местность вновь опустела. Последние дымы исчезающих за горизонтом кораблей смешались с серыми тучами.

Для экипажей началась монотонная текучка. У летчиков напротив, забот был полон рот. Прежде всего адмирал Кусака установил в кают-компании своего флагманского корабля «Акаги» макет рельефа местности вокруг Пирл-Харбора. Он содержал все детали, которые необходимо было знать пилотам при атаке. Здесь они увидели свои цели — армейские аэродромы Хикэм и Уэлер, базы морской авиации Эва и Канео. Для летчиков начались последние перед операцией занятия.

Зато после занятий весь экипаж баловал их дружескими услугами. Вместо обычного риса они ели яйца и лапшу, пили молоко и вино. Ежедневно по нескольку раз мылись, делали массаж, прическу, в неограниченном количестве курили сигареты. Большинство летчиков носили хашамаки — традиционную налобную повязку японских воинов.

Долгие годы им внушали, что они избранные, что их предназначение совершать подвиги, жертвуя при этом своими жизнями. Их представления о мире были странной смесью религиозного фанатизма и жажды мирового господства. Вероломное нападение на Пирл-Харбор, которое им предстояло совершить через несколько дней, представлялось великим патриотическим подвигом.

Корабли эскадры тяжело рассекали огромные волны. Ледяные ветры проносились над палубами авианосцев. Шел снег. Видимость было отвратительной. Но это было только на руку агрессорам, который хотели приблизиться к цели незамеченными.

Корабли были заправлены лучшим топливом, которым только располагал японский флот. Оно сгорало почти без дыма и позволяло машинам развить максимальную мощность. Педантично соблюдались требования безопасности. За борт не летела ни одна пустая банка, никаких отходов, ничего. Подводные лодки окружали эскадру, высматривая чужие корабли. Важно было не допустить преждевременного обнаружения противником. Но здесь, в холодных штормовых водах северной части Тихого океана, едва ли были чьи-то корабли. Эскадра продолжала путь незамеченной.

Спустя несколько дней первым кораблям понадобилась дозаправка топливом, что в штормовом море всегда было делом непростым. Восемь танкеров, прикомандированных к эскадре, подошли вплотную к заправляемым крейсеру и авианосцу. Но мощные шланги рвались снова и снова, так бросали корабли из стороны в сторону огромные волны. Из разорванных шлангов вытекало топливо, и палубы превращались в настоящий каток. Матросы привязывали к подошвам обуви пучки соломы, чтобы не падать. И все-таки несколько человек свалились за борт. Спасти их было просто невозможно.

Адмирал Нагумо знал, что первого декабря императорский совет должен принять решение о нападении. Его снедало нетерпение. Но только второго декабря пришла долгожданная радиограмма:

"Ниитака каяма ноборе — Взойди на гору Ниитака!"

Этот шифрованный приказ давал последнюю команду к атаке.

На кораблях немедленно построили все экипажи. Когда объявили приказ, началось ликование, раздались крики "Банзай!" Теперь пути назад уже не было.

Третьего декабря адмирал Нагумо получил из Токио шифрованное разведдонесение о стоящих в Пирл-Харборе кораблях. В бухте базировались два линкора, один авианосец, восемь крейсеров и двенадцать эсминцев. Но он знал, что эти цифры могут измениться в любой момент.

На следующее утро эскадра пересекла линию перемены дат. Новые разведдонесения из Пирл-Харбора поступали теперь почти ежечасно. Агентура в Гонолулу работала весьма усердно. В бортовых приемниках токийская радиостанция была едва слышна. Зато вместо неё теперь прекрасно слышно было радиостанцию KGMB из Гонолулу. Она транслировала сладкие и страстные гавайские мелодии.

Некоторые танкеры, перекачавшие на корабли все топливо, отправились домой.

Шестого декабря эскадра находилась в шестистах сорока милях севернее Оаху. Позади остались негостеприимные северные воды. Теперь эскадра шла на юг. Командовавший ей адмирал Кусака приказал:

— Полный вперед, курс юг, скорость двадцать четыре узла!

К вечеру корабли отделяло от Оаху только пятьсот миль. Очередное разведдонесение сообщало, что американских авианосцев в Пирл-Харборе уже нет. Никто не знал, что те отправились к Мидуэю и Уэйку, чтобы укрепить тамошнюю оборону. Америка не ожидала нападения на Пирл-Харбор, но была озабочена судьбой своих отдаленных баз.

В Токио в это время по городу раскатывали автобусы, набитые моряками. Осматривая достопримечательности столицы империи, они должны были создать впечатление, что японский военно-морской флот вовсе не поднят по тревоге.

Наступила последняя ночь перед атакой. Последнее разведдонесение из Пирл-Харбора сообщало, что в акватории бухты находятся девять линейных кораблей, семь крейсеров, более двадцати эскадренных миноносцев и других легких судов.

Аэростатов воздушного заграждения не видно, зенитные расчеты по тревоге не подняты. Торпедоловные сети на линкорах не развернуты. Никаких признаков тревоги.

Для экипажей и механиков ночь выдалась беспокойной. А летчикам судовые врачи раздали легкое снотворное. Капитан Футида, пройдя по спальным помещением, нашел своих пилотов мирно спящими. Он сам ещё раз проверил самолеты: наличие топлива, исправность радиосвязи. До начала атаки самолетам тоже предстояло соблюдать радиомолчание.

Минуло два, затем три часа ночи. Футида позволил себе короткий отдых. Он спал, не раздеваясь, лишь подложив под голову деревянную «подушку» традиционую опору для головы.

Радисты прослушивали эфир, чтобы не пропустить возможного сигнала тревоги. Но ничего не было слышно. Только радиостанция KGMB на Оаху все транслировала гавайскую музыку.

Корабли атакующей эскадры все ближе подходили к цели.

Едва наступило восемнадцатое ноября 1941 года, как из военно-морской базы Куре в открытое море один за другим вышли пять больших подводных крейсеров. Это были тяжелые подводные лодки водоизмещением 3500 тонн с номерами J-16, J-18, J-22 и J-24. Их вооружение состояло из восьми торпедных аппаратов и одного орудия. Но, согласно поставленной перед ними задаче, предстояло применить другое, новое боевое средство, о котором американцы пока не догадывались: миниатюрные подводные лодки. Их следовало доставить возможно ближе к цели. Там малютки должны были покинуть корабли носители и дальше двигаться самостоятельно.

Еще задолго до начала Второй мировой войны японский императорский военно-морской флот начал интенсивно наращивать количество кораблей и прочих боевых средств. Строились новые авианосцы и линкоры, тяжелые танкеры и быстроходные крейсера. Но наряду с этим особое значение придавалось расширенному строительству подводного флота. Еще до вторжения Гитлера в Польшу Япония обладала примерно сотней современных подводных лодок, большинство водоизмещением свыше 2000 тонн. По мощности вооружения и дальности действия их следовало относить уже к классу подводных крейсеров.

Но в Японии строились не только подводные гиганты. В результате многолетней работы лучших специалистов военно-морского флота по созданию миниатюрной подводной лодки появилась небывалая новая конструкция.