Но в шестнадцать лет он неожиданно очнулся и сбежал из дома – в Лос-Анджелес. Родители этого даже не заметили. Он поменял имя, стал Уолтером и устроился на работу в одно из актерских агентств Сан-сити – мальчиком на побегушках. Душа и тело его быстро окрепли. Он мечтал стать профессионалом, акулой голливудского кинобизнеса.

К двадцати годам ему уже светило место агента по работе с начинающими актерами. Но вдруг все изменилось. Помощник режиссера фильма «Пытка», римейка «Бунтаря», заметил его и решил, что этот молодой парень из агентства – идеальный кандидат на главную роль. Настоящее имя было восстановлено, вернее, его часть, потому что на самом деле фамилия Уотера была не Детройт, а Кранц. Фамилию Детройт родители придумали по дороге в Калифорнию.

Агентство «Этуаль» заказало билеты на лондонскую премьеру «Пытки» для нескольких своих девушек, в том числе и для Челесты. Их пригласили и на банкет по поводу премьеры. Челеста явилась в алом марлевом платье без лямок в стиле пятидесятых – из коллекции американской классики, и на этот раз воздержалась от колец и цепочек в носу. Фильм ей страшно понравился. Она глаз не отрывала от экрана, совершенно очарованная Уотером Детройтом. Таких красивых мужчин она еще никогда не видела, в нем было даже что-то возвышенное. Правильные черты лица, глаза грустные, задумчивые; тело стройное, мускулистое, но не как у качка. Такой молодой, но мудрый, как опытный мужчина. И как же он не похож на этих одинаковых мальчиков с убегающими подбородками, студентов из Итона и Хэрроу, с которыми Челеста встречалась до переезда в Лондон. Их неуклюжие заигрывания, прыщавые унылые лица и постоянная готовность кончить в штаны от одного только прикосновения ни на что не могли вдохновить. Челеста, такая сексапильная и раскрепощенная на вид, до сих пор была девушкой, чему сама не переставала удивляться.

Но, когда она пришла в ресторан и увидела Уотера Детройта во плоти, все мысли вылетели у нее из головы. Впервые в жизни она ужасно растерялась. Девушек из «Этуаль» представили Уотеру, потом они вместе позировали. Все, кроме Челесты. Она не осмелилась даже подойти к нему. Она убежала вниз, в бар, и, забившись в уголок, просидела там весь вечер.

У себя в Девоне Пруденс Фэрфакс обдумывала план мести за фиаско с «Хэлло». Карьера дочери не распахнула перед Пруденс дверей в мир моды, и чем быстрее она остановит Челесту, которая украла славу, тем лучше. Заголовки типа «ПОРНОГРАФИЯ ПОД МАСКОЙ РЕКЛАМЫ» подсказали ей хорошую идею. Кто там автор статьи? Ага, Линди-Джейн Джонсон. Отлично. Пруденс отправилась в местный магазин, купила ученическую тетрадку и вырвала оттуда пару листков. Письмо было написано корявым детским почерком. Аноним предлагал Линди-Джейн Джонсон задуматься над тем, что автором порнографической серии в «Картерсе» была женщина. А Челеста, мол, еще в школе любила баловаться с девочками.

Пруденс Фэрфакс полагала, что это письмо сможет помешать карьере будущей супермодели. Челеста – лесбиянка? Какой скандал!

Модели – не политики, думала Линди-Джейн, недоумевая, кто же послал это идиотское письмо. Даже если эта девушка – лесбиянка… Ну и что такого? Ничего. А вот что действительно интересно, так это ее фамилия – Фэрфакс.

Эта фамилия встречалась ей совсем недавно, она как-то связана с ее расследованием. Но как… Надо поскорее припомнить.

Самолет авиакомпании «Бритиш Эйр Вейз» поднялся в воздух точно по расписанию. Уотер Детройт хмуро восседал в кресле в салоне первого класса. «Шампанское, сэр?» Уотер отказался и попросил пиво, лучше всего «Сол». Но тут же передумал – нет, пожалуй, «Роллинг Рок». Или нет… лучше «Сент Паули Герл»… или «Метеор». «Будвайзер», «Майклоб», «Гиннес» – все марки он перебрал, но в конце концов все же согласился на бокал шампанского. «Одну минуту, сэр».

