– Ничего, завтра все будет в порядке, – тихо сказала она своему отражению в оконном стекле.

Позволив себе немного погрустить из-за открытки, которой здесь не было, Нора стала собираться. Она в совершенстве владела мастерством отделять одну проблему от другой и раскладывать все по полочкам – пятнадцать лет работы с психоаналитиком сделали свое дело.

За последние пять лет она наконец научилась держать свои неспокойные эмоции в кулаке. Срывы, депрессия, когда-то отравлявшие ей жизнь, остались в прошлом, отошли в область болезненных воспоминаний.

Нора отвернулась от окна и посмотрела на хрустальные настольные часы. Четыре тридцать девять. Все собрались внизу, в конференц-зале, накрывают столы, расставляют бутылки с шампанским и тарелки с нарезанными персиками. Продюсеры, ассистенты, публицисты, штатные писатели – все готовы потратить час личного времени на то, чтобы устроить «неожиданную» вечеринку в честь новой звезды радио.

Поставив фужер на стол, Нора достала из выдвижного ящика миниатюрный косметический набор от Шанель, подновила макияж и вышла из кабинета.

В коридорах стояла непривычная тишина. Вероятно, все участвуют в подготовке фуршета, подумала Нора. Ровно в четыре сорок пять она открыла дверь конференц-зала.

Он был пуст.

На длинном голом столе не было ни угощения, ни крошечных кружочков конфетти. Со светильников косо свисало полотнище поздравительного транспаранта. Все выглядело так, словно кто-то начал оформлять зал к вечеринке, но потом вдруг бросил. Нора не сразу заметила, что слева от нее стоят двое мужчин: Боб Уортон, владелец и управляющий радиостанции, и Джсйсон Ююуз, главный юрист.

Нора приветливо улыбнулась:

– Добрый день. Рада вас видеть.

Мужчины быстро переглянулись.

У Норы возникло неприятное предчувствие.

– Боб, что случилось?

Мясистое лицо управляющего, на которое отложили свой отпечаток два мартини за каждым ленчем и двадцать ежедневных сигарет, сморщилось.

– У нас плохие новости.

– Плохие новости?

Джеймс обогнул Боба и приблизился к Норе. Его седые волосы были, как всегда, безукоризненно причесаны, в черном костюме от Армани он выглядел не старше сорока лет и походил на крестного отца мафии.

– Сегодня днем Бобу позвонил некий Винс Корелл.

Нора вздрогнула, словно от пощечины.

– Он утверждает, что, когда вы были еще замужем, у вас был с ним роман, и требует, чтобы мы заплатили ему за молчание.

– Черт побери, Нора! – в сердцах воскликнул Боб, брызжа слюной. – Роман! В присутствии детей! Вы должны были поставить нас в известность.

Нора тысячи раз советовала своим читателям и слушателям быть сильными. «Никогда не показывайте, что вы боитесь. Верьте в себя, и остальные тоже в вас поверят». Но сейчас, когда сила понадобилась ей самой, ее не было.

– Я могла бы сказать, что он лжет.

Нора невольно поморщилась, услышав в своем голосе нотки отчаяния. Джейсон открыл дипломат и достал конверт из коричневой бумаги.

– Вот, смотрите.

Когда Нора открывала конверт, руки у нее дрожали. В конверте оказались черно-белые фотографии. Еще не вынув верхний снимок, она поняла, что это такое.

– Боже правый… – прошептала она и схватилась за металлическую спинку ближайшего стула. У нее подгибались колени, и только сила воли помогла ей устоять. Она затолкала фотографии обратно и посмотрела на Джейсона. – Должен существовать какой-то способ ему помешать. Разве нельзя наложить судебный запрет? Это личные фотографии.

– Да, личные. Его. По ним сразу ясно – вы знали, что вас снимают. Вы позировали. Вероятно, он долго выжидал момент, когда вы станете знаменитой, и после статьи в «Пипл» понял, что время пришло.

Нора глубоко вздохнула и посмотрела на коллег:

– Сколько он хочет?

Возникла многозначительная пауза. Джейсон подошел ближе.

– Полмиллиона долларов.

– Я могу набрать эту сумму…

– Деньги ничего не решают, и вы сами это знаете. Рано или поздно фотографии всплывут.

Нора все поняла.

– Вы ему отказали! – сказала она обреченно. – И он собирается передать их в газеты.

