– Вилли О'Брайен?

– Верно. У меня своя студия. Позвони мне.

– Непременно, – я одарила его чарующей улыбкой, оттесняя поближе к дверям.

– Нет, серьезно. Я знаю, о чем говорю. У тебя действительно все данные. Когда позвонишь? Завтра? Я весь день в студии.

– Отлично. Договорились. Позвоню завтра. – Все, что угодно, лишь бы ушел. Как только закрылась дверь, я выбросила его карточку в мусорную корзину и подобрала с полу три экземпляра «Над пропастью во ржи».

Через два месяца я опять свалилась со стремянки, потому что услышала за спиной: «У вас случайно нет книги под названием «Лавишка-худышка выросла»?»

Он поймал меня на лету, и мне сразу бросились в глаза его светлые волосы, давно не стриженные и не очень чистые.

– А кто автор? – спросила я, когда он опустил меня на пол. – К сожалению, Гарри, эта книжка писалась и вышла в свет уже без тебя, как раз когда ты нас бросил. – Я уткнулась ему в грудь и заплакала. В магазине никого не было – он выбрал подходящий момент.

– Ну, Кроха, не надо. Будет, будет. – Он похлопал меня по спине, как закашлявшегося ребенка.

– Ох, Гарри, – всхлипнула я, – прости, но все это так неожиданно. Ты уже с кем-нибудь виделся?

– Нет. Я всего полтора часа в Лондоне. Приехал сюда прямо с самолета и скоро снова исчезну.

– Где ты был?

– Не спрашивай меня об этом, Кроха.

– Черт возьми, перестань называть меня Крохой!

– Значит, Лавиния?

– Нет, Сван.

– Сван? Ну что ж, отлично! Значит, теперь ты Лебедь. Итак, ты должна приехать ко мне в гостиницу в северном Лондоне. Я пока остановлюсь там и подумаю, что делать дальше.

– Почему в северном Лондоне? У тебя что, там знакомые?

– Пойми, глупышка, нет у меня там никаких знакомых. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о моем возвращении. Только тебе я доверяю, но все равно не расскажу, где был.

– Значит, я не должна ничего рассказывать родителям?

– Особенно им.

– Гарри, а ты о них подумал? Им столько пришлось пережить… В нашем доме убили девушку. Ты исчез. Они уже смирились с мыслью, что тебя нет в живых…

– И это лучшее, что они могут для меня сделать. А теперь, Лебедь, решай сама. Либо ты приезжаешь в гостиницу, находишь Чарлза Гордона – под этим именем я запишусь – и ни о чем меня не спрашиваешь, тем более что я все равно ничего не расскажу. Либо начинаешь лезть на рожон и читать мне нотации – мол, надо все рассказать матери, отцу и всему свету. В таком случае в гостинице меня не будет, и нигде не будет, и, возможно, мы вообще больше никогда не увидимся. Так что выбирай…

Конечно, я приехала в гостиницу, но, когда услышала, что ему нужно, чуть ли не пожалела о своем решении. Он хотел, чтобы я отдала ему свою часть наследства. Ему нужны были деньги, чтобы все начать с нуля. Он признался, что провел эти семь лет за границей, почему-то мне показалось, что в Австралии, все прожил и не видел другой возможности получить деньги, потому что боялся выдать себя. Он собирался начать все заново и вернуть себе честное имя, у него были определенные планы, но, конечно, он не стал меня в них посвящать.

Я не могла снять деньги со счета тайком от родителей. Они бы все равно узнали и начали бы расспрашивать, зачем мне понадобились такие суммы. Поэтому пришлось придумать, что я хочу купить собственную квартиру и переехать из Болтонса. Мама сразу же сама взялась за дело: связалась с агентством по продаже недвижимости и объехала вместе со мной все предложенные квартиры. Я равнодушно их рассматривала, и мама, должно быть, очень удивлялась, что затеянное мною же предприятие не вызывает у меня никакого энтузиазма. Наконец я остановила выбор на небольшой квартирке в глубине квартала особняков на Олд Бромтон роуд за углом от дома родителей. Там были старые высоченные потолки, но особенно мне понравилась необычная спальня, спланированная, как галерея второго этажа.

Потом-то и началось самое главное. Под предлогом платежей за квартиру я снимала со счета крупные суммы наличными и передавала их Гарри. Так что угрозы Демона были не по адресу – он все понял неправильно. На его фотографии не я беру деньги у мужчины, а мужчина у меня, и этот мужчина – мой брат. Но все равно я должна защитить Гарри. Он давно рассказал мне, что тогда случилось и как погибла Молли Бэйнбридж, но у него не было и нет доказательств своей невиновности, а значит, нужно скрываться. Когда ему исполнилось тридцать, он все еще не мог объявиться, чтобы получить свое наследство и вернуть мне долг. Но это неважно. Я решила, что мы постараемся вместе раскрыть тайну убийства Молли Бэйнбридж, а пока что я буду помогать брату. С другой стороны, я не могу допустить, чтобы нас увидели вместе на фотографии, сделанной через семь лет после его исчезновения. Вот почему мне приходится считаться с Демоном и его посланиями.

Итак, деньги переходили к Гарри, и выплаты за новую квартиру приобретали астрономический размах. Тогда я пошла к нашему банкиру, и, надо сказать, мистер Харрис повел себя очень мило. Я поведала ему старую сказку о том, что парню, в которого я безнадежно влюблена, нужна крупная сумма, и я должна взять деньги для него, – потом, конечно, я их верну, только мне бы очень не хотелось, чтобы это дошло до отца. Мистер Харрис хорошо знал моего отца, он знал еще моего деда. В их банке наша семья держала деньги не первый год, и мистер Харрис был в курсе наших финансовых возможностей. Он сделал вид, что всему верит, сочувственно покивал и, наверное, даже погладил бы меня по головке, если бы я не была выше его по крайней мере на четыре дюйма.

Впервые в жизни мне пришлось думать, как заработать деньги. Заработать, чтобы прожить. Ту карточку я выкинула, но имя было запоминающееся. Я нашла номер Вилли О'Брайена в телефонном справочнике, а остальное, как говорится, уже принадлежит истории.

Телефон все звонил. Сейчас включится автоответчик. Я взяла трубку.

– Алло? – прошептала я.

– Лебедь? Это ты? Что случилось? Я тебя едва слышу. Это Пэтси.

– Ох, Пэтси… – слава Богу! – Ты где?

– В Лондоне. Я бы позвонила раньше, но рассчитала, что ты только сейчас доберешься до дома. Ну как тебе вся эта суета в Париже?

– Пэтси, ты спятила? Суета? Я думала, что в тебя стреляли. Я думала, что тебя убили!

– О, Лебедь, ты всегда так обо мне беспокоишься. Я просто упала в обморок. То есть, конечно, я слышала хлопок и тоже подумала, что это выстрел, но грохнулась не из-за этого – мне просто стало плохо. Я всегда нервничаю перед показом и, знаешь, терпеть не могу эти свадебные платья. В общем, спасибо, что подстраховала. Ты наверняка выглядела потрясающе. Я хотела посмотреть, но меня сразу отвезли домой и уложили в кровать. Сама понимаешь, мое агентство от всего этого не в восторге. Здесь, в Лондоне, они с меня глаз не спускают. Поселили у главного администратора, даже снять номер в гостинице не разрешают.

Я не могла сдержать улыбки. Бедная Пэтси. Похоже, наконец-то за нее взялись всерьез: никаких мужчин, никаких ночных гулянок. Представляю, как она мучается, но в конечном счете это пойдет ей на пользу.

– Спасибо, что позвонила, Пэтси. Будь умницей, хорошо?

– Лебедь, об этом можешь не волноваться. Тут вокруг столько нянек! В следующем месяце мы работаем вместе в Риме. Там и увидимся. Пока!

Я положила трубку и машинально нажала кнопку воспроизведения записей автоответчика.

Он как будто подслушал наш разговор с Пэтси.

«Ну что, здорово я тебя одурачил? Выражение твоего лица доставило мне истинное наслаждение. Ты шла, как неживая, – голос Демона витал в комнате, словно джинн, выпущенный из бутылки. – Ты решила, что в тебя стреляли. Что ж, это вполне могло случиться. Видишь, как все просто. Подумай об этом, Лебедь, когда выйдешь в следующий раз на подиум навстречу устремленным на тебя фотокамерам: среди них может оказаться пистолет. Я был в Париже. Я был на шоу и сидел в первом ряду. Ты слышала звук выстрела, и это действительно был выстрел. Только без пистолета. Всего лишь магнитофонная запись. Я положил перед собой на подиум диктофон и, когда ты проходила мимо, протянул руку из-за спин фотографов и нажал на кнопку. Из-за треска их фотокамер никто ничего не услышал – только ты и Пэтси. Видишь, ее я тоже знаю. Она, наверное, так и не поняла, что произошло. И упала в обморок. А ты оказалась крепче, чем я думал. Но не исключено, что в следующий раз выстрел будет настоящий».