Он хотел лететь на «конкорде», но агент не смог достать билеты. Умора. Вряд ли у Кину Ривза, Брэда Пита, Люка Перри или Кристиана Слейтера бывают подобные затруднения. Ну да, он снялся пока только в одном фильме, но в Америке этот фильм – настоящий хит, и он, наверное, уже вправе считать себя если не суперзвездой, то, во всяком случае, кумиром молодежи.

Лондон его разочаровал. Сырость, холод; чопорные, вялые англичане. Вежливые и ужасно скучные. Банкет вообще получился бессмысленный – ни тебе звезд, ни серьезных актеров. Кучка стареющих рок-кумиров и диск-жокеев пенсионного возраста. В Британии премьерой воспользовались, как хорошим поводом предаться ностальгии по пятидесятым годам. В Нью-Йорке все было по-другому. Никакой слюнявой ностальгии, прием на высшем уровне. Уотера объявили звездой, и это событие праздновалось целую неделю. А в Лондоне публика просто накачивалась алкоголем и тосковала по старым добрым времена. В Нью-Йорке говорили о «Пытке» и о современности, а в Лондоне – о «Бунтаре» и о прошлом.

Уотер поежился. Через несколько часов он будет в Нью-Йорке. Надо подумать о будущем. Теперь он сможет жить сразу и на западном, и на восточном побережье, летать туда-сюда. В Лос-Анджелесе в своем модерновом доме на Лорел-кэньон он будет играть прежнюю роль – крутого и смышленого молодого героя, а в Нью-Йорке постарается приобщиться к другому кругу – к элитарной публике, к интеллектуалам. Одной актерской карьеры ему мало. Он сам должен делать фильмы со своим участием и ни от кого не зависеть. Он пустит в ход все свое мужское обаяние и постарается подружиться с молодыми женщинами, которые работают в издательствах и литературных агентствах, чтобы поскорее войти в курс дела. Конечно, необязательно ложиться с ними в постель. Достаточно будет и душевной беседы за чашечкой кофе… Со скуки Уотер стал разбирать газеты и журналы, которые взял с собой в дорогу.

Газет он вообще никогда не читал, а вот девушка на обложке «Картерса» поразила его с первого взгляда. Прямо сердце замерло, – а он-то привык считать себя человеком без нервов! Он глаз не мог оторвать от фотографии. Что за лицо! Широко поставленные серые глаза, ресницы длинные, пушистые, точеный прямой нос, невероятно высокие скулы и нежные, полные губы… Очаровательная цепочка над чуть приподнятой в легкой усмешке верхней губой. Уотер не выдержал и поцеловал фотографию. Как бы ему хотелось зажать в зубах эту цепочку! К тому времени, как он, перелистывая журнал, нашел фотографии полуобнаженной, а потом и вовсе обнаженной Челесты, у него уже была такая эрекция, что пришлось срочно бежать в туалет, чтобы облегчиться.

Он долго представлял себе, чем они займутся с этой девушкой. Потом заснул и проснулся совершенно разбитым. Ужин, наверное, уже разносили, но его будить не стали. Уотер встал и вышел из салона – размять ноги.

Он увидел ее в самом хвосте самолета. Она курила, на ней были наушники: она слушала плейер. Над верхней губой покачивалась та самая цепочка. Уотер сразу представил себе ее проколотый пупок, и все, что скрывалось ниже под черными кожаными брюками.

Соседнее кресло пустовало.

– Ты кто по гороскопу? – спросил Уотер, опускаясь в кресло.

Молчание. Уотер разозлился. Да что эта девчонка о себе воображает? Обычно девушки прямо-таки вешались ему на шею. Но тут он сообразил, что музыка в наушниках играет слишком громко, и она его просто не слышит. Уотер помахал у нее перед лицом рукой. Девушка повернулась и так громко вскрикнула, что пассажиры стали оборачиваться. Вот так всегда с этими плейерами – не слышишь даже собственного голоса.

Подошла стюардесса.

– Сэр, вернитесь, пожалуйста, на свое место.

Уотер одарил ее широкой улыбкой. Дура, она его не узнала.

– Послушайте, я лечу в первом классе и просто хочу посидеть со своей знакомой. К тому же я чертовски проголодался. Не могли бы вы мне что-нибудь принести? Что у вас есть?

Стюардессе, конечно, все это очень не нравилось, но она постаралась, чтобы название блюда прозвучало поаппетитнее:

– Тушеная говядина и яблоки а-ля дофин на листьях зеленого салата, – сказала она.

– На листьях салата? Ладно, не надо. Лучше мы пойдем ко мне.