Элвин Уайт

В час досуга

С машиной в руках в бар вошел человек, и почти все мы взглянули на него поверх своих стаканов, потому что никто из нас никогда не видел ничего подобного. Человек поставил свою ношу на стойку рядом с пивным краном. Она заняла чертовски много места, и было видно, что буфетчику не слишком понравилось соседство этого прибора, большого и нелепого.

- Два сода-виски, - сказал человек. Буфетчик продолжал сбивать коктейль, очевидно пытаясь понять, чего хочет посетитель.

- Вам двойную порцию? - спросил он немного погодя.

- Нет, - сказал человек, - два стакана сода-виски, пожалуйста.

Он глядел на буфетчика в упор, не то чтобы очень враждебно, но и не слишком дружелюбно.

Долгие годы обслуживания завсегдатаев баров выработали у буфетчика своеобразное чувство угодливости, и тем не менее угождать новому клиенту ему не хотелось, да и машина не вызывала особой симпатии-это было очевидно. Буфетчик взял дымящуюся сигарету, до поры лежавшую на краю кассы, затянулся и задумчиво положил ее обратно. Потом он налил две порции виски, наполнил два стакана водой и небрежно сунул все это под нос человеку с машиной. Посетители наблюдали. Когда в баре случается хоть что-нибудь нарушающее привычный порядок, интерес к событию тотчас завладевает всеми посетителями и сплачивает их.

Человек не показал и виду, что чувствует себя в центре внимания. Он положил на стойку пятидолларовую бумажку. Потом он проглотил виски и запил его водой. Открыв какую-то маленькую отдушину в машине (похожую на воронку для заливки горючего), он влил туда другую порцию виски, а затем и воду.

Буфетчик угрюмо наблюдал за ним. - Не смешно, - сказал он ровным голосом. - И потом ваш приятель занимает слишком много места. Поставьте его на лавку возле двери и освободите стойку.

- Здесь хватит места всем, - отрезал человек.

- Я не шучу, - сказал буфетчик. - Поставьте эту чертову штуковину возле двери, я сказал. Никто ее не тронет. Человек улыбнулся.

- Вы бы видели ее сегодня днем, - сказал он.- Она была великолепна! Сегодня был как раз третий день турнира. Только представьте себе - три дня непрерывного обдумывания! И играть пришлось против лучших шахматистов страны. В начале партии она получила преимущество; потом в течение двух часов великолепно развивала успех и закончила игру, загнав короля противника в угол. Неожиданно сняла коня, нейтрализовала слона, и все было кончено. Вы знаете, сколько денег она выиграла за три дня игры в шахматы?

- Сколько? - спросил буфетчик.

- Пять тысяч долларов, - сказал человек. - Теперь ей хочется приятно провести свой досуг, ей надо выпить.

Буфетчик рассеянно возил полотенцем по влажной стойке.

- Забирайте ее в другое место и поите ее там!- твердо сказал он. - У меня и без этого хватает забот.

- Нет, нам нравится здесь. - Он указал на пустые стаканы. - Повторите, пожалуйста.

Буфетчик медленно покачал головой. Он не знал, что сказать, но продолжал упрямиться.

- Уберите эту штуковину, - потребовал он. - Я не могу разливать виски, когда надо мной надсмехаются.

- Насмехаются, - сказала машина. - Надо говорить "насмехаются".

Какой-то посетитель, стоявший тут же у стойки, пил уже третий стакан сода-виски и, по-видимому, был готов принять участие в разговоре, к которому он прислушивался весьма внимательно. Это был человек средних лет. Он уже ослабил галстук и расстегнул пуговицу воротничка. Он почти прикончил третий стакан, и алкоголь побуждал его ринуться на помощь обиженным и жаждущим.

- Если машина хочет выпить еще, дайте ей выпить, сказал он буфетчику. - Не будем торговаться.

Человек с машиной повернулся к своему новоявленному другу и серьезно поднял руку к виску, отдавая честь в знак благодарности и дружелюбия. Теперь он уже обращался только к нему, нарочито игнорируя буфетчика:

- Вы же знаете, как хочется выпить, когда поворочаешь мозгами!