Джейсон кивнул:

– Мне очень жаль.

– Боб, я могу объяснить это своим слушателям, они поймут…

Нора, вы давали им не просто советы, а советы на темы морали! – Боб покачал головой. – Представляю, какой разразится скандал. Господи Иисусе, мы-то рекламировали вас чуть ли не как современную мать Терезу, а вы, оказывается, вроде той Дебби, которая потрясает Даллас[4].

Нора вздрогнула:

– Это несправедливо.

– Поверьте, Нора, – вставил Джейсон, – простые домохозяйки из захолустных городков не поймут, что их идолу просто нужна была свобода.

Боб закивал:

– Когда фотографии появятся в прессе, мы сразу потеряем рекламодателей.

Нора сцепила пальцы и попыталась сохранить хотя бы видимость спокойствия, но понимала, что ей это не удастся.

– Что же нам делать?

Еще одна многозначительная пауза. Наконец Джейсон решился:

– Мы хотим, чтобы вы взяли небольшой отпуск.

Все произошло слишком быстро, Нора не успела собраться с мыслями. Пока она знала только одно – она не может сдаться без борьбы. Работа – все, что у нес есть.

– Я не могу…

Джейсон подошел еще ближе и осторожно тронул ее за плечо:

– Последние десять лет вы занимались в основном тем, что объясняли людям, как важно ставить на первое место интересы семьи и уважать свои обязательства. Как вы думаете, много времени понадобится газетчикам, чтобы установить, что вы не общались с дочерью со времени развода? После этого ваши советы будут звучать совсем по-другому.

Боб снова кивнул:

– Нора, газеты разберут вас по косточкам, и не потому, что вы этого заслуживаете, а потому, что у них появится такая возможность. Неприятности у знаменитостей, да еще и сексуальные фотографии – «желтая пресса» это обожает. Уж они порезвятся вовсю, можно не сомневаться.

Нора почувствовала, что се жизнь рушится у нее на глазах.

– Скандал забудется, – прошептала она, сама понимая, что это не так. У нее возникло ужасное чувство, будто она оказалась во власти урагана, сметающего и разрушающего все на своем пути. – Я возьму отпуск на несколько недель и посмотрю, что будет.

– Имейте в виду, что, по официальной версии, это очередной отпуск, – сказал Джейсон. – Мы не хотим, чтобы его как-то связали со скандалом.

– Спасибо.

– Надеюсь, вы справитесь, – добавил он. – Мы все надеемся.

Джейсон и Боб заговорили одновременно, потом так же одновременно замолчали, и воцарилась неловкая тишина. Стук шагов, хлопнула дверь. Они ушли.

Нора осталась одна. Слезы, которые она больше не могла сдерживать, застилали глаза. Одиннадцать лет работы по семьдесят часов в неделю – и все коту под хвост.

Пф-ф! Из-за нескольких откровенных фотографий, снятых давным-давно, жизнь лопнула подобно воздушному шарику. О ее лицемерии узнают все, в том числе – о Боже! – собственные дочери. Теперь у них не останется сомнений, что у матери был роман на стороне, что она солгала им, когда уходила из семьи.

Руби с короткими перерывами проспала весь день, и теперь у нее жутко болела голова. Наконец она встала и, пошатываясь, поплелась на кухню, к холодильнику. Свет люминесцентной лампочки резанул глаза. Руби поморщилась, достала апельсиновый сок и выпила прямо из пакета. Несколько капель упало на подбородок, она смахнула их рукой.

В жилой комнате – смех, да и только; если ты живешь в этой пустой комнате, то ты либо умираешь, либо слишком глупа, чтобы дышать, – Руби прислонилась к шершавой стене, сползла вниз и села на пол, вытянув ноги. Она знала, что надо бы сходить в магазин и забрать из ящика газету, но сама мысль о том, чтобы снова открывать страницу с объявлениями о вакансиях, была невыносима. Конечно, работа у Ирмы была так себе, если начистоту, паршивая работенка, но по крайней мере она была. Ей не приходилось снова стоять в очереди вместе с другими желающими, умолять дать ей шанс, снова повторять: «Я действительно комедийная актриса». Как будто она особенная, а не просто одна из неудачниц в длинной череде мужчин и женщин, явившихся в Голливуд с дешевым билетом в один конец и мечтой о славе.