— Быстро не получится. Мне нужно будет время…

— Сколько времени?

— Столько шше, сколько мы с тобой сейчас рассговариваем.

— Угу. Ладно. Значит, мне придётся поотвлекать лохматиков. Ничего, займу их чем-нибудь на полчасика…

* * *

Претворить мой бредовый план в жизнь оказалось довольно легко. Лохматикам мы сказали, что, если открывать Тропу не в полнолуние, она продержится недолго и не выдержит большого количества народу. Подходящая для наших целей пещера нашлась в километре от селения, чуть выше по склону. Я регулярно изображала из себя колдующего Духа, для чего ходила вдоль дальней стенки пещеры, делая пассы руками и бормоча себе под нос стихи и ругательства. Горш обретался рядом, то ничего не делая, то изображая моральную поддержку. Одних нас никогда не оставляли. Около десятка самых крепких и рослых лохматиков всё время были рядом, держа нас на виду. Так же постоянно рядом был шаман или главный. В моей спальне (отдельной небольшой комнатке пещеры) стоял почётный караул, из-за чего я толком не могла выспаться (знаете, как на нервы действует чьё-то тяжёлое дыхание в темноте, скрип амуниции и тявканье при смене караула?!).

Но и на нашу улицу наконец пришёл праздник. Однажды, когда я днём опять старательно изображала из себя ворожею, на улице послышался шум и крики. Я, уже немного разбиравшая речь лохматиков, расслышала только "Пришли!" и имя вождя, в смысле — главного. Главный, карауливший в это время меня, немного помялся, затем приказал прекратить колдовать и подождать, когда он вернётся. После чего рванул на улицу.

Я демонстративно отошла от стены и стала ходить по пещере кругами. Два раза пройдя мимо выхода, я поняла — в селение пришло всё остальное племя, до этого обитавшее где-то в другом месте. Женщин и детей стало много больше; мужчин, впрочем, тоже.

Тогда я позвала Горша и вместе с ним отправилась в свою "комнату". Необычного в этом не было ничего. Придя туда, я сообщила, изо всех сил стараясь не сиять улыбкой до ушей:

— А теперь у нас с тобой есть время!

— Мне открывать проход на Тропу? — удивился Горш.

— Нет. Смотри — видишь, мою комнату отделяет от остальной пещеры стенка с узким проходом? Насколько я могла заметить, с обычным камнем ты справляешься легко и быстро… Так вот, если сейчас перекрыть этот проход, то снаружи докопаются до нас нескоро. И ты успеешь не только открыть Тропу, но и закрыть её!

— А страшши? — протянул серый.

— Да их всего двое! Неужели мы с тобой не осилим их? Тем более, они не ждут нападения…

— Это мошшет получиться… — задумался Горш.

— Кончай думать! А то сейчас шаман придёт, или вождь вернётся — и каюк плану!

— Почему?

— Потому что они знают эльфийский, но не признаются! — поймав удивлённый взгляд Горша, я раздражённо зашипела: — Да потом объясню, а сейчас действуй давай!!!

— Ладно, — кивнул тот и предложил: — ты делай вид, будто говоришь со мной, а я сращу стену.

— Хорошо, — согласилась я и монотонно забубнила: — Я с тобой говорю, я с тобой говорю, я с тобой говорю… — Впрочем, до меня быстро дошло, что мой бубнёж вряд ли похож на обычный разговор, и я сменила пластинку: — Ну как ты, скоро там? Я сейчас с ума сойду! "И дольше века длится день…" И не оглянуться даже! У!..

— Всё, — выдохнул довольный Горш. — Пора. Только ты осторошшнее, у них копья ядом помассаны…

— Что?!! А раньше ты сказать не мог?!!

— А ты не сснала?!!

Ом мани падме хум, ом мани падме хум… Ладно, теперь отступать поздно!

— Вперёд! Тормоза придумали трусы! Вперёд, а там разберёмся!!! — завопила я, поворачиваясь кругом и бросаясь на ближайшего ко мне лохматика. И чуть не рухнула на пол от смеха! Мой почётный караул так и стоял навытяжку, охраняя девственно-ровную стену на месте бывшей двери… Не ожидавшие такого нападения лохматики удивлённо округлили глаза, что, впрочем, не помешало одному из них поймать меня под мышки, не давая упасть. Я с истерическим всхлипом повисла у него на шее, стоя перед ним на коленях (как бы абсурдно это ни звучало). Неторопливо подошедший Горш аккуратно вынул из рук второго копьё с ядовитым наконечником, отставил в сторону и сгрёб недоумевающего воина в охапку, явно подражая мне. Мои всхлипы перешли в вой…

Когда через пару минут ситуация прояснилась, лохматики уже сидели на своих постах, со связанными руками и ногами, а их оружие мы пристроили в другом конце комнаты.