- Конечно, - ответил друг. - Известное дело. Весь бар заволновался, некоторые явно были на стороне буфетчика, другие сочувствовали машине и ее друзьям.

- Еще виски с лимоном, Билл, - сказал высокий хмурый человек, стоявший рядом со мной. - И не очень увлекайся лимонным соком.

- Лимонной кислотой, - сердито поправила машина. - В этих барах никогда не увидишь настоящего лимонного сока.

- Хватит! - сказал буфетчик, шлепнув ладонью по стойке. - Уносите-ка эту штуковину прочь. Мне не до шуток. Мне работать надо. Я не хочу выслушивать дерзости от механического мозга или черт его там знает от кого.

Хозяин машины игнорировал этот ультиматум. Он снова обратился к другу, стакан которого был уже пуст.

- Она хочет выпить не только потому, что устала за три дня игры в шахматы, - дружелюбно сказал он. - Знаете, почему еще она хочет выпить? - Нет, - сказал друг. - Почему? - Она сплутовала, - сказал человек. Услышав это, машина хихикнула. Один из ее рычагов опустился, а на доске с приборами засиял глазок.

Друг нахмурился. У него был такой вид, словно кто-то не оправдал доверия, оскорбил его в лучших чувствах.

- Никто не может плутовать в шахматы, - сказал он. Эт-то невозможно. В шахматы игра ведется в открытую, там все на виду. Характер игры в шахматы таков, что никакое плутовство невозможно.

- Когда-то и я так думал, - сказал человек. - Но, оказывается, все-таки есть способ.

-Что ж, это меня нисколько не удивляет, - вставил буфетчик. - Стоило мне бросить взгляд на эту штуковину, и я сразу определил, что здесь сплошное жульничество.

- Два сода-виски, - сказал человек.

- Вы не получите виски, - отрезал буфетчик. Он свирепо глядел на механическую мыслительницу. - Почем мне знать, может, она уже пьяна?

- Это нетрудно проверить. Спросите ее что-нибудь, сказал человек.

Посетители зашевелились и стали глядеть в зеркало над стойкой. Теперь все нетерпеливо ждали исхода спора. Следующий ход должен был сделать буфетчик. - А что спросить, например? - сказал буфетчик.

- Все равно. Придумайте два больших числа и попросите ее перемножить их. Разве вы сможете перемножать большие числа, когда пьяны?

Машина слегка дрожала, словно внутри нее шли приготовления.

- Десять тысяч восемьсот шестьдесят два помножить на девяносто девять, - злорадно сказал буфетчик. Мы видели, что "девяносто девять" он придумал нарочно, чтобы усложнить задачу.

Машина замигала. Одна из ламп зашипела, а рычаг стал рывками менять положение.

- Один миллион семьдесят пять тысяч триста тридцать восемь, - сказала машина.

Никто в баре не пил. Люди хмуро уставились в зеркало; некоторые изучали собственные лица, другие искоса поглядывали на человека и машину.

Наконец некий юноша с математическим складом ума достал лист бумаги и карандаш и углубился в вычисления.

- Точно, - сказал он, спустя несколько минут. - Никак не скажешь, что машина пьяна!

Теперь все смотрели на буфетчика. Он неохотно налил две порции сода-виски. Человек выпил свою порцию. Потом напоил машину. Лампочки машины стали гореть менее ярко. Один из изогнутых рычажков поник.

Некоторое время бар тихо колыхался, словно судно в спокойном море. Все мы с помощью спиртного пытались осмыслить происходившее. Многие вновь наполнили стаканы. Большинство из нас искало ответа в зеркале - суде последней инстанции.

Парень с расстегнутым воротничком потребовал счет. Он неуклюже шагнул и остановился между человеком и машиной. Потом он одной рукой обнял человека, а другой - машину.

- Пойдемте-ка отсюда и найдем местечко получше, - сказал он.

- Хорошо, - сказал человек. - С удовольствием. Там, у входа, стоит мой автомобиль. Он расплатился за выпивку и оставил чаевые. Тихо и немного неуверенно он обхватил машину рукой и вышел вместе с другом.

Буфетчик проводил их взглядом и снова вернулся к исполнению своих несложных обязанностей.