– Много лет назад твоя мама собиралась стать фотомоделью. Одно агентство даже предложило ей работу… Как раз когда мы познакомились…

– Папа! Не может быть! Хотя, конечно, я знаю, она была очень красивая… Но почему… ничего не получилось?

– Она вышла за меня замуж.

– Ну и что, разве это могло помешать?

– Она забеременела.

Энджи вдруг поняла, о чем он.

– Она родила меня?

– А потом Патрика. Фигура испортилась… Ей так и не удалось вернуть прежнюю форму. А ты, Энджи, девочка, действительно здорово выглядишь на этих фотографиях. Модели столько зарабатывают, а у нас большая семья… Понимаешь, к чему я клоню?

И она решилась. Неважно, что агентства не ответили. Она сама пойдет к ним. Стоит им ее увидеть, и все получится.

Энджи где-то слышала, что в Ковент-Гарден есть одно агентство,»Этуаль», которое устраивает так называемые «открытые наборы». Утром с десяти до двенадцати на просмотр может прийти любая девушка с улицы. Если понравишься – отправляют на фотопробы. А если и они пройдут успешно, то тебя, считай, уже приняли.

Дженни и Кэтлин сразу заподозрили неладное. Энджи нарушила традицию, не выпрыгнула из постели по звонку будильника. Она хотела остаться одна и не торопясь подумать, что надеть на просмотр. Но от сестер так просто не отделаешься…

– Почему ты не идешь завтракать?

– Ты же опоздаешь в школу!

Ничего не поделаешь, пришлось все им рассказать.

– Наша Энджи идет сегодня записываться в фотомодели, – услышала она с улицы. Это Дженни по дороге в школу делилась новостью с соседями.

– Патрик, сделай одолжение, скажи в школе, что у меня грипп. Летний грипп. Ужасно сильный, – крикнула Энджи, высунувшись из окна.

– Ладно, только смотри не зарази Кейт Мосс, если тебе придется сегодня с ней работать, – по обыкновению съехидничал Патрик.

– Постараюсь.

Все вокруг говорили о модном стиле «гранж» [8], и в редкие минуты уединения, в основном в ванной, Энджи уже экспериментировала с нарядами, пытаясь с помощью старой одежды и подручных средств одеться посовременнее. И сейчас ей показалось, что это удалось: длинное бело-голубое платье в цветочек, кроссовки, бейсбольная кепка козырьком назад и маленькие круглые темные очки в металлической оправе. Как завершающий штрих, на шею она повесила массивный серебряный крест, который носила еще бабушка. Энджи почувствовала себя немного виноватой: она никогда не была ревностной католичкой, а вот теперь еще и низвела символ веры до роли модного аксессуара. Кроссовки – Патрика, но она успеет положить их на место до его возвращения из школы. Свободное платье в цветочек застегивалось спереди на пуговицы. Энджи ужасно спешила и застегнула платье неправильно. Одна пола оказалась выше другой, левая нога высовывалась из-под кривого подола, но Энджи ничего не заметила. Она вообще не умела смотреться в зеркало. На это ей никогда не хватало времени. Платье доходило ей почти до щиколоток, словно так и задумано, – ведь длинное сейчас в моде. На самом же деле это просто было мамино платье, а мать – высокая женщина. Энджи больше пошла в отца, чем в мать, рост у нее всего сто пятьдесят восемь сантиметров. А ноги – плотные и крепкие, Патрик даже придумал прозвище: «чудо-бедра» – и дразнил ее, пока не вмешался отец. (Нужно ли говорить, что Майкл подхватил дразнилку брата и, возвращаясь из школы, частенько запевал: «Чудо-бедра, чудо-бедра, что сегодня на обед?») Грудь у Энджи почти плоская. Главное ее достоинство – очаровательное круглое личико и огромные темно-голубые глаза, обрамленные отцовскими длинными черными ресницами. Бейсбольная кепка, натянутая на черную копну волос, выглядела нелепо, кроссовки болтались на ногах, платье перекосилось, а темные старушечьи очки скрывали лучшее, что было у Энджи.

Вот так выглядела Энджи, когда в поисках счастья переступила порог агентства «Этуаль».

И никто на нее даже не посмотрел.

Три девушки ее возраста стояли неподалеку у стены и старательно изображали непринужденность.

– Вы на просмотр? – спросила она.

– Да.

