Тавогин перевел взгляд от детской площадки дальше - туда, где стоял дом, отделяющий шестиэтажку от улицы. Там, в тени деревьев, росших в небольшом палисаднике стояла девушка. Стояла и с легкой улыбкой смотрела на Таволгина. Она просто стояла и улыбалась, засунув руки в карманы мешковатых брюк, спокойно, уверенно существуя в том невозможном мире, что являлся Таволгину лишь на доли секунды. Сердце пропустило удар, Таволгин задохнулся от понимания того, что если вот сейчас, сию секунду, он поверит, просто даже допустит, что это все ненастоящее, то это будет правдой - прекрасно ленивый летний день будет длиться, он докурит сейчас, спрыгнет с подоконника, подойдет к ноутбуку, передумает, щелкнет выключателем чайника и заварит себе любимый зеленый чай, а потом все же сядет и будет работать, потягивая зеленый чай и смутно улыбаясь своему нежданному видению. И девушка эта будет самым милым, самым удачным плодом его, Таволгина, воображения.

Таволгин осторожно затушил сигарету. Мягко спрыгнул с подоконника, одернул футболку. Помахал рукой девушке, сердце замирало сладко, так оно может замирать только в семнадцать, помахал, обмирая от того, что она может не ответить, но она ответила, и Таволгин заулыбался во весь рот, идиотски, счастливо, задыхаясь от чудесной неизвестности, которую он уже не чаял пережить когда-либо, спрятав ее в дальних углах самых дорогих воспоминаний, ведь все его такие замирания, все ожидания и чудеса, краем цеплявшие в течение жизни, все они умирали и или улетали, понимая, что предназначены не этому человеку, что ошиблись адресом.

Таволгин сунул пачку сигарет в карман джинсов, в другой - Zippo, суетливо огляделся в поисках бумажника с документами и деньгами, вспомнил, они в коридоре, все в маленькой сумке, которую он носил, перекинув через шею - чуть стесняясь, так носили школьные сумки в его детстве, но было удобно, да и руки оставались свободными. Сорвал сумку с вешалки и вылетел из квартиры, сильно толкнув дверь, чтобы услышать щелок закрывающегося замка. И ссыпался, перескакивая через две ступеньки, туда - к летнему двору. Запрещая, изо всех сил запрещая себе думать, что там - в тени деревьев, может никого не оказаться.

ЗОЛОТО ОСЕНЬЮ

Аннотация

На конкурсе минипрозы этот текст называли зарисовкой, один критик умудрился обозвать очерком. Что это такое на самом деле? А какая разница? Решать читателю

Иногда осень дарит дни, в которые мир замирает и прислушивается к себе. Небо заполняется прозрачной синевой, а солнечный свет приобретает медовый оттенок и превращает опавшие листья в золотой ковер. Прохладный ветерок еще не торопится становиться пронизывающим ветром, который будет в ноябре швырять в лица прохожих пригоршни ледяного дождя, и лениво шелестит опавшей листвой. Уставшие висеть листья срываются с веток сами по себе. Долго кружат в воздухе, выбирая место, чтобы поудобнее улечься на землю.

Воздух наполняет запах листьев, будоражащий и успокаивающий одновременно. Запах дразнит, обещает перемены, зовет бросить все и начать что-то новое. Но есть в этом запахе и что-то задумчивое, его хочется вдыхать, неторопливо шагая по осеннему лесу, засунув руки в карманы пальто и размышляя о необязательных на первый взгляд, но очень важных вещах.

Даже полоумная суета города затихает и все, кто может себе это позволить, тянутся в парки. По дорожкам бродят задумчивые парочки, детишки сосредоточенно сгребают драгоценные ломкие листья в охапки и, деловито сопя, волокут растопыренные букеты зорким бабушкам. Бабушки, не забывая поглядывать по сторонам, с гордостью принимают букеты и умиляются. Даже велосипедисты и роллеры, обычно гоняющие только с одной целью - получить кайф от самого ощущения скорости, катили неторопливо, подчиняясь общему ритму этого дня. Город давал себе передышку перед тем, как его завертит истеричная суета ноябрьских дождей. Завтра, все завтра. Завтра доставать из шкафов куртки и зонты, завтра бежать к метро, перепрыгивая через холодные лужи, на которых вот-вот затрещит ледок. Сегодня - солнце и медленно падающие листья.