— Открываешь? — нервно поинтересовалась я у Горша уже, наверное, в десятый раз за минуту и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Ну и открывай. Эт-правильно…

Чтобы хоть чем-то себя занять, я стала думать. Обо всём подряд.

"Как хорошо, что я на праздник пошла в обуви! Представляю, что было бы, если бы я сюда перенеслась босиком… Заболела бы, как пить дать! И ноги бы все себе сбила… Эх, и где же ты теперь, моя фиалочка, моя красавица… Хотя, ты-то дома, в отличие от меня… Избушечка моя любимая! Когда я теперь в тебя вернусь? И вернусь ли, вот в чём вопрос?! Я даже по лиане скучаю… по этой наглой, надоедливой лиане! Но как же ты без меня, моя фиалочка?!"

Мои скорбные мысли прервало какое-то шевеление под пальцами. Я сидела на полу, рядом с сосредоточенно-серьёзным серокожим… С визгом отпрянув от шевелящегося чего-то, я так же шустро пригнулась обратно, как только увидела маленький зелёный росток на тёмном каменном полу. Вот это да! Фиалка?!

Нет, не фиалка, поняла я через минуту. Листья растения были совсем другие. Они бодро и решительно лезли из пола, всё чётче обрисовывая знакомого вида кустик…

— Горш! — взвизгнула я, как только вспомнила, где я уже видела такое растение. — Горш! У тебя есть совсем немного времени, а потом нас сожрут!!!

— Почему? — прогудел серокожий, не отвлекаясь от процесса.

— Э… Ум… Ну, тут кое-что выросло… Совсем само, правда!.. Короче, позади тебя — "сладкая погибель", и она уже собирается выпустить бутон!!!

— Эге, — невнятно протянул Горш, я даже не поняла — слышал он вообще меня, или нет?!

Прошло полминуты. Я собрала в охапку все свои вещи (меховую куртку, например — не оставлять же здесь такое сокровище?) и теперь терпеливо сидела между Горшем и растущим кустиком, завязывая пальцы всевозможными узлами и притоптывая ногами на месте…

Прошла минута. Подросший кустик медленно, но решительно выпустил бутон. Пока маленький и нежный, он уже тянулся ко мне…

Минута пятнадцать секунд. К хриплому дыханию и скрипу моих зубов добавился новый звук — свежевыращенную стену явно ковыряли, и очень старательно. Ковыряйте-ковыряйте, авось пророете дырку к послезавтрашнему утру…

Минута двадцать пять секунд. Стена содрогнулась от гулкого удара, сверху посыпался щебень. Вот чёрт! Чем они так?!

Минута сорок пять секунд. После третьего удара в стене появились трещины, стали откалываться камни покрупнее. Я вскочила, перетащила связанных воинов в другой угол, чтобы стена рухнула не на них, и, возвращаясь, едва не напоролась на большой и красивый бутон "сладкой погибели", уже норовящий ткнуть меня в ноги…

Две минуты. Стена таки не выдержала напора, кучей булыжников разлетевшись по комнатке. Вроде бы, все остались живы, хотя пару десятков синяков и одну (надеюсь…) большую ссадину я получила. Кустик открыл бутон, распространив вокруг на удивление приятный запах… Горш радостно зашипел, сказал мне приготовиться и сиганул прямо в стену… Хотя нет, стена перед ним разошлась и осталась ждать меня. Я рванула вперёд, увернувшись от выпада бледно-сиреневого цветка, и влетела в проём, успев почувствовать, как что-то царапнуло меня по плечу…

Ждущий меня серокожий стал закрывать проход, широко скалясь в ответ на попытки лохматиков преодолеть естественную преграду в виде голодной "сладкой погибели". От летящих неиссякаемым дождём копий Горш удивительно ловко для его комплекции уворачивался, пока, наконец, не вернул стену в её первоначальное состояние.

— Да! Мы это сделали! Мы выбрались! — радостно завопила я. — Ура! Ура! Ура! Да здравствую я! И да здравствуешь ты!..