– А куда надо обращаться?

– К секретарше. Она тебя запишет и отправит вон к той особе, она занимается новенькими. Мы втроем приехали из Кройдона.

– Да? – сказала Энджи. – А я сама по себе. Наверное, мне придется подождать.

Она осмотрелась. За большим круглым столом кипела работа – телефоны звонили не переставая, секретарши снимали трубки, отвечали, выхватывали листки, кажется, из вращающейся картотеки, делали пометки… Энджи подошла поближе и увидела, что это вовсе не картотека, а календари с именами девушек. Сьюзи Кью, Аманда, Меган, Клаудиа Шиффер. Господи, Клаудиа Шиффер! Энджи восхищенно ахнула. Девушки за столом коротко взглянули на нее и тут же вернулись к работе. Присматриваясь и прислушиваясь, Энджи начинала понимать, что здесь происходит. Эти девушки – своего рода посредники. Телефонные разговоры чаще всего завершались датой и гонораром: триста пятьдесят фунтов плюс двадцать процентов, семьсот пятьдесят долларов плюс двадцать процентов, две с половиной тысячи фунтов плюс проезд первым классом…

Позади нее на стене висела доска с надписью: ЗАКАЗЫ. С большим интересом Энджи прочитала:

11–12 утра. «Женский журнал».

Студия Гэри Марлоу на Кингс роуд. «Классический стиль и верховая езда».

3–4. Набор в группу для съемок туристского проспекта. Две недели в Ботсване. Девушки, умеющие обращаться с животными, особенно с обезьянами и змеями.

4–5. «Вог», реклама. Элегантность, высокий профессионализм.

Потом она просто стояла и упивалась окружающим гомоном:

– Слушай, дорогая, если хочешь заработать, покажись ему. Он наверняка тебя возьмет, ты – как раз то, что нужно. Ставки по первому разряду. Он делал Тиа Марию с Иман. Работает не хуже Бэйли.

– Ее приглашают в Милан на пятидневные пробы, но я точно знаю, что ей там делать нечего.

– Всего на день, летишь первым классом, получаешь 15 тысяч долларов и показываешься Иване Трамп.

– Это как раз для тебя. Если поторопишься, можешь успеть. С одиннадцати до двенадцати, нужна девушка, которая умеет ездить верхом. Когда еще подвернется такой случай, Аманда? Записывай адрес.

Энджи снова оглянулась на доску. Теперь понятно. Это заказы на сегодняшний день. Аманда, кто бы она ни была, отправится на Кингс роуд. Подойдет ли она? Может, стоило подождать, пока в агентство примут Энджи? Впрочем, она не умеет ездить верхом. А разве для модели это обязательно?

Чем дольше Энджи ждала, тем больше очаровывалась. Вот где настоящая жизнь, стремительная, разнообразная, и сколько вокруг красоты! Одна стена целиком покрыта пластиковыми карманчиками с визитными карточками девушек: бесконечная череда черно-белых фотографий – и на всех красавицы. Посетительницы, все, как одна – рослые и длинноногие, словно шагнули сюда прямо с обложек журналов. Появлялись и эффектные, уверенные в себе молодые люди («мужчины-модели», – сообразила Энджи). Даже курьеры-мотоциклисты выглядят в своей скрипучей коже, как на рекламных картинках. Музыка звучит то громче, то затихает, распахиваются и захлопываются окна, большая чашка чая нетронутой остывает на столе, и все что-то кричат друг другу, неважно, если тебя не расслышат… И Энджи поняла, что обязательно должна стать частью этого безумного, прекрасного мира.

Девушки из Кройдона уже уходили, хихикая и подталкивая друг друга. Энджи подошла к секретарше, спросила, кто занимается новенькими, и ей указали на Сару. Эта Сара при ближайшем рассмотрении оказалась далеко не красавицей. Невысокая, полноватая. Она взглянула на Энджи, неопределенно улыбнулась и снова склонилась над столом. Лицо у нее было открытое, доброе, простое – самое обыкновенное.

– Простите, – начала Энджи, – мне сказали, вы занимаетесь новенькими.

– Да, – отозвалась Сара, не отрываясь от работы.

– Вот мои фотографии. Я посылала их в агентство пару месяцев назад, но…

Сара подняла голову и несколько секунд пристально смотрела на Энджи. Потом вздохнула и протянула ей листок.