И возможность купить у необнаглевшего конкурента дешевле — отсутствует: сговор по типу монопольного никто не отменял. Игрок, который мог бы реально повлиять здесь на цены, всего один — государство. Если, конечно, не брать в расчёт сожжённых магазинов и разграбленных торговых точек.

     Кристаллизуются люди, готовые оказывать помощь. Начиная от заваленного одеждой для погорельцев Синодального Отдела по церковной благотворительности и социальному служению (ул. Николоямская, д. 57, стр. 7) и заканчивая интернет-сообществом в ЖЖ pozar_ru, созданного для помощи пострадавшим от пожаров, информации о распространении лесных пожаров 2010 года и любой информации, которая поможет справиться с этой бедой.

     Общество спасает себя само, недовольно, утробно ворча в адрес погоды, судьбы и власти.

     Двойственность — главный символ сегодняшнего российского общества. Схожие социальные типы демонстрируют противоположные тенденции. Одновременно — фрустрация и дееспособность, мобильность и апатия, отзывчивость и равнодушие. Можно сказать, что подобное разделение характерно для любого общества, однако в России всё чрезмерно выпукло. Можно вспомнить, что и во время мартовской террористической атаки в московском метро — параллельно — таксисты взвинтили цены, а обычные граждане бесплатно подвозили нуждающихся.

     И здесь, конечно, возникает вопрос о степени мобилизованности общества. Последние десятилетия — апофеоз расщепления народа, его коллективного сознания, увод в сферу приватной жизни.

     Проблема в том, что общество само себя не мобилизует. Тем более, сегодняшнее государство склонно воспринимать все формы самоорганизации общества как потенциальный бунт против своих прерогатив, а потому активно противодействует любым и каждым попыткам создания таких форм.

     Общество готово к мобилизации, но ему элементарно не хватает ресурсов.

     Общество ждёт движения навстречу со стороны власти.

     В борьбе со стихией русский человек на практике познаёт эфемерность и нежизнеспособность либеральных доктрин. Осознаёт себя не избирателем, не налогоплательщиком, а частью народа, как в пространстве, так и во времени неотделимой от связи прошлого с будущим, от рода и традиции. "Без меня народ неполный", — гениально выразил это мироощущение Андрей Платонов.

     Народ демонстрирует, что хочет и может жить на своей земле.

     Но ждёт от власти помощи, ресурса, обращения. Пока ещё ждёт.

1

Установившаяся на большей части европейской России неслыханная по продолжительности и абсолютному значению температур жара, которая сопровождалась пожарами и катастрофическим задымлением огромных территорий с десятками крупных городов, вновь пробудила к жизни дискуссию вокруг так называемого климатического оружия.

     Десятки экспертов разной степени образованности и компетентности дают разным СМИ совершенно разноплановые, порой вопиюще неграмотные комментарии, в которых, тем не менее, неизменно присутствует таинственный американский HAARP: то ли радар шиворот-навыворот, то ли микроволновка-переросток. Зерно печальной истины тонет в белом шуме "бредогонов от науки", хотя вопрос более чем серьёзен и, на мой взгляд, требует безотлагательного и серьёзного изучения на государственном уровне.

     А пока что информационная ситуация вокруг "климатического оружия" очень похожа на то, что происходило с атомной бомбой.

     О том, что деление атомного ядра является источником энергии нового типа, и о том, что энергоёмкость разрушающихся внутриядерных связей на порядки превосходит энергоёмкость любого химического процесса (горение), было известно в начале ХХ века на уровне гениальных догадок не только физикам, но и писателям с поэтами (сам термин "атомная бомба" впервые появился в романе Герберта Уэллса "Освобождённый мир" в 1913 году, а в 1920 году Андрей Белый писал: "Мир — рвался в опытах Кюри / Атомной, лопнувшею бомбой / На электронные струи...")

     В тридцатые же годы в многочисленных НФ-романах атомная бомба становится обыденностью, проблемы создания ядерного оружия спокойно обсуждаются в научных журналах — но всё равно: до испепеления Хиросимы общественное мнение не воспринимало ядерную угрозу всерьёз. И слава Богу, что в руководстве СССР оказалось достаточное количество здравомыслящих людей, способных адекватно отнестись к возможности такой угрозы и деятельно отреагировать на неё ещё в 1943 году.

     Точно так же и сейчас — дискуссия о возможности создания и использования климатического оружия идёт, на среднего обывателя вываливаются гигатонны информации по теме, вперемешку с отборной лапшой, а адекватного восприятия новой угрозы — угрозы широкого применения геофизического (тектонического) и климатического оружия как не было, так и нет.

     Более того, можно говорить о вялотекущей, но повсеместной мягкой обструкции тех членов научного сообщества, которые пытаются привлечь внимание правительства к новой угрозе.

     "Наукообразная демагогия, безответственность и спекуляции на модной теме!" — выскажется заслуженное светило. И его не смутит мерный рокот турбин категорически отрицаемых им самолётов-носителей климатического оружия: видимо, не хватает академических мозгов, чтобы понять, что йодистое серебро, которым по указанию мэра "разгоняют" облака над Москвой (вернее, "осаждают" их в Подмосковье), в иной концентрации применения является потенциальной "дубинкой" похуже ядерной бомбы. Какую-нибудь местность с не очень большой территорией и неудачной розой ветров можно просто-таки выжечь, планомерно осаждая осадки за пределами её границ. И, заметим, йодистое серебро — далеко не самый эффективный реагент, который можно использовать подобным образом. У него есть только одно преимущество — он наименее токсичен.

     Но тем не менее, именно йодиду серебра выпала сомнительная честь стать первым образцом климатического оружия, применённого на поле боя — в ходе операции "Popeye" ("Шпинат"), которую ВВС США осуществляли в период с 20 марта 1967 года по 5 июля 1972 года против так называемой "тропы Хо Ши Мина" — единственной коммуникации, соединявшей партизанские армии Южного Вьетнама с базами Северного.

     В целом американцам удалось увеличить количество осадков, выпадавших на "тропу Хо Ши Мина", более чем на треть, а в период муссонных дождей — и на все пятьдесят процентов. Правда, этот блестящий результат не привёл к каким-то ощутимым последствиям, поскольку грузооборот "тропы Хо Ши Мина" во время проведения операции вырос в разы.

     Параллельно ВВС США проводили ещё ряд операций, в ходе которых распылили над территорией Вьетнама и Камбоджи свыше 100 тыс. т. дефолиантов. В составе химикатов имелось вещество, воздействующее на деревья — арборицид, с изрядной примесью диоксинов. В результате применения дефолиантов были уничтожены тропические леса на площади более 2 млн. га и 43% площади сельскохозяйственных угодий Вьетнама. Это военное преступление, имея собственное название — "экоцид" и являясь по характеру применением ОМП (химического оружия), теоретически по своим последствиям может считаться также и климатическим оружием, поскольку климат Вьетнама так и не пришёл к довоенной норме.