Девушка казалась чужой на прозрачно-золотистой аллее. Слишком угловатая, слишком высокая. Слишком тяжелые ботинки, с хрустом ломающие листья, чересчур черные волосы, неестественно бледная кожа, настороженно глядящие на мир глаза. В глазах - готовность ощетиниться, уйти в себя. Или ударить, если не будет другого выхода. Через капельки наушников пробивался наружу жесткий ритм, отгоняя от нее тишину и расслабленное спокойствие осеннего дня. Засунув руки в карманы длинного черного плаща, она целеустремленно пересекала парк, совершенно не обращая внимания на окружающее великолепие. Осенний парк был не для нее и она это чувствовала. Хотелось побыстрее оказаться в городе, на знакомых улицах, там, где ритм, доносящийся из наушников плеера, снова будет подхлестывать ее - быстрее-быстрее. Спеши, спеши жить, спеши пробовать, завтра будет поздно.

Вылетевшее ей под ноги создание лет четырех, сосредоточенное на том, чтобы доставить бабушке очередную охапку самых красивых на свете листьев, она даже не заметила. В результате собиратель листьев ткнулся девушке в обтянутую черным нейлоном ногу и мягко хлопнулся на попку. Листья разлетелись, а на самый красивый, огромный ярко-желтый лист, девушка умудрилась опустить рифленую подошву своего тяжелого ботинка.

Малыш очень серьезно смотрел на неловко переминавшуюся девушку. Потом перевел взгляд на торчавший из-под ботинка лист и нижняя губа его стала мелко-мелко подрагивать, но вместо того, чтобы разреветься, он только тяжело вздохнул. Сел на корточки и принялся собирать разлетевшиеся драгоценности.

Девушка медленно убрала ботинок с кленового листа. Конечно, для букета он уже не годился. Со вздохом она выключила плеер, сняла наушники. Покусывая губу оглянулась и шагнула к краю тропинки. Нагнулась, подобрала багряно-красный вытянутый лист какого-то неизвестного ей дерева. О чем-то задумалась, выпустила листок из пальцев и нагнулась за следующим. А потом села на корточки, не обращая внимания на то, что полы плаща метут по земле, и принялась отбирать самые большие и красивые листья, безжалостно бракуя те, в которых замечала хоть малейший изъян.

Время от времени она оглядывалась, не убежал ли малыш. Но тот продолжал ползать по тропинке, стараясь отыскать те самые листья, которые нес до столкновения.

Набрав охапку роскошных листьев, переливающихся всеми оттенками осеннего золота, девушка поднялась и зашагала к маленькой фигурке, сидевшей на корточках посреди тропинки. К малышу уже спешила сухонькая бабушка, неодобрительно посматривавшая на девушку. Но она успела подойти к малышу первой. Неуверенно потопталась, сверху вниз глядя на затылок в белых кудряшках, и, опустившись на корточки, протянула свой букет:

- Ну... Извини. Вот. Возьми. Я вместо тех собрала.

Слова отчего-то поучались трудными, неловкими. Она совершенно не знала, как надо говорить с такими маленькими людьми, которые совершенно ничего еще не понимают в этой жизни и могут расстроиться по таким пустякам. Но почему-то ей очень хотелось, чтобы эта мелочь пузатая посмотрела на нее своими серыми глазищами, и в них не было слез.

Ребенок недоверчиво глядел на золотые листья, которые протягивала ему незнакомая тетя. Рука ему не очень нравилась, ногти выкрашены зачем-то темно-коричневым, кольца какие-то некрасивые. Да и сама тетя не внушала доверия - зачем на ней так много черного?

Но листья она собрала красивые, хорошие. Они бы и сам такие взял, чтобы подарить бабушке. Бабушка такие любит, перебирает их, а когда они приходят с прогулки, ставит в красивую хрустальную вазу.

Кстати, бабушка был уже рядом. У нее хватило ума остановиться и просто понаблюдать, чем дело кончится. Сероглазый шмыгнул носом и протянул руку. Поднялся с корточек и присоединил листья, собранные непонятной тетей к своим.

Потом ткнул пальцем в сторону здоровенного клена, стоявшего неподалеку:


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: